Кулак войны - Левицкий Андрей - Страница 4

Никто из окружающих не был должен Марку. Никому из окружающих не был должен и он. Баланс, столь важный для Косински, соблюдался. Метров за двадцать до дверей банка он чуть ускорил неторопливый шаг. Прелюдия закончилась, пора переходить к основной процедуре. Марку были нужны деньги.

Прозрачные створки разошлись в стороны.

Миновав автоинформатора, рекомендующего выбрать желаемый вид обслуживания, Марк направился к блондинке за стойкой ресепшена.

– Я бы хотел открыть пополняемый вклад, – сказал он негромко. – С возможностью снять наличные в любой момент, без ограничений на сумму.

– Вам лучше обсудить это с менеджером, – дежурно улыбнулась консультант.

Она взмахнула рукой, и в ней чудесным образом оказался невесомый талончик.

– Время ожидания – около четырнадцати минут. Вы должны иметь не просроченный паспорт, быть гражданином старше четырнадцати лет, в случае, если вы не военнообязанный, у вас должны быть документы об освобождении от армии.

– У меня все в порядке, – Марк ответно улыбнулся девушке.

Он сел в удобное серое кресло, обтянутое искусственной кожей, и следующие несколько минут просто ждал, рассматривая окружающих. Полтора десятка менеджеров в небольших кабинках были похожи один на другого. Отчасти за счет одинаковой сине-белой униформы, отчасти потому, что всем им чуть за двадцать. Худощавые, улыбчивые, корректные.

А вот клиенты все разные. Старушки, одышливые мужики за сорок, молодые пары с горящими глазами. Кто-то пытается сохранить и приумножить свои деньги – глупая затея в условиях войны. Кто-то берет кредит, отдавая себя в кабалу на годы, а то и на десятки лет. Кто-то пытается реструктуризировать висящий дамокловым мечом долг, чтобы остаться на плаву еще на год, месяц, да хотя бы неделю.

Все они были одновременно интересны Марку – и непонятны. Он сторонился долгов, потому что относился к ним очень серьезно. Все его решения были обдуманны. Делая небольшой шаг, Косински, как правило, знал, куда он его приведет и каким будет его следующее действие.

– Номер «В» сто семьдесят два, подойдите к четырнадцатой кабинке!

Менеджер – рыжая кудрявая девушка со вздернутым носом – лучезарно улыбалась, и почему-то казалось, что от этого веснушки ярче проступают на напудренном носу.

– Я хотел бы открыть вклад.

– Вставьте карту паспорта в терминал, пожалуйста, – рыженькая говорила с легким акцентом, но откуда она приехала, сказать было трудно.

Все просто. Паспорт, являющийся одновременно и кредитной, и дебетовой картой, и военным билетом, и множеством других документов, вставляется в миниатюрное считывающее устройство. А в следующий момент вся твоя жизнь отображается на экране у сидящей напротив девчонки. Место и дата рождения, родители, образование, кредитная история, болезни и суды.

– Срок вклада?

– Бессрочный, с возможностью пополнения и снятия без ограничений.

Девушка улыбнулась еще лучезарнее. Интересно, у них проводятся какие-нибудь соревнования по улыбкам? Восемь баллов за искренность, семь за ширину, девять за артистичность – вы выходите во второй тур!

Марк улыбнулся в ответ. Сам он делал это нечасто, и победа в таком конкурсе ему не грозила.

– Господин Бланш, мы можем предложить вам семь процентов годовых при десяти тысячах неснимаемого остатка.

– Мне нужна возможность снять всю сумму в любой момент.

Здесь и сейчас Марк был Рихардом Бланшем, сержантом Синдиката на пенсии по инвалидности. Настоящий Рихард отдыхал в психиатрической клинике в Южной Америке, поправлял душевное здоровье после трагического срыва. Этот факт не афишировался, и пробить его по банковской базе было невозможно, а потому Косински не волновался.

– Пять с половиной процентов. И… Господин Бланш, почему вы выбрали наш банк? Почему не хотите воспользоваться специальными программами для ветеранов? Там больше процент, меньше ограничения?

Вот теперь Марк улыбнулся искренне и широко, той улыбкой, которая так пугала людей, по несчастливой случайности оказавшихся перед ним в большом долгу.

– Не люблю, когда меня контролируют слишком жестко.

В глазах менеджера мелькнула тревога, она даже мельком глянула куда-то вбок – видимо, туда, где находилась тревожная кнопка. Но все-таки она была профессионалом, а ответ Марка – как он и рассчитывал – находился в рамках погрешности: боевой унтер-офицер, вышедший на пенсию по инвалидности в возрасте едва за тридцать, был вполне вменяемым.

– Какую сумму вы хотели бы положить на счет?

Косински не торопился с ответом. Фальшивый паспорт содержал в себе вирус, который при каждом запросе от банковской системы переправлял себя на сервер небольшими фрагментами. И хотя создатель вируса гарантировал, что двух минут будет достаточно, Марк на всякий случай выделил себе на разговор не менее пяти.

В этот момент периферийным зрением он увидел что-то необычное и медленно повернулся налево. Там шли двое мальчишек, вряд ли перешагнувших порог двадцатилетия, с руками в карманах длинных плащей и бездумным выражением лиц. Чуть поодаль двое охранников спокойно шутили, не обращая на юнцов никакого внимания.

Эти двое… Они же собираются ограбить банк!

И, в отличие от Марка, сделать это громко.

Туннель канализации сузился, потолок стал ниже, и Курту Дайгеру, идущему за Горцем, пришлось снова встать на четвереньки. Большую часть пути приходилось передвигаться ползком по ржавым трубам, покрытым прохудившейся изоляцией.

Великан Горец еле протискивался в узкий лаз и матерился. Проще всего приходилось низкорослому Ящеру, за его спиной сопел Арес, звякал винтовкой по трубе. Дайгер зажал фонарик в зубах, и луч то скользил по сырой округлой стене, то выхватывал из темноты могучий зад Горца.

Сначала подполковник думал о том, как побыстрее унести ноги и запутать следы. Потом – как не сбиться с курса, и постоянно поглядывал на компас. Затем его мысли снова и снова возвращались к произошедшему. Что это было?

Или в отряде, или в командовании завелся «крот», который сливает информацию противнику? Похоже на то, вот только кто это? Для начала надо выяснить, сколько людей знало об операции, есть ли среди них кто-то, приближенный к секретной информации недавно. Хотя не факт, что предатель новичок. Может, и старый боевой товарищ, которого или перевербовали, или он сам начал искать место поденежней.

Доверять нельзя никому, даже собственному брату. Да, Айзек привязан к Курту, заменившему ему отца. Как-никак у них восемь лет разницы. Но уж слишком братишка любит власть. Ради места под солнцем он продаст кого угодно.

Меньше всего хотелось подозревать Айзека. Дайгер заставил себя думать о главном, ведь первоочередная задача – выбраться живыми из демилитаризованной зоны. Задача номер два – побеседовать с Айзеком с глазу на глаз, разложить все по полочкам.

Конечно, вряд ли удастся так сразу выявить предателя, ну а вдруг? Курт был уверен, что после разговора с младшим братом многое прояснится.

Горец дернулся и сдал назад – Дайгер порадовался, что соблюдал дистанцию. Штурмовик негромко присвистнул, его свист подхватило эхо и долго било о стены. Значит, впереди просторное помещение, можно будет наконец выпрямиться.

– Что там? – спросил нетерпеливый Арес.

– Да фиг его знает… Сейчас спрыгну, сами посмотрите. Дайгер дождался, пока Горец вылезет из лаза, посветил вперед фонариком и прокомментировал для ползущих сзади:

– В метре от меня конец лаза. Дальше вижу большой зал, но фонарик добивает до дальней стены. Двигаемся вперед. Горец?

– Осторожнее, тут высоко, метра полтора. Но пока спокойно.

Зажав фонарик в зубах, Дайгер свесил ноги, спрыгнул к Горцу. В синеватом свете его лицо напоминало рожу зомби.

То пересекаясь, то расходясь в стороны, лучи двух фонариков ползали по перевернутым ящикам, поросших плесенью коробках, отсыревшим кострищам, грудам брезента. Вдоль стен тянулись трубы, где некогда ночевали сотни беженцев. Один луч ненадолго задержался на канализационном люке с лестницей, отпиленной в двух метрах от земли. Сам люк заколотили изнутри. Дайгер отступил, освобождая место Ящеру.