Кроваво-красный (СИ) - "Ulgar Ridt" - Страница 91

 Нельс Порочный единственный из всех даже не пытался сделать вида, что слушал и единственный имел потрепанный вид, красноречиво говоривший о том, что норд переживает не лучшие свои времена. Взгляд его серых глаз прилип к полу и лишь изредка поднимался не на лица других гостей, а туда, где на полках поблескивали темным стеклом бутылки вина. Как и многие его сородичи, он любил выпить, а значит, отравить его должно быть не так уж сложно... Или использовать для убийства других. Но начать надо не с него.

 — Теперь я оставляю вас одних, — Фафнир, сохраняя бесстрастное выражение лица, накинул капюшон плаща и еще раз окинул собравшихся взглядом, — Удачи вам.

 Тяжелые створки дверей закрылись, с глухим шорохом задвинулся засов, и шаги Фафнира снаружи растаяли в тишине. Два шага, больше не позволяла услышать толщина стен и дверей. Их крики тоже не услышат, если в доме начнется паника...а она начнется, когда начнут умирать. Еще один повод начать с Невилля — его смерть может оправдать возраст и болезни, неизбежные в его годы после многих лет службы.

 — Кажется, теперь самое время познакомиться, — голос старой бретонки резанул тишину, источая дружелюбие, не менее слащавое и неискреннее, чем ее широкая улыбка, — Матильда Петит, очень рада всех вас видеть.

 В ответ — вежливые приветствия, церемонный поклон Примо Антониуса, сдержанный кивок Невилля... Бретонку, кажется, всерьез задело, что Спикер с одинаковым почтением поприветствовал и ее и Довеси Дран, но изо всех сил попыталась не подавать вида. Сама Терис со скромностью, которой учили их в приюте, поклонилась, когда Лашанс представил ее остальным как свою спутницу, но вопросов вслед за этим не последовало, как и внимания. Только Нельс что-то неразборчиво проговорил, нервно оглядываясь на полки с бутылками, и это вызвало у Матильды мимолетную гримасу недовольства, которую она тут же скрыла под прежней маской расположения.

 — Маркус Доран? — Примо Антониус взглянул на Спикера, когда тот представился, и на долю секунды Терис застыла, нервно сжав пальцами рукав камзола. Что если он знает настоящего Маркуса Дорана? Или такого человека вообще не существовало в природе? И Матильда в силу своего дворянского происхождения может быть осведомлена...

 — Я много слышал о вашей семье, мой отец всегда с уважением отзывался о вас, — расхожая фраза облекала ложь вежливостью и дарила успокоение. Судя по растерянности, промелькнувшей во взгляде юноши, он едва ли слышал что-то о Маркусе Доране и сейчас соблюдал приличия, как и полагалось человеку благородного происхождения. Равно как и заулыбавшаяся шире прежнего Матильда.

 — Весьма польщен тем, что сам Джастис Антониус осведомлен о нашем семействе. Передавайте ему поклон и поздравления с новой должностью.

 — О, так вы в курсе? — Примо польщено заулыбался, ловя восторженный взгляд Довеси.

 — Судья в Имперском городе, назначенный приказом Совета, такие известия быстро разлетаются по Империи.

 — Достойнейший человек, много о нем слышала, — Матильда, до этого молчавшая, не преминула подвинуться ближе к дворянам, — Столько лет служения Империи, Скайрим...

 Тяжелые шаги Нельса отдалились по направлению к полкам, будто бы ему было неприятно не то само упоминание родных краев, не то интонации Матильды, но никто из присутствующих не повернул головы, не замечая его ухода.

 — Вынужден согласиться, не самое приятное место, — голос Невилля был лишен всякого тепла и звучал так, как будто бы он до сих пор командовал солдатами, — Много преступников, никакого уважения к власти и Легиону...

 — Легион не за что уважать, если он сидит сложа руки, когда бандиты убивают мирных жителей, — неожиданно резко бросил Нельс, заставляя всех присутствующих обернуться и застыть в неловком молчании.

 Нельс не любит Легион, определенно не любит. Невилль же, судя по нескрываемому недовольству, не любит нордов... И это только самое начало, не прошло и получаса с того момента, как их заперли в доме.

 Норд тем временем, осушив немалых размеров кружку, взял открытую бутылку и молча направился в коридор. Напряженная тишина висела в зале, пока не отзвучали его шаги, и, когда вдалеке хлопнула дверь, Матильда наморщила нос и поджала тонкие иссеченные морщинами губы.

 — Ужасный человек, такая бестактность... Вы думаете, он уже ушел искать клад?

 — Едва ли, скорее всего, будет пить, — Примо Антониус облокотился о спинку кресла, в которое села Довеси, — Никто не знает, какова его стоимость?

 — Очень велика, я полагаю, — сухо заметил Невилль, — Иначе некоторые из нас не поехали бы сюда из Хай Рока и Морровинда.

 — Уверяю вас, сам особняк представляет куда большую ценность, — взгляд Спикера в одно мгновение наполнился живым интересом, настолько искренним, что Терис не удивилась бы дальнейшим словам про некромантию и яды, — Триста лет истории, библиотека с историческими рукописями, которые сейчас невозможно достать. Ехать стоило уже ради этого.

 — То есть деньги вас не интересуют? — Невилль скептически поднял бровь, и его колючий взгляд стал совсем неприятным. С таким же взглядом его сослуживцы раньше выворачивали у нее карманы и перетряхивали сумку, а потом долго выпытывали, что и откуда у нее взялось.

 — Гораздо меньше всего остального. Если наткнусь на клад, с радостью разделю между вами.

 — Потрясающее благородство с вашей стороны, — Матильда Петит взглянула на бескорыстного дворянина не то как на святого, не то как на сумасшедшего, но ничего враждебного в ее глазах не промелькнуло.

 Сейчас не промелькнуло. А потом, когда гости начнут умирать, подозрения и страхи разрастутся быстро, убежище тому доказательство.

 Терис содрогнулась при мысли о том, что творилось дома, и Невилль обернулся на ее движение, будто бы только что заметив ее.

 — А какие планы у вас? — вопрос, заданный тем же тоном, что и на допросе, вызвал дрожь и ужасающее по своей силе желание сбежать.

 Но бежать нельзя, нельзя даже подать виду... Вместо этого — кроткий и полный почтения взгляд, искренность и спокойствие в глазах. Погибший в Кватче отец был стражником, ей положено чтить представителей закона.

 — Осмотрю дом, книги... Думаю, здесь и правда много интересного.

 — Так вы образованы?

 — Умею читать и писать, — все тот же чистый взгляд, не замутненный ни каплей лжи, — В приюте немногому учат, я пытаюсь узнавать что-то сама. Жаль, что такая возможность появилась только недавно.

 — Очень похвально. И чем же вы интересуетесь? — Невилль сложил руки за спиной, и в памяти вновь всплыли тускло освещенные помещения тюрьмы и кабинет капитана стражи с неизменным столом, листами пергамента и чернильницей с истрепанным пером.

 — Алейдской культурой в основном.

 — Очень необычно, — в темных глазах редгарда неискоренимое после многих лет службы подозрение старательно выдавалось за интерес, — И откуда такие увлечения?

 — В приюте один из учителей в молодости часто бывал в руинах, рассказывал нам, — во взгляд проникло неподдельное тепло, вызванное воспоминаниями о старом аргонианине, научившем ее стрелять. Он бежал из Чернотопья и целое лето жил в пещере недалеко от приюта, залечивая раны и скрываясь от преследователей, о которых так и не сказал ни слова. Терис и Харна наткнулись на него случайно и после этой встречи все лето бегали к нему и приносили с собой припасенную с ужина еду и с трудом добытые бинты. В благодарность он учил их обращаться с оружием и рассказывал про пещеры и руины, про повадки троллей и гоблинов, водил по едва приметным звериным тропам и, когда смог охотиться, угощал мясом, которое бывало в приюте только по праздникам. А осенью он пропал и больше так и не появился ни в этих местах, ни где-то еще, где надеялась найти его Терис.

 Невилль кивнул, удовлетворившись ее ответом, но зато в глазах Примо промелькнул интерес, и Довеси тоже впервые надолго задержала на ней взгляд.

 — А как вы относитесь к алхимии? — данмерка даже подалась вперед, и в ее глазах огоньком вспыхнул азарт.