Рутея (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 28

Говорят, достаточно посмотреть на мрисс живьём чуть более получаса, чтобы научиться понимать их мимику. В больших по-лягушачьи выпученных глазах читался испуг.

Люк захлопнулся. Я огляделся – в бункере было что-то, похожее на ванну с мутной водой, яма для туалета с непривычным неприятным запахом, подстилка и какие-то сумки.

Увидев нас, мрисса поднялся с кривого табурета и что-то промычал.

– Почему завязал рот? – спросил Радик Эсхака.

– Он пытался ловить языком пчелоров, хоть я и запрещал их трогать. Они ядовитые. Обычных, своих-то они иногда едят, не то для профилактики, не то, чтобы закинуться. А эти не с Заповедника, а с архипелага, кто их знает, как подействуют.

– И зачем мы его держим? – спросил я. – Продать?

– Продадим мы его потом, – сказал Радик. – Сначала – надоим кровяной мёд. У этих парней кожа выделяет вместе с потом природный реппелент, и местные твари их не едят. Но если держать на голодном пайке…

Эсхак перебил товарища.

– …То от стресса и голодания очень скоро реппелент перестаёт вырабатываться, пчёролы начинают кусать. А из крови мрисса, говорят, мёд получается с наркотическим эффектом. Очень дорогой, высоко ценится в Бриззе.

Мрисса заёрзал на табуретке, чувствуя, что говорят о нём.

– Ты с ним говорил? – спросил я Эсхака. – Расспрашивал?

– О чём, например?

– Ну, из какой он, например, фратрии?

То, что общество мрисса делится на фратрии, чем-то напоминающее касты Ирниатана или родовые кланы Иаскана, было на тот момент единственным, что я знал о их устройстве.

– Окончание «Са» – путешественник, странник. Те, кто не нашёл место в обществе и отправился за границы Заповедника. Или кого выгнали за преступления, отбраковали. Я начитался тут уже, тоже любопытно стало.

– И где мы его взяли?

– Ну, ежегодно пара сотен таких же, как он, отправляются от болот через Пограничные горы. Точно непонятно, зачем. Что-то вроде национальной развлекухи. Сотня выживает и минует наши патрули. Кто-то, возможно, находит какие-то местные водоёмы, и остаётся жить по эту сторону границы, тут ничего не понятно. Пара десятков доходит до деревень, тут их или убивают фанатики, или продают кому-то из наших, или "Тритонам".

Пленник что-то прошипел и показал на рот. Радик скомандовал:

– Развяжи.

Эсхак неохотно принялся снимать повязку с морды. Когда последний моток был снят, мы увидели большой синяк на левой щеке.

– Бил его? – спросил Радик.

– Угу, – кивнул Эсхак. – Ударил один раз. Он толкнул меня и попытался вылезти через люк…

Радик молча сделал шаг вперёд и вмазал Эскаху в челюсть. Надсмотрщик отлетел к стене, оступился и воткнулся рукой в «ванну». Поднялся, отряхнул руку от жижи, постанывая, схватился за челюсть. Мрисса недоумевающим взглядом посмотрел на Эсхака, потом на Радика и сказал что-то длинное и гортанно-трескучее. Переводчик на ухе Эсхака отозвался тихим голосом.

– Я же просил не портить шкуру. Что он только что сказал?

– Он сказал тебе, чтобы ты меня не бил. Дескать, я его ударил не со зла, и мы собратья по несчастью.

Я усмехнулся, а в следующий миг даже задумался над тем, что меня так рассмешило. Понятно, что философия мрисса сильно отличается от нашей, но выглядело всё настолько наивно и нелепо, что показалось смешным. Видимо, из-за включившегося после в последние недели после визио-программатора цинизма. Радик же просто захохотал.

– Я хочу домой, Радик, – вдруг сказал Эсхак. – Я понимаю, что я проштрафился, поэтому здесь, но... Я отсидел достаточно, отправь сюда ещё кого-нибудь?

Радик изменился в лице, подошёл к Эсхаку, сбил его с ног и пару раз ударил сапогом по почкам.

– Ты будешь сидеть здесь. Ведь так, Стоян?

Я кивнул. Эсхак показался мне человеком, который может быть полезен именно здесь.

В этот момент мрисса подошёл ко мне и заговорил. Сказал пару фраз со словом, которое мне показалось знакомым – «Дальноморск». Радик оттолкнул его. Жестом потребовал у Эсхака автопереводчик, изучил кнопки, затем поднёс ко рту и включил громкий перевод.

– Он тебя кормит?

Переводчик захрипел писклявым сбивчивым голосом, потом мрисса заговорил, и из прибора послышался рутенийский.

– Кормит. Мало кормит. Наверх хочется. Вода есть плохая, воду сменить хочется.

– Зачем тебе наверх? – спросил я. – Вернуться к своим?

– Моей истиной-судьбой является на запад идти. Мне про город Дальноморск известно. Нужно в Дальноморск идти.

Мы переоделись и отправились обратно. По дороге я спросил Радика:

– Как мы его продавать будем?

– Или целиком, или по частям. Скорее всего, кораблём или подводной лодкой на Денну. Тамошним князькам они очень нравятся как домашние животные. В худшем случае, если совсем будет плох после "доения" – продадим по частям, как деликатес, в ту же Денну или в Бриззу.

После этих слов что-то словно щёлкнуло внутри меня. Стену цинизма пробило сострадание и чувство, что мы с этим несчастным мрисса похожи. Оба пленники.

Только моё предназначение – идти на восток, а его предназначение – на запад.

* * *

На следующий день состоялась долгожданная очная встреча с "Тритонами".

Мы сидели в одном из наших кафе на окраине, и Радик от моего имени вёл разъяснительную беседу с отраслевыми капитанами. Я дул щёки и вставлял важные реплики – за последние недели я вжился в роль и научился это делать.

За большим столом собралось человек восемь, и ещё столько же в кафе было солдат-охранников. Капитан, отчитывающийся за продажу антиквариата, признался в пропаже двух старых картин, которые должны были продать в Скомле.

– Ты расстраиваешь меня, – сказал я. – Найди и накажи тех, кто это сделал.

В следующий миг звякнуло пробитое стекло, и сидящий рядом со мной капитан, заорав, схватился за окровавленное плечо.

– Вниз! – рявкнул Радик.

Мои рефлексы сработали и без него. Я нырнул под стол. В кафе послышались крики. Солдаты засуетились, пытаясь образовать живой щит.

– На кухню!

Меня толкнули вперёд. Я допрыгнул до стенки, вдоль неё скользнул до двери, ведущей на кухню. Спустя пару секунд ещё две пули снайпера прошлись по столам и полу. Солдат, тащивший меня, локтём распихал поваров и официантов, столпившихся у выхода из кухни, сказал:

– Здесь безопаснее, переждём, Стоян.

Рядом оказалась ещё пара капитанов и солдат. Один из них, матерясь, держался за ногу. Персонал, увидев крепких парней, убежал куда-то в подсобку. Выстрелы прекратились, и через минуту мы выглянули наружу. У противоположной двери скрылись Радик с парнями и раненым в плечо капитаном. Увидев меня, он махнул рукой и крикнул:

– Уходим!

– Туда? – указал я на дверь и осёкся.

Не стоило мне при подчинённых спрашивать у него, это я должен был принимать решения.

– Нет, сейчас тут будет горохрана. Через заднюю дверь, – он повернулся к парням. – Вы двое – найдите снайпера.

Потом мы недолго бежали по узким проходам между старыми домами, вышли на небольшой дворик в глубине иасканского квартала и дождались парней. Те прилетели спустя десять минут на одном из сферолётов, которые мы оставили у кафе. Парни сели, один из них откинул крышку багажного отсека, и мы увидели незнакомца с мешком на голове и пластиковыми стяжками на руках.

Я решил исправиться перед подчинёнными и скомандовал:

– На ферму его.

Вскоре подогнали второй сферолёт, в который погрузились мы.

– Плохо, что ты растерялся, когда он начали стрелять, – тихо, но сквозь зубы сказал мне севший рядом Радик, когда мы взлетели. – Мне уже задавали вопросы, точно ли ты тот Стоян, о котором все говорят.

– Ничего не могу с собой поделать, – я пожал плечами. – Я изменился, приспособился, но мне далеко до этого вашего Стояна.

– Это авантюра, – вдруг сказал Радик. – Это всё дурацкая авантюра, с начала и до конца. Взять парня с улицы, прошить ему мозги и думать, что он будет тем же.