Очень долгий путь
(Из истории хирургии) - Яновская Минионна Исламовна - Страница 1

Я много думала о том, с кого и с чего лучше начать рассказ о долгом, мучительном, тернистом пути хирургии. Почти таком же долгом, как путь самого человечества. Очень трудно проследить этот путь от самых его истоков; очень трудно определить, какая из крохотных водных артерий послужила началом великой и могучей реки. Контуры этих артерий так расплывчаты и далеки во времени, что уловить их очертания практически невозможно — можно только угадывать.

Когда пещерный человек, обороняясь от зверя, получал травму и прижимал к пораненному месту траву, останавливающую кровь, — было это уже хирургическим приемом? Когда древний охотник обжигался у первобытного костра и прикладывал к месту ожога животный жир, — было это хирургическим вмешательством? Или хирургия начинается только с того времени, когда появились враждующие роды и племена и с ними — война; когда человек вытаскивал из мышц другого человека застрявшую там стрелу? Или она начинается с первых простейших шин, применявшихся в Древнем Египте за много тысяч лет до нашей эры, чтобы создать покой и неподвижность переломанной конечности?

От чего вести отсчет? Когда наступил тот день, или тот год, или тот век, в который родилась хирургия?..

Вероятно, проще всего начинать с начала; но как до него добраться, когда оно утонуло в глубине веков? Поэтому я решила начать с середины. В смысле «веков» — буквально с середины, со средних веков. В смысле «хирургии» — все-таки с начала; но не с того времени, когда она зачалась, а с рождения современной хирургии. В первой части я расскажу об основных ее исторических этапах до конца прошлого столетия. А всю вторую половину книги посвящу развитию идей, позволивших хирургической науке взять магистральное направление на восстановление, реконструкцию и даже замену органов, повреждения или степень поврежденности которых несовместимы с жизнью.

Париж. Август. Ночь. Варфоломеевская ночь. Карл IX.

Бесноватый король. Король-предатель.

Вот он стоит в окне опочивальни в Лувре и стреляет из аркебузы в своих подданных. Он целится в тех, у кого на шляпе не красуется белый крест, а рука не опоясана белой повязкой; эти — свои, католики. А целится он в гугенотов.

Позже он будет оправдываться перед немногими уцелевшими протестантами, оправдываться так умело, так артистически убедительно, что даже историки и литераторы поверят его оправданиям… Будто стрелял он — и не стрелял даже, а только делал вид, что стреляет — единственно из страха перед королевой-матерью, мадам Медичи, Екатериной-кровавой. Будто этим доказывал ей, истинной правительнице Франции, что и он, король, тоже ярый ненавистник гугенотов. Будто из боязни, что она и его отравит, как отравляла многих других, неугодных ей, согласился он на избиение гугенотов. Будто она, Екатерина Медичи, принудила его дать согласие на убийство вождя протестантов, адмирала Колиньи, которого он почитал, как родного отца.

А было все не так.

Уже полтора года королева-мать и два ее сына — Карл и Генрих — обдумывали, планировали, подготовляли Варфоломеевскую резню. Гугенотов завлекли в Париж на свадьбу сестры короля — Маргариты Валуа с Генрихом Наваррским, тоже гугенотом. С протестантами заключили мир, вождя их, Колиньи, всячески обласкали при дворе. Казалось бы, давняя распря между представителями двух партий — католиками и протестантами, по воле короля, наконец, утихла.

Религиозная по виду, политическая по содержанию, борьба эта скрывала борьбу за власть. Вопросы религии для тех, кто стремился к власти, играли второстепенную роль. Зато религия отлично маскировала их подлинные цели в глазах народа, ибо для него католицизм — всегдашняя опора французских королей — был символом национального объединения.

Планы, взлелеянные правящим домом Валуа, были кровожадны и вероломны. Замышляя массовые убийства, Карл IX особенно рассчитывал на гибель богатых подданных, за чей счет можно было пополнить свою собственную мошну — он заранее велел сделать тайную опись имущества протестантов, чтобы без промедления завладеть им. Притворство короля Карла Валуа ввело в заблуждение и современников, и потомков: он представился несчастной жертвой деспотизма королевы-матери. Только много времени спустя были найдены и опубликованы письма короля к губернатору Лиона и другим наместникам — и «благородство» слезло с него, как обожженная кожа. Циркуляры к католическим губернаторам провинций отличались злобой и лживостью. Резня готовилась не только в Париже — во всей стране. План истребления гугенотов, судя по этим письмам, был обдуман во всех подробностях. Итогом явилась беспримерная в истории Варфоломеевская ночь — ночь на 24 августа 1572 года.

Чуть ли не первой жертвой пал адмирал Колиньи. Сперва он был ранен, а потом убит. Вероятно, ему дали бы умереть от ран, полученных за два дня до резни, но поскольку старый адмирал начал поправляться, его, раненого, решили прикончить.

А поправляться он начал потому, что возле него неотступно находился замечательный хирург, первый хирург короля, сам ревнитель протестантской веры. С присущим ему уменьем, с необыкновенной ловкостью и быстротой он отсек раздробленный выстрелом палец раненого. Потом, дав пациенту немного передохнуть от нестерпимой боли, принялся оперировать простреленную руку. Два быстрых разреза — и медная пуля извлечена из раны. Больной потерял массу крови, пока длилась операция, но хирург сразу же наложил повязки. Кровотечение приостановилось, адмиралу полегчало.

В последующие двое суток хирург не выходил из комнаты больного. И мастерский, неусыпный уход врача начал давать скорые плоды. Тогда-то из Лувра вышел тайный приказ — убрать, добить, убить гугенота номер один.

Услышав вопли, шум, угрозы у входа в свой дом, Колиньи все понял. Резко и безапелляционно приказал приближенным немедленно оставить его и бежать. Хирургу сказал особо:

— Мне вы ничем уже не поможете, да я и готов к смерти. Но ваша жизнь не принадлежит ни мне, ни вам — ваша жизнь принадлежит людям. Уходите!

Хирург выскользнул из комнаты последним. Выбрался на крышу. Бежал.

Где он скрывался в ночь резни? Точно неизвестно. Легенда говорит, что сам Карл спрятал его в одной из своих потайных комнат. Возможно, так и было. Возможно, в этом случае современники и историки не были введены в заблуждение. Возможно, король Франции не отдал своего врача на растерзание фанатикам. Из любви или жалости? По необходимости. Он знал, что не сможет обойтись без этого искуснейшего хирурга. Карл IX был дальновиден, Карл был тяжело болен. И умер он на руках спасенного им хирурга. Как и его отец и его старший брат — короли Генрих II и Франциск II; как царствовавший после смерти Карла IX его младший брат, последний из дома Валуа, Генрих III.

Короли приходили и уходили, а лейб-хирург оставался. Королей было много, а он — один. Короли передавали власть своему наследнику. Он же оставил наследство всему человечеству.

Эта книга — о хирургии и хирургах. При чем же тут Париж, Варфоломеевская ночь, семейство Валуа, Карл IX и его «лейб-гугенот»?

Сейчас я назову его имя — звали его Амбруаз Паре. Сейчас я расскажу, кем он был — он был не просто лучшим хирургом своего времени, он был родоначальником современной хирургии.

Самый центр Парижа, остров Сите. Величественное и необычное здание собора Парижской богоматери. А напротив — Отель-Дье — «Божий дом» — одна из самых старых больниц мира. Впрочем, когда ее строили, великолепного собора Парижской богоматери и в помине не было — больница основана почти тысяча триста двадцать лет назад, в 660 году.