The lust (СИ) - "StrangerThings7" - Страница 7

— Мона, что с тобой происходит? — разрывает тишину Мин. Девочка вздрагивает, смотрит несколько секунд на брата, а потом делает большой глоток из чашки.

— Ничего, — бесцветным голосом отвечает она и встает с намерением допить шоколад у себя. Дети слышат доносящийся с гостиной голос Суран, а через минуту на кухню входит Чонгук. Юнги весь подбирается на стуле, прикрывает глаза, лишь бы случайно не глянуть на брата, и дышит через раз. Чон безразлично мажет взглядом по Юнги и, улыбнувшись Моне своей дьявольской улыбкой, достает из холодильника бутылку воды. Чонгук также молча покидает кухню, а Мона так и застывшая у стола, опускается обратно на стул. Мин замечает, как полыхают ее щеки и как судорожно бегает ее взгляд по столу. Юнги реакция сестры на Чонгука не нравится, от слова совсем.

— Господи, только не говори мне, что ты влюбилась в него?!— Юнги еле успевает договорить.

— Не твое дело, — выкрикивает девочка и выбегает из кухни.

Юнги так и сидит, ошарашено уставившись на чужую чашку с недопитым шоколадом.

***

Хьюна Юнги застает вечером, пьющего кофе с Суран во дворе у бассейна. Мин долго топчется невдалеке, надеясь, что отец заметит его и позовет. Подойти просто так к главе клана — это выразить неучтивость. Наконец-то, Хьюн замечает мальчугана и подзывает к себе.

— Пришел в себя? Твоя мама говорила, что ты подрался с кем-то в школе, — говорит мужчина.

— Да, спасибо, отец. Мне уже намного лучше, — учтиво отвечает парень.

— Ты хотел о чем-то поговорить? — Хьюн смотрит на не поднимающего глаза с земли парня и указывает рукой на плетеное кресло рядом.

Юнги остается стоять на ногах и взгляда не поднимает. У Чонгука глаза такие же, как у отца, черные, затапливающие этой чернотой все вокруг. Юнги на сегодня этих глаз достаточно.

— Вы, наверное, знаете, что Чонгук хочет, чтобы я закончил школу в Японии, — Юнги топчется на месте и еле выговаривает слова. — Я хотел бы узнать, можно ли сделать так, чтобы я остался в Корее, — наконец-то договаривает Мин и, затаив дыхание, ждет ответа.

— Его слово по отношению к братьям закон для меня и для тебя, кстати, тоже, — нахмурив брови говорит мужчина. — Он самый старший из вас и будущий глава клана. Надеюсь, отныне ты не будешь ставить под сомнения его решения. Это может навредить не только тебе, но и его репутации, мальчик мой. Япония прекрасная страна - тебе там понравится, — добавляет Хьюн и снова поворачивается к Суран, показывая этим, что разговор окончен.

Если у Юнги до этого момента и была надежда, то только что она лопнула, словно мыльный пузырь, и лишила его хоть какого-то выбора.

***

Юнги звонит другу и отмахивается от всех вопросов Хосока про его самочувствие, обещает рассказать все при встрече. Утром следующего дня Мин идет в школу забрать документы и попрощаться с другом. Этот поход в школу он буквально вымолил у Суран на коленях, самолет у парня на шесть вечера, и женщина отказывалась выпускать его из дома, боясь, что он сбежит. В результате Мин в сопровождении секретаря матери все-таки отправился в школу. Хосок стоит во дворе школы и долго не может поверить в то, что говорит Мин. Юнги обещает звонить каждый день, долго обнимает друга и, все-таки не сдержавшись, прячет мокрое от слез лицо на груди Хоупа. По пути в учительскую с представителем семьи, Мин замечает на своем уже бывшем шкафчике обидное слово «пидор» выведенное неровным почерком. Как это не странно, Юнги ничего не чувствует, ему вообще уже никак. Он забирает документы, еще несколько минут стоит в коридоре с Хоупом и, бросив прощальный взгляд на место, куда убегал все эти годы из дома, идет к машине. Дома Юнги долго прощается с сестренкой, просит ее писать ему обо всем и обещает вернуться, так скоро, как сможет. В душе он знает, что вернется только, если Чонгук разрешит.

У Юнги только один чемодан вещей, и он передал его шоферу. Сам же мальчик, прижав к груди папку с любимыми рисунками, топчется в гостиной и слушает наставления Чимина про Японию. Прощаться Юнги больше не с кем, но он все равно ждет. Он ждет Чонгука. Все равно надеется, что брат придет попрощаться, и потом, как в слезливых голливудских фильмах, передумает и разрешит Юнги остаться. Но Чонгук не приходит, и Мин чувствует себя пустым местом. «Ты никто», — любит повторять Чонгук, и Юнги никогда не обращал на это внимание. Но сейчас, он впервые чувствуют себя никем. Никем — кто не нужен Чон Чонгуку и этой семье ни сейчас, ни потом. Все кончено.

***

— Я не совсем понимаю твои мотивы, точнее я бы понял, если бы ты мне рассказал, что там произошло, и почему его так избили. Потому что именно после этого, ты решил выслать его из страны. Все равно мне кажется, он слишком мал, чтобы жить там одному, — Хьюн сидит в своем кабинете и в упор смотрит на старшего сына.

— За ним будет присматривать представитель семьи, так что перебьется. А вообще, так будет лучше, отец, — спокойно отвечает Чонгук. — И для него, и для семьи.

— И для тебя? Ты, считай, исполнил свою давнюю мечту. Ты избавился от того, кому не можешь простить грехи его отца, но даже я считаю, что это чересчур жестоко. Он ведь твоя кровь, — задумчиво говорит старший.

— Нет, он никто, — Чонгук на мгновенье забывает об учтивости и даже резко поднимается, правда через секунду он снова опускается в кресло.

— В моем клане, в нашем клане таких, как он, быть не должно и не будет, — говорит Чон и смотрит на отца с вызовом. — При всем уважении, отец, он не получит мое покровительство и в этот дом больше не вернется, потому что я уверен, что рано или поздно он предаст нас.

— Он предаст тебя, Чонгук, а не нас, и ты сам все делаешь для этого, — Хьюн откидывается на спинку кресла и наслаждается тем, какую бурю эмоций на обычно спокойном лице сына вызывает его последняя фраза.

========== 4 ==========

Комментарий к 4

Посмотрите фото Юнги в шапке.

Обязательно включите

Music: Ciara - Paint It, Black

https://soundcloud.com/user-309339827-255824992/ciara-paint-it-black113

Буду рада отзывам и вашему мнению, глава меня просто опустошила, автор ушел в запой.

***

Двадцать три месяца и одна неделя, как Чон Чонгук не видит Мин Юнги. Ровно три месяца ушло на привыкание к мысли, что Чон не натолкнется на слоняющегося, как тень, по коридорам мальчугана. Ровно три месяца Чонгук учился не искать его за общим столом во время ужина. Ровно три месяца Чонгук не понимал, почему ему не хватает Юнги. А потом понял. В этом доме, в этой семье, да и вообще во всем этом городе никто не смеет смотреть на Чонгука глаза в глаза, смотреть с вызовом и даже сказать «да» на его «нет». Это мог делать только Юнги, и Чонгуку надоели эти вечно заискивающие перед ним люди, его мать, смотрящая в рот сыну, друзья, которые лебезят и пытаются всячески угодить, все надеясь, что и им перепадет во время правления Чонгука. Чону надоело слышать «да» на любое свое пожелание, надоело, что на него все смотрят снизу вверх, и даже отец смотрит только на равных. Чонгуку Юнги не хватает, и его это раздражает. Мальчишка, у которого ничего нет, жизнь и судьба которого зависит от Чона, ставил старшего на место одним только своим взглядом. Даже когда Юнги сгибался от его ударов, когда дрожал в чужих руках от страха, Чонгук всегда видел на дне его зрачков то, чего не может найти больше ни у кого. Чонгук видел там смелость, отчаянную, граничащую с безумием, ибо против Чонгука не пойдешь — смелость. Чонгуку Юнги не хватает, и эта мысль бьет аккурат под дых. Он не признается в этом никому, но перед собой Чонгук честен. В Чимине нет и капли той силы, что переполняет младшего, заставляет подниматься на ноги после каждого удара и, сжав зубы, стойко терпеть боль. Юнги ей заполнен до краев. Чону вымораживает внутренности от неправильности своего брата и от своего последнего открытия, послужившему толчком к тому, что Юнги сейчас живет в Токио. Но это же Мин Юнги, он тот, кто вечно прет против ветра, неудивительно, что даже ориентация у него нетрадиционная. Чонгуку Юнги не хватает, и эта мысль не дает покоя, не позволяет сконцентрироваться на делах, не оставляет ни на секунду — истошно долбится под черепной коробкой.