Молот и наковальня - Сваллоу Джеймс - Страница 58

Кончик одного из механических щупалец раскрылся, как цветочный бутон, и оттуда появился веер из прозрачных треугольников, со щелчком разложившихся в круг. Из отдельных сегментов получилось устройство, напоминающее крупную лупу.

Линзы затуманились, но обрели четкость, когда Тегас стал водить непонятным прйбором в нескольких сантиметрах от поверхности кожи всех членов неумершей. Терагерцовые волны безвредно омывали ее, просвечивая мясо и кости для создания трехмерного изображения, на котором ясно виднелись мириады металлических имплантатов, вживленных ей в плоть.

— Испытательная модель, полагаю, — отстраненно и бесстрастно сказал Тегас. — Этот ученый некрон, которого вы упомянули… Он ставил эксперименты над человеческим видом. Потребуется вскрытие, чтобы в точности узнать, что он пытался доказать.

— Ты к ней не притронешься, — твердо сказала Мирия.

— Нет? — Тегас двинул линзы вверх, и Децима попробовала отдернуть голову, при этом слабо захныкав. — Когда вы увидите это, то, уверяю, вы измените свое мнение.

Устройство магоса провело томографию неумершей и представило послойную модель ее черепа. В затылочной области сидело существо, которое Мирия уже раньше видела внутри Обсидиановой Луны, меньшая по размеру разновидность искусственного скарабея некронов. Злобный жукоподобный робот, глубоко зарытый в мясо на шее, своими тоненькими лапками цеплялся за позвоночный столб. Даже пока боевая сестра с ужасом наблюдала это зрелище, он слегка шевелился, будто живой.

— Простите, — зарыдала Децима. — Простите, простите, простите…

— Нам неизвестно, как ксеносы их называют, — грубым тоном объяснил Тегас. — Инквизитор Хот дал им имя «мозгоклещи», хотя я нахожу такой термин чересчур мудреным.

Кассандра подняла болтер.

— Устройство управления сознанием?

— В точку, — кивнул Тегас. — Но оно, похоже, повреждено. — Он указал на снимке затемненные участки панциря машины. — Готов поспорить, именно эта неисправность дала ей возможность сбежать от некронов годы назад. Скарабей частично вернул ей свободу воли.

После открывшейся правды Верити выглядела нездоровой. Она коснулась руки Децимы, но та отдернула ее, будто обожглась.

— Те голоса у нее в голове, это криптек терзает ее?

— Весьма вероятно, — ответил Тегас. — Но с тем же успехом так может проявляться повреждение ее рассудка. Психологические травмы у людей порой приводят к непредсказуемым последствиям.

Имогена нахмурилась.

— Какая разница. Ей в любом случае нельзя доверять.

— То же я могу сказать про него, — возразила Мирия, указывая на квестора.

— Нет, — прозвучал робкий голос. Неумершая обвела присутствующих взглядом. — Шестеренка прав. Я дефектная и могу быть опасна для вас. Если я окажусь слишком близко к Оссуару, он будет видеть… он сможет видеть моими глазами.

— Ты сама этого точно не знаешь, — попробовала убедить ее Верити.

— Вам нельзя так рисковать, сестры, — окончательно и бесповоротно заявила Децима.

С трона на вершине личного командного монолита немесор Хайгис внимательно обозревал боевые порядки своей пехоты. Ряды воинов стояли наготове; одни только прибыли через порталы орбитальной станции, другие вернулись в строй, завершив ремонт после первого наступления. Бессмертные и личи-стражи, как вся его армия, неподвижно замерли в ожидании приказа ожить и отправиться убивать.

Генерал пристально вглядывался в каждого из-за парапетной стены монолита, чувствуя, как под ним мерно гудят контргравитационные моторы. Хайгис задержался, чтобы запомнить момент единения; он подключил свой интеллект к обширной контрольной матрице, охватывающей его низших солдат, и принялся разбирать их недавние воспоминания и сортировать информацию.

Воины едва ли имели разум в истинном значении этого слова. До Великого Преображения и сладостного облегчения, что принес биоперенос, они составляли самые презренные касты некронтир, к коим относились рабочие, прислуга, бедняки. Звездные боги освободили их от тирании разума, лишили эмоций и характера. Оставили лишь саму суть, мельчайшую из возможных искорок жизни, сделав их бездушными и покорными.

«Счастливые, блаженные, — подумал Хайгис, предполагая, каково им должно быть в их состоянии. — Не обремененные нуждой принимать решения».

Превосходившие их по всем параметрам Бессмертные, в свою очередь, во времена Плоти были солдатами в армиях династов, что нашло отражение после перерождения. Они были лучше вооружены, имели усовершенствованную броню, но прежде всего — сохранили чуть большую частичку прежних себя. Конечно, ее недоставало, чтобы дать им имя или личность, но вполне хватило, чтобы остались приобретенные военные навыки. Это был обычный холодный расчет, ведь иначе время и силы, затраченные на их обучение, пропали бы даром. Как и рядовым некронам, им не хватало ума, и они существовали только в настоящий момент. И те и другие были всего-навсего ходячим оружием, инструментами для убийств, и со своей функцией они справлялись превосходно.

Хайгис не помнил, как проходил его биоперенос. Лишь то, как он проснулся уже в механическом теле, пульсирующем от внутренней мощи и смертоносного потенциала. Самым сильным воспоминанием о том восхитительном мгновении было чувство невероятной легкости, свободы от мирских забот и проблем вроде разложения его органической оболочки и бесполезных нравственных норм смертных созданий. Немесор забыл, кем был до Преображения, так как эту информацию стерли и удалили из него, но, несомненно, он занимал высокое положение, раз ему сохранили некоторую долю самосознания. Такое объяснение его вполне устраивало. Первое, что Хайгис сделал в новообретенной машинной оболочке, — склонился перед своим господином, Имотехом Повелителем Бурь.

Другим, разумеется, повезло куда меньше. В ходе трансформации одни понесли ощутимый ущерб сразу, а у других осложнения проявились спустя многие тысячелетия. Так, например, возникли Уничтожители — некронтир, которые из-за сбоя энграмм и нигилистического настроя превратились в берсерков, жаждущих убивать всех на своем пути и не способных думать о чем-либо еще. Однако они не шли ни в какое сравнение с омерзительными Освежеванными, которые слетались на запах крови, словно стервятники. Движимые необъяснимым влечением, которое Предвестники называли проклятием, они надевали на себя содранную кожу и прочесывали поля сражений в поисках трупов. Кое-кто утверждал, будто они одержимы безумием, и именно в нем кроется причина их странной мании; лишенные плоти, они якобы стремились воссоздать ее, срезая мясо с тех, кто умер в бою с некронами. Иные находили в их поведении влияние одного из звездных богов, убитых в ходе Войны на небесах, который напоследок выпустил вирус, что однажды заразит всех той же страшной болезнью.

Хайгис не выносил ни первых, ни вторых и никогда бы не позволил своим войскам вступить в битву вместе с ними. Возможно, это был отголосок его былого Я, но немесор рассматривал сражение как нечто неприкосновенное, нечто такое, где проверяются любые истины и где воля и сила дают ответы на все вопросы. Будь генерал по-прежнему способен на подобного рода эмоциональные реакции, про него верно было бы сказать, что он относится к войне с отеческой любовью.

По завершении систематизации данных генерал принялся тщательно их просеивать. Он одновременно увидел все: каждое отдельное столкновение, каждую схватку, каждое убийство в рукопашной, каждый выстрел свежевателя и тесла-заряд. Разум постепенно рисовал огромную картину смерти, по мере того, как перед некронским военачальником разворачивались сотни небольших битв с точки зрения его солдат; изображения прокручивались синхронно, наслаиваясь друг на друга. Он созерцал, как проигрывают павшие и как одерживают верх победители. И все это за те короткие мгновения, что Хайгис пребывал в центре сети и поглощал сведения.

Когда он закончил, то отсоединился, и в его глазницах ярко разгорелось изумрудное пламя. У него был план, составленный на основе отчетов о первом наступлении, и у него были солдаты, значительно превосходящие числом тех женских особей, что сидели за стенами форпоста.