Косово поле. Россия - Черкасов Дмитрий - Страница 30

• Предыдущая
• 30/59
• Следующая

Дивиденды обещали быть покруче, чем от «очередников».

Но и риск выше.

Распределение бюджетных средств на строительство всегда связано со стрельбой и поножовщиной. Особенно если к пирогу допущены люди, которых в свое время государство научило убивать, а потом выбросило на обочину жизни и никак не озаботилось последствиями. Выяснение отношений в таких фондах и объединениях идет по одному сценарию — сначала кто то скрысятничает и украдет не по чину, потом остальные захотят увеличения своих долей, затем кому нибудь в голову придет светлая мысль о прямой зависимости количества денег от количества участников концессии — и понеслось!

Не успевает остыть один труп, как уже шпигуют свинцом следующего.

Денег на всех никогда не хватает. В самом конце оставшиеся в живых оккупируют тюремные нары и плачутся в жилетки сокамерникам. Те, кому повезло немного меньше, находят покой в свежих могилках.

А на свет появляется очередное многотомное уголовное дело, где каждый обвиняемый одновременно является еще и потерпевшим по паре тройке эпизодов. Свидетели исчисляются сотнями, улики — тысячами, испарившиеся суммы — миллионами.

Но не успеет судья закончить чтение приговора, как в том же городе возникает такая же организация и в ее ряды устремляются те, кого не смогли или не захотели посадить в рамках только что прошедшего процесса.

И всё начинается по новой...

В неясном свете фонаря через двор метнулась какая то тень.

Ковалевский вжал голову в плечи и осторожно выглянул из за занавески.

Темная фигура остановилась, подняла голову и обвела взглядом окна.

Коммерсант присел на корточки и набрал номер.

— Есть!.. Да, наблюдатель... Только зашел... Сейчас будете?.. Жду!

Николай уже не таясь встал и раздвинул плотные шторы. Бояться больше нечего. Через две минуты наблюдателя рэкетира возьмут под белы рученьки дядюшкины подчиненные и быстренько выколотят из него имена подельников. А там и за остальными поедут,

Ковалевский представил себе их жалкие лица и ухмыльнулся.

Они будут сидеть в наручниках, умолять о пощаде, а «уважаемый Николай Ефимович» будет цедить слово за словом, не обращая внимания на их жалкие оправдания, пригвождая каждой своей фразой и принимая из рук почтительного следователя чашечку свежезаваренного лично для него чаю.

Ковалевский чувствовал себя на коне только с более слабыми или зависимыми от него людьми.

Со двора послышалось негромкое журчание, звук застегиваемой ширинки и шаги. Неизвестный, оросивший стену дома, скрылся в гулкой темноте проходного двора.

Через минуту под арку с ревом сирены влетел патрульный УАЗ, и из него посыпались милиционеры с автоматами наперевес, до полусмерти перепугавшие вышедшего на прогулку кота.

Гражданина, посягнувшего в особо циничной форме на чистоту двора, так и не догнали.

Эксперту по ядерному вооружению уже минуло восемьдесят. Он начинал еще в — «шарашке», организованной по личному распоряжению наркома НКВД Лаврентия Павловича Берии, и с сороковых годов был на короткой ноге и с Иоффе, и с Капицей, и с Сахаровым, и с Келдышем, и с Ландау, и со всеми остальными создателями советского атомного щита.

Больших должностей Самуил Маркович не занимал.

И дело было не в национальности. «Ненадежных», как частенько за глаза именовали евреев, в сверхсекретных конструкторских бюро имелось предостаточно. Одно время по «шарашкам» даже ходила шутка, что на территориях объектов класса "А" впору одновременно с фундаментами основных корпусов сразу закладывать и синагоги.

Самуил Маркович был идеальным Помощником. Именно с большой буквы. Звезд с неба он не хватал, мыслил только конкретными категориями, в абстрагирование не лез, но порученное дело исполнял от начала до конца. И при этом обладал феноменальной памятью, держа в голове тысячи мельчайших деталей и событий. Поручив Самуилу Марковичу проведение эксперимента, можно было дальше не волноваться — он проводил его идеально, а если что то не получалось, повторял процесс десятки раз, пока не добивался соблюдения всех параметров.

Отношения с государством у иудея атомника складывались весьма благоприятные. Он честно выполнял свою работу, получал более чем солидные зарплату и премии, а к праздникам ему вручали либо ценный подарок, либо правительственную награду.

За сорок лет беспорочной службы Самуил Маркович стал полным кавалером орденов Трудового Красного Знамени, Знака Почета и гордо носил на лацкане пиджака ордена Ленина, Красной Звезды и лауреатские медали.

Выйдя на пенсию в начале девяностых годов, эксперт не остался не у дел.

Несколько раз в месяц его приглашали для консультаций, с ним советовались историки и архивисты, более молодые коллеги с интересом выслушивали его рассказы о выдвинутых, но неосуществленных идеях.

Поэтому визит Секретаря Совета Безопасности не стал для него неожиданностью.

Моложавый полковник запаса приехал сам. И этим подчеркнул уважение к возрасту и заслугам престарелого атомника. Хотя мог вызвать к себе в кабинет.

Поднявшийся в квартиру вместе с Секретарем адъютант сноровисто сервировал стол для чаепития и ретировался, оставив Самуила Марковича наедине с гостем, что также свидетельствовало о важности и конфиденциальности предстоящей беседы. Вокруг дома встали четыре микроавтобуса службы радиотехнического контроля, заблокировавшие даже гипотетическую вероятность прослушивания. У парадной на лавочке обосновались трое «волкодавов» из боевого подразделения ФСБ, изображая из себя праздных молодых людей. Еще две пары встали на лестничных площадках.

После необходимого обмена любезностями и вопросов о здоровье Секретарь Совбеза приступил к делу:

— У нас возникла проблема в связи с недостатком информации.

Самуил Маркович понимающе кивнул. Это и так понятно. Раз приехали к нему за советом, значит, вопрос уходит корнями в далекое прошлое. А живых свидетелей почти не осталось.

— АУ дробь эс десять, — продолжил полковник.

— Помню, — эксперт взял печенье. — Начало работ по проекту — пятьдесят девятый год, осень. По моему, октябрь. Или самое начало ноября... Курировал лично министр обороны. Очень на тот момент перспективная разработка. Я занимался оптимизацией систем электроподачи.

— Вы знаете проект в полном объеме?

— За исключением незначительных деталей — да.

— Когда образец пошел в серию?

— Смотря что вы имеете в виду. Модификаций заряда было изготовлено... — Самуил Маркович пожевал губами, — семнадцать. Девять из них пошли в серию. Первый — в шестьдесят втором, последний — в восемьдесят пятом. Самый мощный — триста пятьдесят килотонн, минимальный — двадцать.

Всего было поставлено на вооружение примерно две с половиной тысячи штук. Плюс минус сотня... Как вы понимаете, координат точек базирования я не знаю.

— Ну у вас и память! — искренне восхитился Секретарь Совбеза.

— Пока не жалуюсь, — скромно отреагировал эксперт. — Продолжим...

— Можно ли по одному документу... назовем его спецификацией... определить конкретный тип заряда? — Полковник слабо разбирался в ядерном оружии, но по поводу своей некомпетентности не комплексовал и при необходимости обращался к специалистам.

— Зависит от уровня документа... — Секретарь Совбеза внимательно склонил голову.

— В нашей системе, как вам известно, принята схема допусков. От уровня допуска зависят кодовые обозначения и полнота характеристик. Кстати, а какой у вас допуск?

Полковник выложил перед экспертом пластиковую карточку. Не до церемоний, когда речь заходит о государственных секретах.

Самуил Маркович внимательно прочитал строчку цифро буквенного кода и удовлетворенно вздохнул.

— Годится... Показывайте, что у вас есть.

— Вот, — на стол легла ксерокопия машинописной страницы. — Это все.

— Так, — эксперт сдвинул на нос очки и наклонился над листком бумаги, — ага.... «яблонька» семьдесят девятого... помню, Андрей Павлович делал... крепления по стандарту... сто пятьдесят единиц... стабилизация ниобием... та ак, без разделения в вольфрамовом блоке... зашита по стандарту... блокиратор типа «семь бэ»... это ясно... пятый уровень... прокладка оксидом титана, тоже нормально... Так что вас интересует?

• Предыдущая
• 30/59
• Следующая