Косово поле. Балканы - Черкасов Дмитрий - Страница 47

• Предыдущая
• 47/68
• Следующая

Милиционеры терпеливо ждали.

Иван не торопил события. Пусть поджидающие его решат, что он ничего не подозревает, и попробуют напасть.

Рукоять шила удобно легла в ладонь.

Жало оказалось прикрыто пальцами, так что со стороны Вознесенский казался безоружным.

Наконец ефрейтору надоело стоять молча и ждать, когда потенциальная жертва закончит возиться с дверцей ящика.

— Эй, ты — Вознесенский?

Иван близоруко прищурился, зажав под мышкой кожаную папку с документами. Помимо них папка скрывала и стальной лист толщиной в три миллиметра, вырезанный по формату «А-4». На случай, если нападающие будут вооружены ножами. Димон советовал держать папку у живота, блокируя самые распространенные удары.

— А что?

— На вопрос отвечайте, — в игру вступил сержант, — когда к вам представители власти обращаются.

Вознесенский опять прищурился. Димон советовал тянуть до последнего, изображая слабовидящего и тем самым укрепляя уверенность противника в легкой победе. С близорукой жертвой справиться просто, от нее не ожидают резкого отпора, бьют без финтов и по наиболее короткой траектории.

— А что вы тут делаете? — вопросом на вопрос отреагировал Иван.

— Ну ты чо? — бессвязно возмутился ефрейтор и сделал шаг вниз по лестнице, ведущей на площадку перед входной дверью.

Сержант нехотя отцепился от стены.

— А в чем, собственно дело?

Вознесенский сыграл испуганного доходягу-интеллигента, вяло пытающегося отстоять свое жалкое достоинство.

На губах у обоих парней появилась презрительная усмешка.

— Они не понимают, — язвительно прогундосил ефрейтор.

— А ты объясни, — предложил сержант. В свете запыленной лампочки было видно, что оба милиционера не вооружены. Даже не взяли на дело резиновые дубинки.

— Сейчас и объясню, — ефрейтор спустился еще на одну ступеньку.

— Что тут происходит? — сипло взвизгнул Иван, отступая на шаг.

Голос получился что надо — с ноткой истерики, чуть не срывающийся на всхлип. Димон был бы доволен. Он особо обращал внимание на внешнюю атрибутику. Камуфляж, короче. Вознесенский должен был сыграть мини-спектакль, прежде чем атаковать.

— Мы проводим задержание одного преступника, — непонятно зачем объяснил сержант, становясь рядом с ефрейтором.

— А я тут при чем?

— А вот при чем…

Прыщавый сделал вид, что оборачивается, и тут же нанес удар кулаком снизу, целя Ивану в живот.

Но жертва оказалась готова к такому повороту.

Кулак ефрейтора впечатался в папку. Не ожидавший соприкосновения с твердым металлом Петюня разбил себе костяшки пальцев и вывихнул кисть руки.

Вознесенский ударом сверху опустил папку на голову открывшего рот ефрейтора и одновременно с этим маховым движением засадил шило точно в середину гульфика на штанах сержанта.

Вырубать надо сначала самого здорового.

От страшного удара головой в грудь Иван отлетел к стене. Сержант согнулся вдвое и лбом саданул слишком близко стоящего Вознесенского. Тот не растерялся и ударом ноги заставил сержанта взмыть в воздух и впечататься в решетку, ограждавшую вход в подвал.

Тело сползло на пол и затихло.

Ефрейтор попытался проскользнуть мимо Ивана и вырваться на улицу, но был остановлен подсечкой и со всего маху треснулся затылком о бетонный пол. Второй удар основанием ладони в переносицу лишил упавшего сознания.

В юности Вознесенский баловался самбо и до сих пор помнил некоторые приемы.

Теперь требовалась быстрота.

Иван обыскал находящихся в беспамятстве нападавших и только у одного обнаружил милицейское удостоверение. Корочки перекочевали в карман куртки. Потом несостоявшаяся жертва оттянула на себя почтовые ящики и извлекла из проема между кирпичами объемистый пакет, приготовленный именно на такой случай.

Как и предполагал Димон, нападать на Ивана должны были в его собственной парадной. Верзила журналист не ошибся.

Содержимое пакета обошлось Вознесенскому в сто пятьдесят долларов.

Но оно того стоило.

Иван вытряхнул с десяток прямоугольничков из фольги, куда была расфасована анаша, и затолкал их в карманы лежащих, не забыв предварительно надеть тонкие резиновые перчатки. Потом размотал тряпицу и сжал бесчувственную руку ефрейтора на рукояти потертого ТТ, из которого месяц назад были убиты два азербайджанца с Сытного рынка. Пистолет отправился за пояс ефрейтора.

Вознесенский отряхнул руки, вышел из парадной и прошел вдоль темного дома к машине.

На ходу он достал трубку радиотелефона.

— Аде, Димон? Да, как ты и говорил… В ментовской форме. Ксиву у одного я забрал… Да, лежат… Все как договаривались… Ага… Понял, еду.

Теперь Ивана ждали на авторемонтной станции, где трое слесарей, трудившихся под «крышей» бригады Димона, подтвердят, что проводили техническое обслуживание «девятки» аж с шести вечера. В присутствии хозяина, разумеется.

А спустя три минуты после драки неизвестный сообщил в местное отделение, что в подъезде такого-то дома двое пьяных выясняют отношения с помощью оружия и пугают жильцов.

Кунакам, которые поклялись отомстить за смерть соплеменников, на следующий день шепнули, что вчера был задержан оч-чень подозрительный субъект с пушкой, из которой были расстреляны те двое на рынке, и даже сообщили адрес субъекта. Так сказать, в качестве утешения.

Кунаки по-восточному витиевато поблагодарили и поставили пост у квартиры Петюни в ожидании, когда он вернется из СИЗО. Месть — дело святое.

Сержант Юра оклемался в больнице. Но из органов он был уволен. Несмотря на прошлые заслуги, начальство не стало прикрывать попавшегося на наркотиках подчиненного. Уголовное дело не завели, однако Юре пришлось уехать в родную деревню. Причем насовсем. Где он благополучно попал под трактор, переползая дорогу после очередной трехдневной пьянки.

Труп Петюни обнаружили спустя месяц после того, как он был отпущен под подписку о невыезде. Некто нашел таки радикальный способ вывести прыщи с его не отягощенного интеллектом лица, спалив кожу до костей паяльной лампой. Убийство списали на разборки между рыночными торговцами и засунули папку с делом в архив, где оно оказалось изъедено мышами еще до того, как пришел срок его уничтожения.

Рокотов пододвинул поближе «Хеклер-Кох» и приготовился при необходимости прострелить шины «неоплану».

Водитель выбрался из кабины, постучал носком ботинка по передней левой шине и отправился к окошечку бензоколонки. Пассажиры выходить не собирались, ожидая заправки и своего товарища, скрывшегося в кустах.

Влад перевел взгляд направо.

Крепыш расположился в позе пятигорского орла у подножия толстенного клена. На его лице застыло страдальчески томное выражение.

«Мучается, бедняга… Может, помочь соотечественнику? Выскочить, к примеру, прямо перед ним и махнуть мачете. Враз облегчится! И каких только совпадений в жизни не бывает! Вот уж не ждал не гадал, что на русских наткнусь… Как бишь его назвали? Чубакка? Это, по моему, обезьяна из „Звездных войн». Точно, здоровенная такая горилла… Странно, этот парень на нее не особенно похож. Ну да ладно, у всех свои приколы. Евойный приятель лучше меня знает, как и кого следует называть…"

Несчастный побагровел.

"Да-а, мастер Данила, не выходит у тебя каменный цветок… Как ни тужься. Вот уж извращение — валяться в кустах со стволом на перевес и созерцать какающего россиянина. Вместо того чтобы выскочить с радостным воплем и получить штрафные сто грамм. Но всему свое время… Объятиям с соотечественниками — тем более. У меня туточки друзей нет. Все равно с собой они меня взять не смогут, испугаются… И что этот парень в кусты полез?

Тут же туалетов навалом. Нет, надо по привычке. Нагадил и смылся… Еще книжку какую то в руках держит. Интересно, зачем? Не иначе, в качестве бумажки прихватил, — биолог достал бинокль и навел его на голубую обложку с красно-желтой картинкой, — «Тайна Марианской впадины»… Что-то по географии или по океанологии".

• Предыдущая
• 47/68
• Следующая