Синдром отличницы - Ромова Елена Александровна - Страница 47

— Вам ли не знать об этом, правда? — вопросительно выгибаю бровь. — Или ваша гордыня еще на месте?

В этот момент к нам подходят посторонние, чтобы поприветствовать Такера, но он так увлечен мной, что лишь бросает: «Позже, я занят».

— Так о чем мы говорили, Лессон? — его взгляд прикован к моему лицу.

— О том, что вы так и не научились признавать очевидное.

— Например?

— Например, то, что маленькая ситайская девочка… кажется, так вы меня называли?.. оказалась хорошим специалистом.

— Вот когда у кого-нибудь из твоих пациентов отрастет новая голова, я признаю это, стоя на коленях.

— Думаю, мне понравится видеть вас в таком положении. Ради этого я не заставлю вас долго ждать, — как же мне сложно держать планку на уровне и не позволять пальцам предательски дрожать.

Такер хочет что-то ответить, но в этот момент возвращается Каселл. В его руках бокал и моя сумочка. Мой коллега произносит лишь: «Ты забыла ее в машине», а лицо Такера становится хмурым, раздраженным, желваки на щеках ритмично движутся.

— Это доктор Каселл, талантливый ученый и мой коллега, — я взяла Каселла под локоть, отмечая, что Такеру это не нравится.

Разумеется, Кея представлять нет необходимости, мой сопровождающий узнал его, потянулся для рукопожатия с добродушной улыбкой. С таким заблуждением можно совать руку в клетку хищника, не догадываясь, что в следующую секунду ее откусят по самый локоть.

— Я очень рад, доктор Такер… Лимма рассказывала о вас…

— Да? — в голосе Кея яда столько, что хватило бы умертвить всех присутствующих. — Обо мне? И что именно?

Каселл не чувствует подвоха, а я напряженно смотрю на Такера и делаю крошечный глоток шампанского.

— Много хорошего.

— Восхитительно, — произносит Кей. — А теперь, Каселл, отойдите на два шага, нам с Лессон нужно поговорить.

— Простите?

— Катись к черту отсюда!

Признаюсь, даже я, зная характер Такера, не ожидала ничего подобного.

Мне пришлось заверить Каселла, что Кей имел в виду совершенно другое и никого не хотел обидеть, и что я уделю ему всего пару минут. Каселл согласился подождать, но не ушел, наблюдая за нами на расстоянии.

— Ради него ты вырядилась и накрасила губы, Лессон? — раздраженно осведомился Такер.

— Позвольте заметить, — заявила я с язвительной официальностью, — вы ведете себя, как полный идиот. Каселл — мой коллега.

— Мы тоже были коллегами.

— У вас нет никакого права на ревность.

— Согласен, — усмехнулся Такер, — права нет, а ревность есть.

— Послушайте…

— Лессон, — мужчина делает ко мне уверенное движение, — давай я отвезу тебя домой, мы поговорим… не здесь.

— Меня отвезет мой друг.

— Так друг или коллега? — пытливо спрашивает Такер. — Хотя какое мне дело, правда? Никуда он тебя не повезет.

— И что ему помешает? — теперь мой черед усмехаться.

Кей бросает быстрый взгляд на моего сопровождающего, затем опять смотрит на меня. Его рука касается моего подбородка, большой палец смазывает с губ помаду, а затем Такер подносит руку к своему рту. Это движение было бы невинно, если бы он потянулся за тортом, измазался в креме и слизнул его с кончика пальца. Но он сделал это с моими губами! Он будто попробовал их, а затем произнес: «Ммм, все так же вкусно».

Этот маневр не укрылся от Каселла, который, уяснив для себя суть моих отношений с Такером, предпочел молча удалиться.

— Ну что, Лессон? — Кей улыбался. Ему было забавно. — Я решил твою проблему?

Сумасшедший, несносный человек! Кем он себя возомнил?

— Моя проблема — это вы, доктор Такер.

— Уверен, твой друг, — с весомым нажимом на «твой друг», — тебя простит завтра. А сегодня удели внимание своему руководителю из Вейсмунда.

— Бывшему руководителю, — поправляю его.

— У меня рейс только через два часа, — сообщает Такер, — мне ведь нужно чем-то заполнить это время. Сделай одолжение, Лессон, просвети меня относительно регенеративной медицины.

Мы бесцельно кружили по вечерним улицам Элентропа и до тех пор, пока я не потребовала привезти меня домой. Но прежде мы говорили, говорили и говорили.

Наверно, я в жизни своей столько не разговаривала.

— Так почему вы опоздали на конференцию?

— Задержали рейс. Но я правда хотел успеть, веришь?

— И зачем?

— Чтобы завалить тебя неудобными вопросами, разумеется. Зачем же еще мне ехать больше суток в такую дыру и видеть постные лица твоих коллег?

Раньше я, наверное, жутко бы обозлилась на него, быть может, даже вспылила, а теперь — не узнаю себя! — мне смешно. Он язвит, сыплет колкостями, но… как-то не по-настоящему.

— Возможно, вы хотели увидеть меня? — спрашиваю, аккуратно выводя кончиками пальцев узоры на своих коленях.

— Я хотел с тобой поговорить. Не по телефону, — ответил Такер. — И хочу, чтобы ты была предельно откровенна со мной, потому что я не люблю, когда мне лгут.

Вот оно как!

И почему мне кажется, что это как-то связано с Файмсом?

— Так, и в чем суть разговора?

— Начну с того, что я здесь только потому, что меня очень настойчиво попросили.

Черт… это разом уничтожило всю ту романтическую ерунду, которая кружила мне голову.

— Файмс Сайверс, — произнесла я, ощутив на себе испепеляющий взгляд Такера, — у него есть рычажки давления на всех, или мне только кажется?

— Думаешь, меня можно заставить делать что-то против воли? — вдруг усмехнулся Кей. — Да, он попросил поговорить с тобой, потому что его чертовски волнует его жизнь, а у меня до сих пор нет приличного техника. Но я не собираюсь уговаривать тебя вернуться… просто я хочу понять, каким образом тебе все это удалось? Ты отправляла Файмсу резюме, обивала его пороги, штурмовала его электронку?

— Вы бываете просто непрошибаемым, доктор, — выговорила я.

— Так что?

— Вы будете удивлены, но я не делала ровным счетом ничего, чтобы этот… человек обратил на меня внимание. Он, знаете ли, подумал, что я буду рада его предложению. Черта с два. Я не вернусь в Вейсмунд, даже если он, как и обещал, перекроет мой проект. Я лучше…

Вдруг на меня страшным образом накатила такая обида… такое чувство омерзения и отчаяния, что мой голос дрогнул. Все то время, что прошло с разговора до конференции, я старалась не думать о Файмсе, о том, что этот человек имел наглость шантажировать меня, что-то требовать…

— …я лучше дождусь, когда эта скотина сдохнет, чем… — не знаю, откуда во мне столько злости.

Зачем я говорю все это? Особенно Такеру…

Я вдруг замолчала, закусила губу.

Кей резко нажал на тормоз — посреди чертовой дороги! — и повернулся ко мне.

— Все настолько плохо? — его голос был серьезен. Никакой иронии!

— Вся эта конференция, эти люди, эти аплодисменты… — произнесла я, — все это — ничего не значит, потому что есть человек, который с легкостью меня уничтожит. Кто я буду тогда?

— Эй, Лессон, — Такер приподнял мой подбородок, — он тебе ничего не сделает.

— Кто может быть влиятельнее, чем председатель совета ММА?

— Я, кто же еще…

Я усмехнулась.

— Да?

— Да. Если я скажу, чтобы этот… человек забыл о твоем существовании, он забудет. И знаешь почему?

Кончики мужских пальцев скользнули по скуле, невесомо коснулись прядей моих волос.

Я молча ждала ответ, и Кей усмехнулся:

— Потому что он нуждается во мне больше, чем я в нем. Без меня Файмс Сайверс обречен.

— И что все это значит?

— Это значит, что он тебя больше не потревожит. Хочешь почувствовать себя руководителем проекта — потешься, Лессон, я разрешаю.

— Вы еще хуже, чем Сайверс… — ошарашенно произнесла я.

— Какой из них? Хотя — да… ничего с этим поделать уже нельзя.

Такер завел машину, а я все смотрела на него, не понимая — он сейчас что, помог мне? И снова я почувствовала, как после его слов ко мне вернулись силы, будто мне только и нужно вечно получать от него «затычки».