Крестом и булатом. Атака - Черкасов Дмитрий - Страница 42

• Предыдущая
• 42/49
• Следующая

Президент полуоткрыл рот.

— Вероятнее всего, это была одна из лодок НАТО, следивших за учениями, — продолжил командующий Северным флотом. — И которая, по всей видимости, столкнулась с нашим крейсером... Повреждения на вражеской субмарине тяжелые, так что они смогли отдрейфовать только спустя двадцать четыре часа после столкновения. Иного объяснения нет...

— Я поддерживаю эту версию, — кивнул Самохвалов.

— Та ак, — Глава Государства наконец закрыл рот. — И что же нам делать?

— Дать запрос в Брюссель, чтобы Генеральный Секретарь НАТО разрешил осмотреть их лодки, — предложил комфлота.

Зотов прекрасно знал, что западные военные никогда и ни при каких условиях не станут комментировать подобный безумный с их точки зрения запрос. В США и Европе не принято обсуждать с потенциальным противником какие либо нюансы, связанные с подводными кораблями.

Если бы авария произошла на самом деле, то обществу об этом бы сообщили. Так было с «Трешером», со «Скорпионом» и другими субмаринами; информация о гибели которых поступала в СМИ практически мгновенно. Но в ситуации с «Мценском» у адмиралов был расчет на то, что натовские военные не захотят опровергать бессмыслицу и тем самым позволят обвинить их в «нежелании признавать очевидные вещи». И дадут возможность военно морским бюрократам навесить на НАТО всех собак.

— Но взрыв... — неуверенно запротестовал Президент.

— Детонация торпедного боезапаса, — быстро отозвался Самохвалов. — Точнее — двигателей ракето торпед. Удар был такой силы, что торпеды сорвало с направляющих и произошел взрыв.

В технических вопросах Глава Государства разбирался слабо, и ему можно было предложить в качестве объяснения любую мало мальски правдоподобную теорию.

Президент тяжело вздохнул.

— Работайте дальше. И направьте министру обороны подробный рапорт. Пусть готовит запрос, я подпишу...

У Самохвалова и Зотова отлегло от сердца. Верховный Главнокомандующий купился на изящно завуалированную ложь, и теперь оставалось только подождать, когда эта ложь обрастет мясом в виде многих десятков опечатанных военной контрразведкой папок с грифом «секретно».

Глава Государства молча показал адмиралам, что они могут идти, и в одиночестве остался в кабинете мурманского мэра. Отвратительное настроение, в котором пребывал Президент с самой первой минуты пребывания на северной земле, сменилось на ощущение полной безысходности...

Рокотов постучал молотком в стену.

От базальтового монолита откололось несколько серо черных крупинок, и по пещере прокатилось негромкое эхо.

Озеро оказалось намного меньше, чем описал Беноев. Около ста пятидесяти метров в длину и ста в ширину. Глубину водоема измерить было затруднительно, но биолог предположил, что она не превышает сорока метров. Совсем рядом с коридором в карстовой полости пещеры располагалась ровная площадка, заканчивающаяся деревянным причалом, который тянулся параллельно берегу. На площадке были свалены пустые коробки и обрывки промасленной бумаги.

Пещера освещалась гирляндой пятисотсвечовых ламп, висящих по всей окружности, и четырьмя прожекторами, установленными в непосредственной близости от деревянного настила.

Влад отошел от стены, положил молоток на подобие верстака, сбитого из неструганых досок, и уселся на камень у кромки воды.

— Твое мнение? — спросил Кузьмич.

— Стены крепкие, — биолог закурил. — Это и плюс, и минус...

— Почему?

— Обвалиться то они не обвалятся, если мы подорвем парочку гранат, но боюсь, что сами оглохнем. Так что с «гээмками» тут не поработаешь.

Пышкин посмотрел вверх.

— Тогда что делать?

— Надо думать. Подводный капкан нам не соорудить, это факт... Так что придется, видимо, оставаться. И пытаться зафигачить лодку нетрадиционными способами.

— Ты уверен, что чичик сказал правду?

— Погляди вокруг и ответь, для чего тут все построено, если не для приема грузов с субмарины?

— Я не о том. — Кузьмич подпер кулаком щетинистый подбородок. — Ты убежден, что лодка прибудет завтра?

— Ему нет смысла так врать, — Рокотов потянулся. — Он прекрасно понимает, что игра проиграна. Соври он хоть в мелочи, тут же получит пулю. А так есть призрачный шанс на то, что его оставят в живых.

— Насколько я понимаю, этого шанса у него на самом деле нет.

— Естественно. В любом случае до вечера ни он, ни второй не доживут...

— Бр р р, — Анатолий передернул плечами. — Одно дело — в бою, другое — вот так вот...

— Не переживай, я никого расстреливать пленных не заставлю, — грустно изрек Владислав. — Поступим гуманно — укольчик сверхдозы героина. Тут его в избытке.

— Все равно неприятно...

— Согласен. Но что делать? К тому же, за те преступления, которые он совершил, ему полагается быть сваренным живьем в масле. Сходи на площадь и посмотри, какие кассеты валяются возле местного клуба. Они ж, суки, все казни на пленку снимали...

— Да знаю я! — Кузьмин стиснул зубы. — Просто я бы так не смог.

— Думаешь, мне это нравится? — хмыкнул Рокотов. — Да нет, я такой же, как все... С одним отличием. Я ставлю вопросы эффективности выше абстрактных прав человека. Иначе никак. Кто то должен взять на себя ответственность и принять волевое решение.

— А ты в Бога веришь? — неожиданно спросил Пышкин.

— Ну, брат, ты загнул! Конечно, да. Не верят только полные дебилы... А что касается твоего невысказанного вопроса о соответствии моего поведения Божьим заповедям, так с точки зрения теологической диалектики тут все просто. Мы являемся мечом Господним и наказываем тех, кого следует наказать. Ведь сам Творец не станет гасить бандитов и убийц, он выбирает для этого исполнителей на грешной земле. Главное — не подменять благородные цели корыстными. Как говорил товарищ Джабраилов в «Кавказской пленнице»: «А ты нэ путай свою шерсть с государственной!»... И тогда все получится.

— Тебя на мякине не проведешь, — Кузьмич покачал головой.

— А то! Поэтому, — наставительно заявил Влад, — не ты командир, а я. Ладно, отдохнули, пофилософствовали, пора и делами заняться. Пошли к ребятам...

Эмиссар Всепланетного Еврейского Конгресса, одновременно представляющий в России интересы концернов «Бритиш Петролеум», «Дюпон» и «Дженерал Дайнемикс», с изрядным презрением осмотрел испуганных Индюшанского с Аграновским.

Медиа магнат и его «правая рука» выглядели довольно жалко.

Глава холдинга весь покрылся мелкими капельками пота, его заместитель, не переставая сморкался, ерзал в кресле и крутил в пальцах авторучку.

— Я не понимаю, что вы хотите от меня, — в десятый раз скрипнул эмиссар ВЕКа.

— Ну как же! — с Аграновского чуть не слетели очки. — Надо что то делать! Это же форменное безобразие, наезд на свободные средства массовой информации! Государство пытается подмять под себя единственный канал, который не пляшет под дудку коммуно фашизма!

— Я бы не стал говорить так категорично, — вмешался Индюшанский. — Но все идет к тому, что мы потеряем контрольный пакет акций. Как потеряли главного раввина, позволив Березинскому протолкнуть на эту должность своего протеже...

— У Березинского не меньше проблем, чем у вас, — не согласился эмиссар.

— Зато у него не отбирают имущество! — взвизгнул Аграновский. — Его проблемы надуманные, а у нас реальные! Вы поймите, мы не сможем нормально исполнять наши договоренности, если лишимся влияния на канал!

— Надеюсь, до этого не дойдет...

— От ваших надежд нам не легче, — буркнул Индюшанский.

— Но уголовное дело в отношении вас, насколько мне известно, закрыто, — возразил эмиссар. — Так что спокойно решайте вопросы в арбитражном суде.

— Ошибаетесь! — разозлился медиа магнат. — Дело не закрыто, а приостановлено! Я уже разговаривал с Зозулей. Так он намекает, чтобы я не обольщался. Расследование снова возобновят, если мы не пойдем на их условия!

— Какие условия?

• Предыдущая
• 42/49
• Следующая