Кроваво-красный (СИ) - "Ulgar Ridt" - Страница 107

 — Я старалась, — Терис почувствовала себя так же неловко, как когда ее изредка хвалили в приюте за хорошо выполненную работу, только в этот раз особой радости она не испытывала: повисшее на веревке тело Нельса виднелось в проходе на кухню и одним своим видом внушало желание уйти. Уйти и забыть про него и про заказчика как про часть навеянного хмелем бреда.

 Хозяин особняка кивнул, и на изуродованном лице, больше похожем на маску, ненадолго появилось нечто, что могло бы быть с трудом выдавленной улыбкой.

 — Все они получили по заслугам, — он уловил ее взгляд, прилипший к телу норда, и в его глазах не отразилось ни капли сомнения в своей правоте, — Я давно хотел добраться до них, но... — Шевельнувшийся в пустом рукаве обрубок руки заменил все несказанные слова.

 — Для таких вещей существует Братство. Вам незачем рисковать собой и своей репутацией, — Спикер был как и всегда спокоен, но Терис показалось, что ему больше всего хочется поскорее уйти, и она понимала это желание. С появлением заказчика в и без того заполненный трупами дом пришла вязкая и липкая как смола безысходность, от которой хотелось бежать как можно быстрее и как можно дальше.

 — Да, — искалеченный имперец рассеянно кивнул, мыслями обращаясь к чему-то иному, и через несколько мгновений в его глазах мелькнула неуверенность.

 — Я немного слышал через стены, что здесь происходит. Если про ребенка правда, то поздравляю.

 -Нет, это прикрытие, — Лашанс сохранил каменное лицо, но желание уйти возросло в разы, — Терис импровизировала.

 — Очень удачно, у вас талант, — заказчик улыбнулся искренне, но улыбка не вытравила из его облика навечно приросшей тоски, — я даже почти поверил.

 — Я тоже.

 Имперец не услышал, вновь оцепенев и вперившись взглядом в распростертое на лестнице тело Примо. Но тишина не затянулась надолго — тяжелые шаги возвестили о приближении Фафнира, а через мгновение и сам норд появился на пороге, впустив с собой порыв сквозняка, от которого затрепетало пламя свечей на столе.

 — Ваши лошади оседланы, — сообщил он и мельком взглянул на окровавленного Примо и покачивающегося на кухне Нельса, — Что делать с трупами?

 — Оставьте, — заказчик нахмурился, — я сам все сделаю.

 Он повернулся к убийцам, убрав с лица седую прядь, и его голос прозвучал неестественно ровно.

 — Я прошу прощения, что задержал вас.

 Спикер молча кивнул и направился к выходу, и Терис поторопилась за ним, у самой двери оглянувшись на заказчика. Имперец застыл, ссутулив плечи и опустив голову так, что не было видно лица, и эта поза не выражала ни радости, ни облегчения. Казалось, что на месте долгожданного душевного покоя он обнаружил все ту же пустоту, и его отчаяние волнами расходилось по дому, заставляя ускорить шаг.

 За порогом было холодно и пасмурно; солнце еще стояло высоко, но облака скрывали его, и холодный серый свет заливал заснеженный двор и темный лес, шумевший на ветру. Полукровка вдохнула поглубже, стремясь избавиться от застывшего в легких запаха крови, и, сделав шаг за порог, запоздало спохватилась, вспомнив о заледеневших камнях двора и скользких сапогах. Нога поехала, и, не слишком изящно взмахнув руками, Терис с трудом удержала равновесие и вовремя напомнила себе, что хвататься за Спикера не следует. Задание завершено, а значит, нет уже и Маркуса Дорана, а вместе с ним будущего ребенка как оправдания всему и права виснуть на начальстве. Мысль показалась Терис неожиданно печальной, особенно когда под ногой снова оказалась наледь.

 — Держись, — Спикер вовремя поймал ее за воротник и подставил локоть, — До Чейдинхолла сама доберешься?

 — Конечно, — Терис уже привычным движением вцепилась в его руку, — Вы уезжаете?

 — Работа. Через две недели буду в форте, придешь на тренировки. Как ты помнишь, у тебя их теперь больше.

 Терис кивнула, без особого раскаяния вспоминая причину такой щедрости, но на всякий случай смиренно опустила уши, звякнув напомнившими о своем существовании серьгами.

 — Оставь себе, — прозвучало, когда она потянулась к выданным ей украшениям, и полукровка не сдержала удивленного взгляда.

 — Просто так?

 — Пригодятся. От платьев тоже не избавляйся, — равносильная приказу рекомендация убила уже несколько дней жившую мечту поскорее избавиться от неудобных тряпок и больше никогда их не видеть.

 — Спикер, но... — Терис не закончила фразы, осознавая заведомую бесполезность всех своих аргументов. Больно и неудобно — отговорки, как и ее несоответствие образу. Нет смысла искать оправдания и лазейки, когда от нее ждут только одного — выправить ребра и учиться быть чем-то большим, чем полуграмотная выпускница приюта.

 — В Имперском городе есть хорошие лекари и маги. Приводи в порядок ребра и выведи шрамы хотя бы с лица, — вполне ожидаемый ответ был принят со смиренно опущенной головой.

 — Я все сделаю, только дождусь, когда Альга будет свободна. Она обещала съездить со мной, у нее там знакомые лекари, — украдкой брошенный взгляд сообщил, что ее доводы крайне неубедительны, и Терис нехотя добавила, — Я боюсь оставаться там одна. И заново все ломать будут... Мне правда страшно.

 — Тебе будет еще страшнее, если тебя буду лечить я. Так что не затягивай с этим.

 Терис уныло кивнула, пытаясь не думать о том, как ее будут лечить. Бывать в больницах приходилось и раньше, пару раз ей даже вправляли сломанные и вывихнутые кости, но тогда травмы были недавними и причиняли боль. Мысль о том, что ломать будут сросшиеся и до недавнего времени не беспокоившие кости, казалась противоестественной и внушала страх на грани паники, вынуждая убеждать себя в том, что все не так ужасно. Лекари хорошие, дадут обезболивающее, и, как бы то ни было, лечение даст отвлечься от последнего задания и перестать ловить себя на мысли об имени будущего ребенка на случай, если все же будет девочка.

 ***

 Придорожная таверна, одна из множества тех, что стояли на Красной дороге, ничем не отличалась от десятков других. Тот же низкий потолок, темный от копоти, тот же гомон голосов — казалось, как будто бы и не было дня пути от Старого Моста по заснеженному тракту под хлопьями сырого снега, а дорога сделала петлю и вернула его в тот же постоялый двор.

 Матье Белламон отряхнул плащ и окинул взглядом зал, по привычке отмечая знакомые лица. Старая хозяйка за стойкой, двое бродяг в углу — тоже знакомые и известные тем, что знали и видели много и за десяток золотых монет были готовы поделиться весьма ценной информацией. Глаза и уши Братства, а также всех тех, кому могли понадобиться их услуги. Мерзкий тип людей, который хотелось бы вырезать подчистую, истребить, как крыс, не будь они так полезны.

 Душитель поймал на себе взгляд одного из них и, едва заметно кивнув, направился вглубь таверны. У этих ублюдков хорошая память, и это делало их помехой куда более серьезной, чем патруль легионеров, когда приходилось выслеживать и убирать кого-то из братьев и сестер. Легионеры по крайней мере не донесли бы своим.

 "Харберт умер слишком рано", — навязчивая мысль вернулась, в который раз вызывая нервную дрожь и ввергая в топкое болото безысходности, — "Он был нужен. Еще пара месяцев..."

 Матушка была недовольна, он чувствовал это и даже зажмурился, пытаясь прогнать видение. Безголовое тело ворочалось, неуклюже вставая с кровати,голова на подушке нахмурилась, обжигая до глубины души недовольством.

 "Я все сделаю без него, придумаю, как. Даже отомщу за него... Матушка, я скоро вернусь к плану", — рука потянулась к скрытому под одеждой амулету с прядью волос, и прикосновение подарило покой — она не сердилась, только тревожилась из-за его неудач, но оставалась рядом. Матушка всегда рядом, она хранит его от легионеров, от глаз бродяг и внимания своих, иначе его бы давно порезала на куски та же Аркуэн...

 Он улыбнулся и открыл глаза, возвращаясь из плена видений в душный зал таверны и со смутным опасением окинул его взглядом. Напрасные сомнения — никто не смотрел на него, никто не видел того, что видел он, не слышал его мыслей; мать была скрыта от чужих глаз глубоко внутри, надежно спрятана за внешним спокойствием и вежливостью со всеми, начиная от братьев и сестер и заканчивая каждым встреченным в дороге путником.