Чужой против Хищника - Черазини Марк - Страница 3

• Предыдущая
• 3/49
• Следующая

Разумеется, Карлу за эти деньги предстояло потрудиться на совесть. Равнодушный к морю, Свен Ниберг не провел даже одного-единственного сезона на антарктическом льду. К счастью, все долгие двенадцать месяцев тяжкого труда Свен вел себя достаточно мудро и во всех ситуациях внимательно прислушивался к советам Карла. Под попечительством опытного гарпунера младший из братьев Ниберг выучился секретам китовой охоты, которыми он сам по себе овладевал бы многие годы. В результате охота получилось невероятно удачной, и за сезон «Эмма» привела на буксире в бухточку острова Буве свыше трехсот китовых туш – кашалотов, синих китов, малых полосатиков и других их сородичей следовало разрубить и передать для извлечения жира.

Именно во время этого грязного и неприятного процесса, когда люди подолгу находились на открытом воздухе, перенося груз к возвышающемуся над бухтой массивному чугунному резервуару, китобои увидели в небе странные огни, вовсе не похожие на южное полярное сияние, к которому они уже давно привыкли.

Над пиком Ликке и более высоким, в тысячу метров высотой, пиком Олафа, что отбрасывал тень на здание компании по добыче жира, будто виднелись на небе сполохи от далеко расположенных пушек, а здесь, на льду, слышались взрывы. Затем странное красноватое сияние появилось на горизонте, озаряя непрестанные сумерки светом тысячи костров. Он плясал багрянцем на льду и придавал нездоровый оттенок миллионам китовых костей, что загрязняли берег. Часто – хотя и не всегда – появление этих зловещих огней сопровождалось дрожанием, исходившим откуда-то из глубин.

Хотя вулканическая активность не была здесь чем-то необычным – однажды, в 1896 году, часть острова даже была уничтожена извержением вулкана, – это дрожание не на шутку нервировало китобоев, которые так или иначе до весенней оттепели прочно застряли на острове Буве. А потому после нескольких дней этих странных явлений, пытаясь успокоить страхи китобоев и выяснить причину загадочной пиротехнической демонстрации, Карл повел команду матросов прочь от ветхих деревянных строений у бухты на ледник, который покрывал пятьдесят квадратных миль острова.

На просторной мерзлой равнине они обнаружили крупный металлический объект наподобие гроба, изготовленного по спецзаказу для некоего гиганта. Объект был скован льдом посреди большой воронки. Сладкая серебристая поверхность гроба имела форму пули без каких-либо заметных стыков или отверстий. На металле имелась очень странная гравировка – причудливые письмена, которые ни один китобой не смог ни прочесть, ни определить принадлежность. Хотя металлический гроб казался полым, никто не смог догадаться, как его открыть и что у него внутри.

Карл Йоханссен подумал, что лучше всего оставить эту штуковину в покое, однако в данном конкретном случае шкипер принял иное решение. Капитан Ниберг отчаянно старался изыскать еще какой-либо способ сделать рейс прибыльным, а потому приказал погрузить объект на сани и при помощи собачьей упряжки приволочь его в лагерь. Для выполнения капитанского желания потребовалось пять человек, пятнадцать собак и целый день, но, в конечном счете, сияющий металлический гроб нашел свое место на складе среди бочонков с китовым жиром, ожидавших погрузки в трюм корабля. Всего через несколько недель умеренная температура должна была освободить «Эмму» из ледяной тюрьмы замерзшей бухты. Затем команда должна была вернуться обратно в Норвегию и потребовать вознаграждение за долгих двенадцать месяцев тяжкого труда.

Однако через считанные часы после того, как объект приволокли в лагерь, Карла Йоханссена сдернул с узкой койки чей-то дикий вопль. По ледяной улице Карл бросился к складу. Одна створка двери была приоткрыта, а другая сорвана с петель. В центре помещения Карл обнаружил четырех мертвецов. Причем не просто мертвецов – тела их были жутко истерзаны, головы отрублены, а позвоночники извлечены из плоти. Самым зловещим оказалось то, что странный гробообразный объект был теперь раскрыт и пуст. Внутри темного склада к запаху свежепролитой крови примешивалась вонь влажных рептилий.

Снова оказавшись на улице, дрожа от холода и пережитого кошмара, Карл обнаружил гигантские кровавые следы, ведущие от склада. Багровые отпечатки образовывали тропу прямиком к грубому деревянному строению, где спали матросы. Там, у самой двери, он заметил призрачную фигуру, мерцающую в морозном воздухе. Даже не успев поднять тревогу, Карл различил, как некая незримая сила в щепки разносит крепкую дверь и устремляется внутрь. Из строения тут же стали доноситься крики сначала изумления и паники, а потом страха и страдания. Раздался единственный выстрел, после чего отрубленная человеческая рука вылетела в дверь, все еще сжимая в кулаке пистолет.

И еще Карл увидел, как к окну подбегает матрос – тельняшка его была окровавлена, а на лице застыла гримаса дикого ужаса. Глаза парня встретились с взглядом Карла за долю секунды до того, как серебристое пятно разорвало его беззащитное горло. Ярко-алая артериальная кровь мгновенно залила стекло, и дальше Карл уже ничего не смог разглядеть.

Отчаянно сражаясь с охватившей его паникой, Карл понесся обратно к складу и стал искать там оружие – хоть что-нибудь для самообороны. Не найдя ничего подходящего, он решил спасаться бегством. Карл понимал, что покидать лагерь без какой-либо защиты от стихий было бы верной смертью. Однако, попытавшись снять куртки с мертвецов, он обнаружил, что вся их одежда порвана и пропитана кровью, которая в местных условиях мгновенно замерзла. Наконец Карл закутался в большой кусок грязного брезента и выбрался со склада через заднюю дверь, соскальзывая по ледяному склону, который вел к заваленному китовыми костями берегу. Там, среди скелетов кашалотов, малых полосатиков и им подобных, он предполагал скрываться до той поры, пока то, что появилось из серебристого гроба, не вернется к себе домой. А домом этим, по твердому убеждению Карла, был не иначе как ад.

Дрожание подо льдом пробудило Карла Йоханссена от глубокого сна без сновидений. Поскольку над головой здесь вечно висело сумеречное небо, Карл не смог понять, как долго он был без сознания. Однако покрывавший старпома брезент поблескивал от образовавшейся наледи, а его конечности наотрез отказывались повиноваться командам мозга. Более зловещим казалось то, что Карл даже не мог прочувствовать того холода, который проник в него, пока он находился без сознания. Вместо этого его словно бы окутывал расслабляющий кокон тепла – верный признак приближающейся смерти.

Собрав волю в кулак, Карл все-таки заставил себя встать. Без полярной куртки даже плотный брезент не мог как следует сохранять тепло его тела. Старпома мог бы спасти костер, но он не осмеливался его разжечь, боясь тем самым привлечь внимание незримого демона, что устроил жуткую бойню в лагере. И, раз уж на то пошло, жечь ему было просто нечего. По опыту Карл знал, что если в течение часа он не найдет источник тепла, то превратится в труп. За такой промежуток времени он даже не надеялся пересечь замерзшую бухту и добраться до корабля. Отсюда следовало, что он должен был вернуться в лагерь, полагаясь на то, что тварь, перебившая его команду, уже оттуда убралась.

На свинцовых ногах Карл пересек кладбище китов. Каждый шаг сопровождался хрустом осколков разбитых китовых костей. Наконец он добрался до склона, ведущего к лагерю наверху замерзлыми руками в синих венах и с черными пальцами, распухшими до размера сосисок, Карл вытянул себя с кладбища. Дальше он пополз по снегу и встал на ноги, только оказавшись под прикрытием строений.

Осторожно приблизившись к домику, где надеялся найти еду и тепло, Карл обнаружил там картину кровавой бойни. Сперва он заметил, что большинство окон в домике разбито, а скудный набор трав и овощей совершенно замерз. Затем разглядел на одном из уцелевших стекол отпечаток окровавленной ладони. И, наконец, перед ним предстало почти заледеневшее тело китобоя. Оно лежало в центре среди осколков стекла. Как и у тех трупов, которые Карл видел на складе, у этого не хватало головы и позвоночника.

• Предыдущая
• 3/49
• Следующая