Синее золото
(Роман) - Борман Аркадий Альфредович - Страница 26

— Все сюда, ко мне, — командовал Хилидзе. — Все бросить. Только этот дом отстаивать…

Не успел он кончить, как бодро и весело цокнули по стенам дома несколько пуль.

Дзинь, дзинь, — где-то задребезжало окно.

Генерал с четырьмя людьми встретил партию Носова в лесу километрах в десяти от Отрадного. Было решено сразу же произвести нападение на Отрадное и освободить Таню, в аресте которой никто не сомневался.

Их было двенадцать человек, а в Отрадном вокруг управления было более пятидесяти солдат и три пулемета.

Носов служил проводником, он знал каждый дом, каждое дерево в поселке.

По его предложению было решено сперва напасть на электрическую станцию, испортить машины, а потом в темноте тихо подкрасться к караульному помещению, напугать спящих солдат и захватить Хилидзе врасплох.

Моторы они остановили, но один из сторожей вырвался и побежал. Василий, который действовал в темноте как кошка, нагнал его и хотел зажать ему рот. Но сторож упрямо не давался и кричал. Тогда Василий хватил его дубинкой.

Эту-то борьбу и слышала Таня.

Несмотря на крики сторожа, генерал с тремя людьми успел вскочить в казарму, когда солдаты еще не разобрали оружия, и приказал им не шевелиться.

Как только начались выстрелы, сторож в коридоре забеспокоился. Слышно было, как он подошел к двери и, видимо, слушал, что делается в комнате. Таня уже раньше заметила, что она не могла со своей стороны закрыть дверь. Она быстро юркнула в постель и притаила дыхание.

«Безумие, — думала она, — им же ничего не сделать против нескольких десятков солдат».

Иначе думал Хилидзе. Он увидел, что на его крики нет ответа из соседнего дома и понял, что там случилось. У него в доме ночевало только шесть человек. Он сам вытащил на крыльцо пулемет, в темноте схватил за руку одного на толпившихся в коридоре людей и приказал:

— Стреляй туда.

Ввиду ареста Тани в управлении ночевал и Воронов. Но Хилидзе, не привыкший его видеть ночью у себя, точно забыл про него.

Опять зазвенело стекло, разбитое пулей, и опять пуля ударила где-то рядом с Хилидзе. Он на минуту остановился, точно что-то соображая, потом сквозь зубы процедил:

— Ах, так. Но у нас есть заложница. Води, товарищ, пулемет, а я сейчас.

Он побежал по коридору к лестнице, ведшей во второй этаж. У самой лестницы он увидел Воронова, и вспомнил о нем.

— Товарищ, а мы сейчас выставим на крыльцо Дикову, они в нее не будут стрелять. Если же не уйдут, я ее застрелю на глазах у них. Идем за ней, — и он быстро побежал наверх.

В темноте Хилидзе споткнулся на лестнице, чуть не упал и больно оцарапал себе палец. Это возбудило в нем личное раздражение против Тани. Ведь он бежал к ней, значит, она была виновата, что ему больно.

«За мной», — мелькнуло в ее голове. Она вскочила в кровати и прижалась к стенке, прилегающей к коридору. В комнате было совершенно темно, только в окно была видна звездная бесконечность ночи.

— Не выпускай ее, — на ходу бросил Хилидзе сторожу.

Щелкнул ключ и он ворвался в комнату. В левой руке он держал револьвер.

— Гражданка Дикова, вы ответите за бандитов, это ваших рук дело. Но теперь вы не уйдете.

Он повернулся вокруг себя и старался в темноте рассмотреть Таню. Она замерла у стены.

«Вместо подвала в комнате второго этажа», — пронеслась мысль. Прямо против нее ярко светил Сириус. У Тани всегда кружилась голова, когда она думала о расстоянии, отделяющем его от нас.

«Сейчас исчезнет это расстояние, опять пронеслось в ее голове. Узнаю тайну».

Стало страшно до больного холода. Захотелось ничего не узнавать, а только любоваться звездным небом, которое смотрело в окно.

На экране ее памяти пронеслись города с миллионами людей, так крепко цепляющихся за жизнь, откуда-то выросли детские лица, яркий солнечный день и Паркер, говорящий о синих лучах в ее глазах. Потом встали погибшие друзья, вообще погибшие люди… тот страшный подвал в Екатеринбурге и, наконец, холм с тремя крестами.

Смерти нет — она всегда твердила это, подготовляла себя к последнему моменту. Но все же так не хотелось…

Она следила за каждым движением Хилидзе, тыкающегося во все стороны. Там за дверью стоит еще один, и внизу другие. Куда же уйти. Но все же… Не успел Хилидзе чиркнуть зажигалку, как Таня сильно ударила его по руке, в которой он держал револьвер. От неожиданности он выпустил его.

— Все равно от меня не уйдешь, дрянь. С бабой справлюсь, — почему-то прошептал Хилидзе и своей сильной рукой схватил Таню за шею. Она изогнулась и с быстротой лесного зверя укусила его другую руку и нагнулась, чтобы схватить лежавший на полу револьвер. Но он ногой отбросил его в сторону и сбил ее с ног.

— Петр, бери ее, надо снести вниз. Как укусила, дрянь! Ну, да недолго осталось ей кусаться.

Все это произошло в одно мгновение, и Таня не могла еще понять, зачем ее поведут вниз. Куда?

— Не буду руки марать, пусть свои же кончат, — бросил грузин, как бы в разъяснение Петру.

Таня поняла, но сопротивляться двум мужчинам было бесполезно. Петр вязал ей руки.

— Идите, — злобно прохрипел Хилидзе.

На улице раздавались выстрелы.

Она пошла, замедляя в темноте шаг, чтобы выиграть время. Уже не было ощущения ни страха, ни конца. Все ее мысли были сосредоточены на том, что еще можно сделать.

Ее руки были туго скручены сзади и тонкая веревка резала кисти. В коридоре было еще темнее, чем в комнате, потому что не было окон.

«Лестница, — мелькнул в ее голове план. — Поскользнуться, вырваться, входная дверь открыта. Несколько прыжков и она будет на улице. Пусть даже случайная пуля, своя или чужая, но это не расстрел».

Она споткнулась на первой же ступеньке, но Петр крепко держал ее за руку выше локтя.

Хилидзе чиркнул зажигалку и осветил ею лестницу.

Таня увидала внизу огромную фигуру Воронова. Он смотрел на спускающихся по лестнице. Таня взглянула на него, но их взгляды не успели встретиться, как зажигалка потухла.

«Почему он в высоких сапогах? — подумала Таня. — Он их почти никогда не надевал».

Когда шествие было уже в конце лестницы, опять вспыхнул тусклый свет зажигалки. На этот раз Таня увидела глаза Воронова. В них, как и во всей фигуре, была сдержанная решимость. Никакой торопливости или суетности. Точно в десяти шагах не трещал пулемет, и не цокали пули по стенам дома.

Таня ничего не могла прочесть в глазах Воронова.

«Автомат», — вспомнила она слова друзей и опустила глаза.

Зажигалка опять потухла, и она в полной темноте прошла мимо Воронова.

— Ай, — услышала Таня глухое восклицание за собой, кто-то упал и одновременно сзади раздался выстрел. Юбка хлестнула по ногам — пуля пробила ее.

— Крикнешь, убью, — услышала она за собой голос Воронова. Петр разжал руку, и она почувствовала, как мокрый нож слегка царапнул ее запястье и разрезал веревку, связывающую ей руки.

Воронов ударил Хилидзе ножом в бок. Грузин, падая без чувств, машинально спустил курок револьвера и чуть не подстрелил Таню.

— Вот, Татьяна Николаевна, — Воронов сунул в ее руку револьвер. — Стойте тут, чтобы этот не двигался. А я сейчас.

С быстротой молодого юнги он бросился к крыльцу, где стрелял пулемет.

— Прекратить стрельбу, — приказал он. — Кто слово скажет, убью.

— Да что вы, товарищ, ведь бандиты…

— Я тебе покажу бандиты. Слушайся, а то…

Пулемет затих, и точно по сговору прекратилась стрельба из темноты. Таня еще не понимала, что из пленницы она стала госпожой положения.

— Держи свечу, — властно распоряжался Воронов, сунув кому-то в темноте свечку.

Он чиркнул свечу, и Таня увидела его напряженное лицо — казалось, каждый мускул стремился к одной цели.

— Татьяна Николаевна, зовите их сюда, да скорее, медлить нельзя.

Тане не надо было повторять. Отобрав от Петра револьвер и быстро молча обшарив его, она уже стояла на крыльце рядом с Вороновым.