Бессмертное королевство (ЛП) - Роуэн Мишель - Страница 29

Феликс с сомнением посмотрел на неё.

— Ты меня не остановишь.

— Нет. Я помогу.

— Хорошо. Поедешь с Феликсом, — кивнул Магнус. — И любезно сообщите Амаре перед её последним вздохом, что это был мой приказ.

Феликс склонил голову.

— Мне будет приятно, Ваше Высочество.

Магнус обернулся, чтобы уходить, но Йонас знал, что отпускать его нельзя.

— Люция ушла, — сказал он.

Магнус напрягся. Он медленно повернулся и посмотрел на Йонаса, такой грозный, что мятежник едва не отшатнулся.

— Что?!

— Она полагает, что тут был Каян и похитил Лиссу. Она пошла за ним.

Магнус тихо выругался.

— Это правда? Тут был Каян, и никто не поднял тревогу?

— Понятия не имею, но Люция так считает.

— Я не могу уйти. Не могу оставить Клео… Не после всего, что случилось, — в голосе Магнуса почувствовалась паника. Он вновь выругался и посмотрел на Йонаса. — Ты.

Йонас нахмурился.

— Я?

— Иди за моей сестрой. Верни её. Ты, конечно, не лучшая кандидатура, но у тебя уже раз получилось. Это приказ.

Йонас уставился на него.

— Приказ?!

Ярость в тёмных глазах Магнуса сменилась волнением.

— Хорошо. Я тебе не приказываю, я тебя прошу. Я доверяю тебе больше остальных. Пожалуйста, найди мою сестру и верни её. И если она права, если это сделал Каян, мы найдём мою племянницу.

Йонас не мог говорить. Он кивнул.

Он сделает то, что сказал Магнус.

Но он не хотел тащить сюда пинающуюся и кричащую Люцию. Он сомневался, что сумеет даже при всём желании. Он последует за ней. И поможет.

И — он думал об этом с мучительной решимостью, — если Тимофей прав, и она воспользуется своей магией, чтобы помочь Каяну, обрекая мир на смерть…

Он коснулся золотого кинжала.

Да. Он её убьёт.

Глава 18

Амара

Крешия

Амара знала, что выпустила на свободу чудовище, что хотело уничтожить мир. И оставила за спиной хаос.

Она надеялась, что чем дальше она отплывёт от митиканских берегов, тем свободнее себя будет чувствовать, но невидимые цепи держали её, даже когда она наконец-то предстала пред столицей — пред Джевелом.

Её красивый дом тоже уничтожит Каян.

Она должна верить в Люцию. В Клео.

Этой веры хватит.

Костас, единственный страж, которому Амара могла доверять, остался в Митике, чтобы следить за членами королевской семьи. Она приказала ему отправлять сообщение обо всём, каким бы маленьким и ничтожным это ни казалось.

Её ожидал праздник — у корабля её ожидала толпа восхищённых крешийцев, что держали знамена и провозглашали любовь и преданность своей императрице.

— Добро пожаловать домой, императрица Амара! — кричали они ей.

Когда она сошла на берег, дети и матери смотрели на неё с надеждой во взгляде, веровали, что она не будет подобна отцу, императору, что думал только о власти и завоеваниях.

Женщины думали, что Амара другая.

Лучше, добрее. Верит в единство и мир больше, чем мужчины.

Амара улыбалась им, но камень из груди не попадал.

Все эти люди погибнут от рук Родичей, если Люция проиграет.

Люция не может проиграть.

Амара верила в её волшебство, в пророчество, в решимость в её взгляде, когда Люция впервые вошла в деревню, разыскивая отца и брата. В какой-то миг, когда они отправлялись в Оранос, Амаре даже хотелось попросить, чтобы Люция оказала ей услугу и исцелил её.

Но она прикусила язык, сомневаясь в положительности ответа.

— Я заработала это, — прошептала она, опираясь о трость. Боль стала меньшей, но ходила она медленно и неловко. Она отмахнулась от помощи стражи, окружившей её, предпочитая идти самостоятельно.

Она позволила себе проехаться по Джевелу, пока они не добрались до Изумрудного Копья — до их дворца, что пиком возвышался над городом, до места, где она жила с рождения. Иногда она забывала, что Джевел не просто так получил своё имя…

Куда б она ни глядела, видела жизнь. Пышная зелень с восковой листвой, куда сильнее митиканской. Цветы — фиолетовые, потому что этот цвет любил император, — громадны, как сервировочные тарелки…

Свежий и ароматный воздух, наполненный цветами и солью моря, что окружало остров. Амара закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на влажном воздухе, что касался обнажённых рук, на пьяном аромате Джевела и криках толпы.

Когда она вновь открыла глаза, дворец простирался к облакам, словно бесценный изумруд. Это придумал её отец, выстроил за несколько лет до рождения. Он полагал его низким, слабым, невпечатляющим.

А Амаре нравилось.

Он приналежал ей одной.

Она на миг отодвинула все сомнения, страхи и вину и позволила себе искупаться в победе, величайшей победе женщины в истории Крешии. И будущее всех, кто приветствовал её, будет столь же ярким, как скипетр, что она поднимет по время публичной коронации.

Это будет грандиозная церемония, которую много лет назад проходил и отец, задолго до её рождения, церемония, которую так же запомнят картины и скульптуры, которые она закажет.

А потом все, нравится им это или нет, поклонятся первой императрице за всю историю Крешии.

Одетая в пурпурное, с уложенными волосами, Нила ждала её у входа. Бабушка протянула руки к внучке, и стража вытянулась в почтённую линию.

Трость Амары щёлкала о зелёный сверкающий пол, когда она приближалась к ней — а после Амара позволила бабушке заключить её в обятия.

— Моя прекрасная дхоша вернулась ко мне, — сказала Нила.

Горло Амары сжалось, и глаза жгло от непрошенных слёз.

— Я скучала по тебе, мадхоша, — прошептала она.

— А я по тебе.

Амара не могла оторвать от бабушки взгляда. Она была такая старая и такая яркая. Кожа светилась, глаза сверкали, даже седые волосы обрели цвет.

— Ты прекрасна, мадхоша, — сказала Амара. — Революция дарует тебе жизнь?

Нила тихо рассмеялась, касаясь её гладких, смуглых щёк.

— Вряд ли она. Мой аптекарь сотворил особый эликсир, и тот дал мне силу. Пока ты пребывала в маленькой Митике, я не могла уступить возрасту и болезням.

Этот аптекарь был загадочным человеком, что много лет тайно работал на Кортасов. Амара напомнила себе о том, что надо встретиться с ним лично. Ведь он ответственен за волшебное зелье, что вернуло к жизни её, простое дитя, зелье, что вернуло к жизни Ашура. Этого человека она должна знать. Этого человека она должна контролировать.

— Я должна многое рассказать тебе, — сказала Амара.

— Может быть, меньше, чем ты думаешь. Я знала обо всём, что происходило в маленькой Митике, хотя твои сообщения были коротки и загадочны. Пойдём, поговорим наедине, подальше от любопытных ушей…

Удивлённая, Амара последовала за бабушкой по длинным узким коридорам восточного крыла дворца, в скальный сад Амары.

Она смотрела на свое любимое место во дворце, место, что так ненавидел отец, считая его уродливым, а не вдохновляющим. Но Амара обожала свои тысячи камней, сверкающих, уродливых и красивых, всех размеров и цветов — она считала их сокровищами.

— Я соскучилась по этому месту, — сказала она.

— Я уверена в этом.

Слуга принёс им поднос с вином и множеством экзотических фруктов, которых никогда не было в Митике, и Амара впервые испытала голод.

Нила наполнила кубок вином, и Амара сделала большой глоток.

Пелсийское вино.

То вино, которым она отравила семью.

Она сделала глоток, хотя в животе ныло от воспоминаний.

— Ашур всё ещё жив, — отпив из своего кубка, промолвила Нила.

Амара застыла, не сделав второй глоток, и попыталась собраться мыслями.

— Он тоже взял зелье воскрешения у твоего аптекаря.

— А ещё мне сказали, что после того, как ты его схватила, он смог бежать.

Амара с трудом выдохнула, прежде чем вновь заговорила.

— Он не составит проблемы.

— До твоей коронации неделя. Если твой брат покажется здесь и заявит права на титул императора…