Горбачевы. Чета президентов - Платонов Сергей Владимирович - Страница 10

Вскоре, в соответствии с неписаными кадровыми канонами Михаила переводят на партийную работу. И здесь тоже происходит стремительный взлет вверх. Неконфликтный с начальством, хотя иногда «дерзкий, но болеющий за дело», напористо-фамильярный с подчиненными (не хам, но независимо от возраста ко всем обращался на «ты»), путь от парторга района до первого секретаря крайкома партии он проходит за восемь лет. Именно в этот период за год до избрания первым, происходит самое знаковое событие в его партийной карьере. В курортном Железноводске в санатории «Дубовая роща» Михаил знакомится с главой КГБ Юрием Андроповым – будущим руководителем СССР. Очень скоро формальное знакомство переросло в дружбу, которая продолжалась пятнадцать лет до кончины последнего. Как-то впоследствии, уже будучи секретарем ЦК, Горбачев рассказал Черняеву – самому близкому помощнику: «Мы с Юрием Владимировичем старые друзья, семьями дружим. У нас было много доверительных разговоров. И наши позиции совпадают». Доверительность в их разговорах означала возможность критиковать все и кого угодно, кроме двух вещей: личности тогдашнего правителя Брежнева, а также самих основ идеологии коммунизма. Практику коммунистического строительства – пожалуйста, но ее каноны ни в коем случае. Возможно Андропов, а за ним и Горбачев, не ведая того, были основателями новой идейной оппозиции под безобидным и политически нейтральным названием советский конформизм. Этакое активное участие в поддержании господствующего порядка, сопровождаемое внутренним, пассивным протестом до занятия господствующих постов.

Михаил Горбачев с Юрием Андроповым ко всему прочему были еще и земляками. Двадцатью годами раньше Михаила из того же Ставрополья в большую жизнь отправился семнадцатилетний Юрий. К концу 60-х годов он стал крупной политической фигурой. Был руководителем комсомола Ярославщины и Карелии, вторым секретарем ЦК Карело-Финской ССР. Руководил отделом ЦК КПСС, посольством СССР в Венгрии. Избирался секретарем ЦК КПСС. В 1967 году возглавил Комитет государственной безопасности, вошел в состав Политбюро.

После хрущевского разгрома комитет превратился в заурядную контору без заметного влияния на внутреннюю жизнь страны. Политический сыск был упразднен. Вместе с этим исчезло и само понятие политзаключенные. Остались классические для спецслужбы направления – разведка и контрразведка. Возможно, так бы далее и продолжалось. Но неожиданно в стране случилось несколько волнений и даже бунтов. Особенно грозными стали кровавые события в Новочеркасске. В их основе были просчеты власти в экономической политике. Но выводы последовали организационно-политические. Это сделать всегда проще. И вскоре в структуре КГБ возродились секретно-политические подразделения по борьбе с идеологическими диверсиями. Кроме противодействия подрывной деятельности зарубежным антисоветским центрам и подпольным организациям внутри страны, им было поручена профилактика преступлений в сфере идеологии (!) со стороны отдельных советских граждан. В некоторых случаях профилактика заканчивалась вынесением официального предостережения. Эта мера была не такой уж и безобидной, как это преподносил Андропов – ее организатор и активный сторонник. Лицу, подвергнутому профилактике, закрывался выезд за границу, перекрывался допуск к секретным сведениям. Для него становился невозможным какой-либо карьерный рост. Эта мера, по крупному счету, была задумана и проводилась как продолжение идеологической стерилизации общества, но «гуманно», без прежних репрессий. За первые десять лет после введения профилактики ей подверглись около 70 тысяч человек, из них более 8 тысяч с вынесением официального предостережения. При Андропове продолжилась практика помещения наиболее непримиримых противников советского режима на принудительное лечение в закрытые отделения психиатрических лечебниц. Всего с 1955 по 1980 год эта мера применялась к 375 «больным». Появились и реальные политзаключенные. При Андропове их было «посажено» около одной тысячи. И, все-таки, правы те, кто утверждают, что Андропов был и считал себя либералом. По сравнению со Сталиным.

Придя к власти, Горбачев полностью отказался от методов своего старшего друга и выпустил почти всех политзаключенных. Почему он не пошел по андроповскому пути дальше? Очевидно потому, что у него не было за плечами жесткой, а подчас и жестокой политической школы, называемой сталинизмом, которую успешно окончил Андропов. Он не только не попал под маховик репрессий, но и сделал такую карьеру! Будучи сиротой, прошел путь от учащегося речного техникума до руководителя государства. Возможно, Андропов и был для Горбачева другом, но точно, не – Учителем. И потом, они дружили семьями, а это совсем не то, что называется личной дружбой. В семейном варианте дружеские узы не подавляют личности.

Карьера самой Раисы в Ставрополе поначалу, да и в последующем не складывалась. Только через несколько лет она смогла получить скромное место преподавателя философии и социологии в местном институте. Все эти годы с присущей ей настойчивостью она помогала мужу выстраивать карьеру и разделять груз его должностных обязанностей. «Она постоянно подправляла мужа и поучала других», – вспоминала об этом периоде одна из ее приятельниц. Не без ее влияния он делает важный карьерный ход – заочно получает диплом экономиста в местном сельхозинституте. Что сделало Михаила еще раз (как с орденом в юности) «эксклюзивом» в номенклатуре: юрист с экономическим уклоном. До него в высшей советско-партийной номенклатуре такое образование имел только один из первых ренегатов марксизма-ленинизма Николай Бухарин. В эти же годы, не имея другой аудитории, она постоянно пичкала его философской материей. Со временем он поверил в свою исключительную образованность. С этой поры никто из окружения по этой части не казался ему достойным соратником.

Их общие с Раисой усилия дали прекрасный карьерный результат: в сорок лет Михаил стал первым секретарем крайкома партии, то есть руководителем крупного советского региона. О ее роли в его делах и продвижении знали многие. Но это его, как видно, не смущало. На эту тему он сочинил анекдот и с удовольствием его рассказывал: «Спрашивается, что такое половина Первого? Ответ: жена Михаила Горбачева. И, похоже, не худшая половина».

Несколько раз за эти годы в край приезжали группы иностранных журналистов, чтобы рассказать миру о небывалых успехах самого молодого в СССР руководителя региона Михаила Горбачева. Был создан и показывался по каналу ВВС документальный фильм о нем и Раисе как идеальной советской семейной паре. Делались и собственные карьерные попытки сближения с руководителями страны, прибывающими в их регион на лечение минеральными водами. Как правило, они удавались, но один раз случился и обидный сбой. Приехав к Председателю правительства Косыгину вдвоем, узнали, что он примет только его. Причем высокий гость в ходе беседы сказал, что он принимает местных руководителей для обсуждения важных государственных вопросов и не понимает, при чем тут жены. Другое дело Председатель КГБ Андропов. Он приезжал всегда с женой, и Раиса очень легко, проявляя о них максимум заботливости, нашла ключик к Татьяне Филипповне, а через нее и к влиятельному мужу. В обмен Михаил и Раиса получили его покровительство, открывшее в будущем дорогу для возвращения в Москву. Об этом Раиса мечтала постоянно.

Все эти годы связь Михаила и Зденека не прерывалась. Трижды во время выездов Михаила с Раисой во Францию, Италию и Карловы Вары они встречались лично. Во Франции в течение двадцати дней они втроем на автомобиле проехали от Парижа до Лазурного берега и обратно. Раиса потом признавалась, что из этой поездки они приехали другими людьми. Жизнь и порядки во французских городах и поселках их очаровали. Три-четыре раза в году обменивались открытками. Иногда общались по телефону. И было видно, что расстояния не нарушают их личной и идеологической близости. Зденек выполнил наказ отца. Сначала поработал в Институте государства и права в Праге. Защитил диссертацию. Потом возглавил отдел ЦК Компартии Чехословакии по правовым вопросам. Это не мешало Зденеку поддерживать связь со своими лондонскими «друзьями». Отчасти им он и был обязан научной и партийной карьерой. Никто из чешских коллег не получал в зарубежных научных изданиях такого количества хвалебных рецензий на его не особенно выдающиеся научные труды. Дважды он награждался премиями международных организаций в области права. Вряд ли кто-то смог бы узнать их местонахождение. Премии он получал на счет в банке, не выезжая из страны. Такой способ материальной поддержки своих друзей западные спецслужбы применяли нередко.