The lust (СИ) - "StrangerThings7" - Страница 2

Судьба сегодня не на его стороне. Вся семья, за исключением дяди, сидит за столом в гостиной и обедает. Юнги кладет рюкзак на кресло и, подойдя к столу и не поднимая с пола глаз, учтиво кланяется сперва Чонгуку, а потом матери (Суран) и брату с сестрой. Если Чимин, как и всегда, легонько кивает в ответ, то мать даже не меняет надменного выражения лица и взглядом указывает Юнги на стул. Мин проходит к столу и садится на свое место, справа от Чимина, рядом с сестрой. В отсутствии отца во главе стола сидит Чонгук, по правую руку его мать, а по левую Чимин и Мона.

У Юнги нет аппетита. Он никогда не ест за общим столом, скорее просто ковыряется вилкой в тарелке и ждет, когда можно будет выйти из-за стола. Потом Мин незаметно пробирается на кухню и, наспех собрав себе бутерброд, снова бежит к себе. В этой семье традиции свято соблюдаются, поэтому очередную пытку в час Юнги старается стоически перенести. Он не поднимает голову от тарелки и продолжает нарезать на кусочки стейк из лосося, ни один кусок которого он пока в рот не отправлял. Юнги кажется, что левая сторона его лица полыхает синим пламенем, и виной тому пробирающийся под кожу и подпаливающий парня изнутри взгляд черных глаз. Мин не дышит почти, молится про себя, чтобы хотя бы сейчас Чонгук его не трогал и оставил в покое, но высшие силы видно заняты более важными делами.

— Что не нравится? Ты к более изысканным блюдам привык? — ненавистный голос разрывает тишину. Чонгук откладывает свою вилку и продолжает смотреть на младшего.

Приемыш отца выбешивает. Чонгук его искренне ненавидит и считает, что этот мальчуган не имеет права носить их фамилию, жить в его доме и есть их еду. Чонгук никогда не обращал внимания на своего двоюродного братца, и все бы так и продолжалось, если бы дядя не предал клан. После того, как отец отомстил и привел этих детей в дом, Чонгук не разговаривал с отцом ровно три месяца. Тогда он и поставил цель выжить Юнги из своего дома. Этот мальчуган, смотрящий на него с ненавистью исподлобья, заставлял кровь Чонгука вскипать в венах. Чон еле сдерживает себя от того, чтобы не свернуть ему шею. Если Мона сразу влилась в семью и учтиво себя вела со всеми ее членами, Мин не смирился, он отвечал вызовом на вызов, он сопротивлялся, стоял на своем и всегда проигрывал. Все равно Чонгук втаптывал его в грязь, в его слезы и кровь, но взгляд не менялся. Чонгук уверен, что Юнги их ненавидит из-за своей семьи, что если Юнги не остановить сейчас, то он когда-то пойдет по стопам своего отца и тоже предаст клан. И именно поэтому, несмотря на все уговоры отца, Чон категорически отказывается брать Юнги под покровительство после передачи власти. У Юнги гнилая кровь и взгляд полный ненависти. Если с первым пока разобраться Чонгук не может, то стереть этот прошивающий насквозь взгляд будет целью номер один Чона. И он этого добьется. Он всегда добивается своего. Мин Юнги никто.

— Нравится, — еле слышно, не поднимая голову с тарелки, отвечает Мин.

— Я понимаю, что тебя не воспитывали, и чему может научить отец, предавший своего брата? Но, если ты сидишь за моим столом, будь добр, имей уважение и ешь мою еду! — от голоса Чонгука леденеют внутренности.

— Я не голоден, — треснувшим голосом говорит Мин и рвет на мелкие кусочки салфетку, зажатую в руках под столом.

— Подойди, — приказывает Чонгук.

Юнги прикрывает глаза, убеждает себя не делать глупостей и медленно поднимается. Все остальные продолжают обедать и ведут себя как и всегда, будто их это не касается. Юнги, еще во время первого конфликта с Чонгуком, запретил Моне вмешиваться. Мин хорошо знает этого урода. Если Юнги сопротивляется или не выполняет его указаний, он потом отыгрывается на сестре. Тут ей даже не помогает статус любимицы у Хьюна.

Каждый шаг дается с трудом. «Наверное так чувствуют себя приговоренные к казни», — думает Мин и останавливается слева от Чонгука. Чон берет свою тарелку с недоеденным стейком и, продержав несколько секунд на весу перед Юнги, разжимает пальцы. Тарелка с глухим стуком падает на толстый ковер, пачкая своим содержимым, как дорогой ковер, так и обувь Мина.

— Приятного аппетита, — ухмыляется Чонгук и ожидающе смотрит на брата. Юнги вздрагивает, нервно комкает подол школьной рубашки и не смеет поднимать взгляда.

— Раз уж ты не можешь вести себя за столом, обедать теперь будешь только так. Сядь и ешь, — отчеканивая каждое слово, говорит Чон.

Чимин шумно вздыхает и тянется к соку. Суран откладывает приборы и подносит салфетку к губам, а Мона впивается взглядом в свою тарелку. Юнги замечает повисшую на ресницах девочки слезинку. Юнги обидно и больно. Чонгук выше, сильнее и старше, и Юнги, к своему стыду, боится. Но так хочется попробовать. Хочется взять эту тарелку и разбить о голову Чона. Юнги думает, он привык к унижениям, но каждый раз, как по новой. Он снова, раз за разом проходит весь этот ад, когда непонятно чего хочется сделать больше: разрыдаться и попросить помощи, или вцепиться в чужую шею зубами и разодрать. Чонгуку чуждо все человеческое, скорее он самый гнусный представитель человечества, и вот так, стоя перед ним с опущенной головой, Мин впервые решает, что когда он вырастет, он убьет эту тварь. Избавит землю от его жестокости. А пока он еще маленький и слабый, пока он перетерпит.

Стук собственного сердца отдает набатом в ушах, Юнги кажется, что он сейчас оглохнет. Нарушать приказы Чонгука нельзя. Пока. Минимум, что за это сделает брат - изобьет до потери сознания, о максимуме Юнги думать не хочет. Становиться на колени и есть с пола тоже.

— Ну что, страшилище, ты оглох? — повторяет Чон и Юнги слышит нотки раздраженности, проскальзывающие в интонации брата. Мин не выдерживает и поднимает взгляд. Чонгук смотрит глаза в глаза, насквозь прошивает острым взглядом, под которым Юнги чувствует себя никем. Этот взгляд давит на плечи, заставляет медленно опуститься на ковер: сперва на левое колено, потом на правое.

Чонгук зарывается ладонью в чужие волосы и одобрительно поглаживает, будто перед ним на коленях не человек вовсе, а домашний питомец.

— Умница, — говорит Чон и встает из-за стола. За ним поднимаются и остальные представители семейства. Юнги так и остается стоять на коленях — Чонгук не разрешал подняться.

========== 2 ==========

***

Чонгуку 18 - он уже закончил школу, числится в лучшем ВУЗе страны, у него свой дорогой спортивный автомобиль, и он меняет девушек, как перчатки.

Юнги 14 - у него одни пятерки, первый друг, неправильная и несчастная любовь, и все еще огромное желание умереть.

Чонгук еще больше вытянулся, хотя куда больше. Он постоянно пропадает в спортзалах, его телосложению завидуют все парни, и оно сводит с ума не одну девушку.

Юнги такой же мелкий, болезненно худой и серый.

***

Во всем плохом, что происходило с Юнги последние годы, все равно был крохотный, но все-таки освещающий его темное царство лучик света — Чон Хосок.

Хосока перевели в класс Юнги три года назад. Он сразу же подошел к парте, за которой вот уже четыре года в одиночестве сидел Мин, и водрузил на нее свой рюкзак.

— Привет, — просиял Хосок и плюхнулся на стул рядом. — Я Хосок, но лучше зови меня Хоуп. Чувствую, мы подружимся.

Юнги замкнутый, привыкший к тому, что его обычно никто не замечает, подросток, стал расцветать рядом с Хоупом. Сперва, правда, было трудно. Хоуп без остановки тараторил, вечно на переменах пытался потащить привыкшего сидеть на подоконнике в коридоре Юнги во двор, много смеялся и всеми силами старался растормошить одноклассника. Юнги героически держался до последнего, на все вопросы Хосока коротко отвечал «да» или «нет» и всячески не поддавался на провокации. Но с Хосоком было сложно сопротивляться. Сперва Юнги стал выходить с ним во двор на переменах, потом Мин перестал шугаться эмоциональности Хоупа и искренне смеялся над каждой его шуткой. Последний барьер в завоевании внимания Юнги был разрушен, когда Хосок, отобрав мобильный Мина, скинул себе с него вызов.