Мир Рэи. Рыцари (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 47

– Я рыцарь, – прошипел и поднял свой черный взгляд на нее. На мгновение Юлиана потеряла самообладание. Лицо девушки исказилось, в глазах проступило безумие.

– Дорис!! – взвизгнула она.

Услышал шаги приближающегося рыцаря.

– Стой на месте, Дорис, – прошипел я. – Или умрешь.

– Да как ты смеешь!? Червь!! – затряслась принцесса.

Я стал слушать… Если рыцарь сделает еще шаг, вскочу. Шло оно все к черному Запределу... Перережу глотку этой суке и погибну в бою. Гнев внутри нарастал, сжигая все человеческое.

– Ваше величество! – вмешалась Шейлия, почувствовал дрожь в ее голосе. – Давайте бросим его в яму!

– Нет! – рыкнула Юлиана.

– Тот раб, что звался рыцарем, был забит до смерти. Его волю вы не сломили. А значит, он победил! – закричала Шейлия.

– Да как ты смеешь, девка!!

– Я говорю о том, что вы должны победить! Сломить волю этого червя!

– А что мне даст яма? – заинтересовалась Юлиана.

– Не будем кормить, за еду сделает все, что угодно, и вы победите! А сейчас он сытый и смелый, посмотрите на него, он смирился со смертью! – запела Шейлия.

– Дорис, бери кнут, – фыркнула принцесса.

Раздался звук заходящей в ножны шпаги. Боковым зрением увидел, как рыцарь берет кнут из рук купца, у бедолаги рассечена щека, всего лишь от одного удара слабой женщины… Готовлюсь к худшему.

– Этот червь так легко не отделается! – завизжала Юлиана.

И вот первый удар обжог мою кожу, боль пронзила невыносимая. Я словно проснулся, ум прояснился, стекляшками ссыпалась вся дурь. Как же оказывается легко вразумить! Совсем отвык от боли, но сейчас не произнес ни звука. Сюда бы Глорию… посмотри моя девочка, я тоже смогу вытерпеть это.

Удар… Этот сильнее прежнего. На мгновение мышцы ослабели, но я устоял на колене.

Еще удар, от боли хочется выть. Но кусаю до соленого вкуса свой язык, отвлекаю боль другой. Юлиана что–то кричит, Шейлия осмеливается с ней спорить. Девочка отчаянна, пытается спасти мою шкуру.

Удар… Боль пронзает насквозь, слабость растет, только обделаться сейчас мне не хватало.

Еще удар… На этот раз рыцарь прошелся по шее и плечу. С груди сползает длинная капелька крови.

Удар… Валюсь на бок. Иначе закричу, иначе… Нет! Глория смогла, а значит и я смогу. Поднимаюсь обратно, на колено. Смотрю на Юлиану и скалюсь ей в лицо. Мой разум на пороге безумия.

Она отбирает кнут у рыцаря и начинает бить сама. По лицу, по груди, по рукам и ногам. Куда ни попадя. Я лишь прищуриваюсь, в глазах пульсирует тьма, а воющее тело частично потеряло чувствительность. Стоять Катэр, стоять рыцарь…

Меня хватают под руки и уволакивают. Вижу сквозь пелену, как за мной по граниту тянется кровавая дорожка.

Не слышу ничего, что говорит Юлиана. Она глубоко дышит, ее пышная грудь вздымается так, что готова выпрыгнуть из корсета. Катэр, даже когда все плохо, ты думаешь о сиськах...

Бросают в яму. Бьется локоть, затылок, порождая очередной всплеск сознания. Холодный гранит отзывается большим пятном боли на моей горящей спине. Не могу шевелиться, ибо каждое движение приносит многократную, тлеющую боль. Вскоре загорелось все тело, словно лежу на сковородке, над пламенем. Никого нет, я один. Только теперь могу позволить себе взвыть.

Боли нет… боль уходит, боль ничто... Как–то я пролетал над гранитными полями, что будто пчелиные соты, густо утыканы колодцами. В них сажают неугодных рабов, похоже, в такой колодец кинули и меня. Смотрю наверх уцелевшим левым глазом. Кровавый круг – это кровавые облака. Они говорят, что завтра все будет хорошо.

Баронет эр Эрик Лестерский

– Портниху пришлю, – запыхавшимся голосом говорит Симона. – Она мерки снимет, мундир тебе сошьет… нормальный, а то скоро бал.

– Бал?! – воскликнул я.

Не знаю, что и думать. И восторг, и паника. Симона забежала ко мне в дом довольно неожиданно, скинула корзину на табуретку и давай сразу бормотать. Сегодня она была в своем обычном бежевом платье, опоясанном серой лентой. Праздничное она носила только когда была служанкой у Софии. Но Симона сумела как–то от нее отделаться. Она вообще хитрая, эта Симона.

– Да, то Кюри устраивает, то София, – ответила девушка, выкладывая на стол хлеб, зелень, огурцы. – И быть там придется, ты ж герой, будешь за одним столом с лордом восседать. А я буду тебе еду таскать.

Я захихикал состроив коварное лицо.

– Попробуй только по заднице шлепни! Я тебе в еду трав подсыплю поганых, неделю на уборной сидеть будешь!

– Да нужна мне твоя задница! – смутился в ответ.

– Ага, как же не нужна, постоянно косишься. Ты молодой, с лордов пример брать будешь!

– А что, шлепают?!

– Ну, есть такое, – нахмурилась Симона, но в голосе проскочило бахвальство.

На пороге появилась Мила, моя домохозяйка. Плачу ей десять медных таль в неделю, ее прислала Симона. Она маленькая, пухленькая с двумя толстыми русыми косами, все время молчит. Но убирает по дому хорошо и готовит вкусно. Ходит обычно за продуктами. Иногда Симона приносит свежее с рынка или прямо из села. В доме Мила не спит. У меня итак всего две комнаты. В одной ем, в другой сплю. Уборной и умывальником у общей казармы пользуюсь.

– Можно, эр? – бубнит она. Киваю, и девушка переступает порог, перехватывает у Симоны продукты.

– Не желаете ли прогуляться до конюшни, эр? – с ехидинкой произносит Симона. При Миле–то приходится ко мне, как к рыцарю относиться.

Неторопливо поднимаюсь, делая вид, что сам так решил, и мы выходим на улицу.

Оборачиваюсь на свой домик. Изба у казармы, рядом впритык и в ряд таких с десяток. Живут в основном рыцари. Сосед слева, тот еще алкаш, постоянно орет, бабу ему подавай. Справа тоже рыцарь крикливый, только на домохозяйку ревет, вечно ему не то и не так. Даже слышал как–то свист кнута и визг женский. Но выходить испугался, хотя посмотреть хотелось.

– Эрик, – шепчет Симона, уводя дальше по улочке. – Можешь подсобить?

– Ну, а чего бы не помощь? – улыбнулся, поглядывая на нее лукаво.

Симона сама милость сейчас. Хотя и заботится обо мне не редко. Штаны, что с бандита сняли, на бедрах заштопала, хожу теперь, не стесняясь. Мундир нормальный обещает за пару серебряных рин.

– Мне в село одно смотаться надо, туда так просто не сбегаешь, далековато будет. А вот с тобой отпустят. Ты можешь к баронету Морису подойти, сказать, что на денек отъехать решил и меня с собой хочешь взять? А спросит, зачем, намекнешь, что там, ну позажимать меня хочешь на природе…

– Чего?

– Ну в общем, – она покраснела, но продолжила: – Скажешь, что нравлюсь тебе. Морис, он понятливый, ты помнись, будто стесняешься, он сразу поймет и добро даст.

– А зачем тебе в то село надо?

– Ну, надо… к родне...

Симона за разговором так и привела меня к цитадели, прямиком к дому Мориса. Я посмотрел на нее с укором. Хитра лиса, хотел коня своего проведать, а эта плутовка все переиграла. Если ей надо, то сразу и подавай.

Девушка успела умчаться до того, как открылась дверь. На пороге появилась жена Мориса Лариса и сразу пригласила в дом. Баронета на месте не оказалось. Он был у графа. Лариса накрыла на стол, предложила обед и медовухи. Сошлись на молоке. Пришли детишки. Две дочки, по семь и десять лет сразу облепили меня, а четырехлетний сынишка прилип к мамке, как банный лист. Меня стесняется.

Жаренную картошечку с грибами вместе с молочком уплетал за обе щеки. У детишек тоже аппетит разыгрался, глядя на меня.

Морис пришел хмурый и озадаченный. Жена сразу к нему подскочила, табуретку подставила, сапоги стянула, тут же тапки подала, да за стол пригласила. Кружка медовухи сразу залпом и только потом все разговоры. Даже дети на отца не накидывались, видимо знали, когда лучше не приставать.

– Эрик, ты как обжился–то? – начал он, набрасываясь на грибы с картошкой. Жена ему пол сковороды вывалила.

– Да нормально... эр.