Туманы Авелина. Колыбель Ньютона (СИ) - Трегуб Георгий - Страница 6

Мартин в самом деле позвонил Альберту через несколько дней, сообщил, что дело закрывается. Вердикт? Самоубийство. Увы, камеры ничего подозрительного не зафиксировали. Никаких резонов подозревать, что смерть Дробински была насильственной, у следствия нет. Конечно, довольно странно, что он планировал встречу с Альбертом накануне, но люди в состоянии стресса редко думают последовательно.

— Вам известно, что Дробински употреблял наркотики? — напоследок спросил Мартин.

Это была новость. Нет, Альберт ни о чём таком даже не догадывался.

— Как много интересного можно узнать о «близком приятеле» после его смерти, — в голосе Мартина прозвучала насмешка. — Кокаин. Дробински задолжал своему поставщику крупную сумму, время поджимало, а возможности выплатить долг у него не было никакой. Сами понимаете... Не та компания, которой можно не вернуть деньги. Пуля в висок — иногда тоже вполне себе решение проблемы.

— Он мог бы попросить взаймы у меня, — пробормотал поражённый Альберт, не зная, как реагировать на эту информацию. — Но... вы уверены, что это правда, Тайлер?

— Совершенно уверен, приятель.

— Долг теперь будут требовать с его жены... Лео не мог так поступить... — сказал было, потом осёкся, и губы против воли растянулись в язвительной и горькой усмешке. Ошибся он в человеке, что ли? Может быть, устроить такую подставу поднадоевшей супружнице было вполне в характере Дробински, но он, Лаккара, на многое закрывал глаза?

Хрипловатый голос инспектора отвлек Альберта:

— Мне очень жаль, и я понимаю, что в это всё сложно поверить, но мы опираемся на факты, и ничего в этом деле не указывает на наличие состава преступления.

Лаккара положил трубку и в полной растерянности ещё минут пять неподвижно сидел за столом. Возможно, Мартин прав, Альберт действительно ничего не знал о Дробински. В конце концов, о чём они говорили при встрече и по телефону? Тайны, теории, документы, свидетели... Война. В общем, они не говорили почти ни о чём другом — только о последней войне и событиях, с ней связанных.

Машинально он перебирал какие-то бумаги, не фиксируясь ни на одном документе. Лео мёртв, и даже если у Альберта оставались какие-то сомнения, он что, будет играть в частного детектива? Он работает по семьдесят часов в неделю, у него времени на себя-то не хватает. Не то, чтобы он жаловался — это был тот образ жизни, который Альберт выбрал сам. Либо загрузить себя работой, либо скатиться, как это произошло с многими его однополчанами: не вылезать из запоев или из депрессии, колоться и просить милостыню на дорогах. Для тех, кто воевал на стороне Федерации, существовали реабилитационные центры. Для таких, как он... Пусть скажет спасибо, что не посадили. Да, работа была единственным спасением. Альберт усилием воли отогнал мысли о Дробински и сосредоточился на отчёте, который готовил для сенатора.

К концу недели ему почти удалось восстановить душевное равновесие. Приближались выходные, которые сулили свидание, способное разрядить напряжение последних дней, и Лаккара всё реже думал о случившемся. Жизнь продолжалась, дела требовали его прямого участия. Альберт решил, что пора ставить точку в этой грустной истории.

Но в тот же день ближе к вечеру личный секретарь сообщил ему, что некая мисс Суидад просит о встрече. У него в календаре ничего подобного нет? Тогда секретарь сообщит даме, что мистер Лаккара занят, и попросит её позвонить через несколько дней и предварительно договориться о приёме.

— Нет-нет, подождите, — остановил его Альберт (имя ему показалось знакомым), — понятия не имею, кто это, и чувствую себя, как кошка, которую вот-вот погубит любопытство, но — пусть войдёт. У меня есть немного времени.

Посетительницей, к немалому изумлению Альберта, оказалась Пилар.

— Мистер Лаккара, — заговорщицки начала она, — спасибо, что согласились принять меня.

Она всегда так разговаривала. Банальная фраза «доброе утро» в устах Пилар звучала одновременно интимно и ободряюще — так, словно это приветствие предназначалось вам и только вам. А дальше она широко распахивала глаза и делилась каким-нибудь незначительным событием из своей жизни с таким видом, словно доверяла собеседнику государственную тайну. Многие находили её манеру общения очаровательной, Альберта же она немного напрягала. Но сейчас он был так ошеломлён её визитом, что не обратил на это внимания.

— Пилар, дорогая, что вы здесь делаете? Я чем-то могу вам помочь? Прошу вас, садитесь. Будете кофе?

— Ну, мистер Лаккара, кто бы мог предположить, что однажды это вы будете предлагать мне кофе, — она хихикнула, но тут же приняла серьёзный вид и продолжила просто и без кокетства: — Вы видели вчерашний выпуск «Солнечной Оресты»?

— Нет. Признаться, редко читаю газеты. Что там было?

Пилар открыла сумочку, вытащила сложенный вчетверо газетный лист и протянула его Альберту.

— Всё это ложь, знаете, — проговорила женщина, и Альберт опять подумал, как же забавно она выглядит, когда пытается казаться грустной. Но развернув протянутый ему листок и пробежав глазами заголовок и первый абзац статьи, он лишился дара речи (а юрист, лишённый дара речи — это явление очень редкое).

— Здорово они его, — наконец пробормотал он, механически разглаживая газетную страницу ребром ладони и чувствуя, как начинают пылать щеки.

— Там нет ни слова правды, — настойчиво произнесла Пилар, — поверьте мне. Не знаю, зачем им нужно было так вывалять в грязи человека, которого больше нет в живых, и Бог им судья, конечно, но как же мерзко от этого!

Дробински, великолепный репортёр, царь и бог во всём, что касалось журналистских расследований, в этой статье оказался сброшен с пьедестала праведников. Злобный пасквиль не оставил от репутации Лео камня на камне. Конечно, Альберт знал, что Лео был бабником. Неприятным сюрпризом стало недавнее заявление Мартина, что Дробински употреблял наркотики. Но вот о том, что Лео пару раз видели в сомнительном районе в компании мальчиков подросткового возраста, Альберт ещё не знал. Как не знал и о том, что несколько лет назад Лео обвиняли в попытке изнасилования (жертва, правда, в полицию тогда не обращалась и всё замяли полюбовно, но сейчас она была готова рассказать свою историю). Ну так вот теперь знает. Это и многое другое. Как и остальные жители Оресты.

— Они его уничтожили не только физически, — раздался голос Пилар. — Шеф рвал и метал — это ведь и клеймо на компании. Запретил даже упоминать его имя. Полиция забрала его бумаги, ноутбук, а шеф велел выкинуть всё, что ещё оставалось в кабинете нетронутым. Стереть любую память о нём — так и сказал всем нам сегодня утром.

И заодно поставить точку на всех его текущих расследованиях. Сильно.

— Понимаю. Я могу вам быть чем-то полезен сегодня, Пилар? — наконец спросил Лаккара женщину, сидевшую перед ним.

— Возможно, — она запнулась. — Я вчера разбирала бумаги — ну, знаете, всякий бумажный хлам в тех ящиках, куда обычно не доходят руки. Хотелось хоть немного отвлечься от всего, что... — Пилар печально вздохнула. — Ну, и в общем... В одном из старых блокнотов я нашла странный конверт. Без имени и без адреса. И когда увидела содержимое, то поняла, что это от Лео. Там была флешка... А на флешке... Впрочем, вы сами увидите. — С этими словами она достала злополучный конверт из сумочки и протянула его мужчине.

— Спросите, почему я не отнесла его в полицию? Поначалу так и хотела сделать. Но после сегодняшнего... Думаю, что единственный человек, которому я могу отдать этот конверт — вы. Сами поймёте, почему. Может быть, вы ничего не будете делать, но мне кажется, Лео хотел бы, чтобы это попало к вам.

Когда она ушла, Альберт попросил не беспокоить его до полудня и плотно закрыл дверь. Вставил флешку в компьютер, обнаружил на ней череду папок под номерами. Кликнул на первую и по расширению файлов понял, что Лео собрал там фотографии. Открыл первое подвернувшееся под стрелку «мыши» изображение — и его замутило от увиденного. Пролистывая одно фото за другим, он чувствовал, что покрывается холодным потом. ...Лежащие вповалку трупы, разлагающиеся тела, картины смерти и насилия... Одна из фотографий открылась на весь экран. Молодая женщина с простреленной головой, руки стянуты за спиной колючей проволокой. Рядом с ней — труп маленькой девочки с выколотыми глазами.