Большая расплата (ЛП) - Пенни Луиз - Страница 75

— Говорю вам, это где-то здесь.

Наиэниел Смит возбуждённо огляделся, дрожа от мокрого снега, летящего в лицо. Карта в его руках, позаимствованная им у мадам Зардо, превратилась в комок мокрой бумаги.

Остальные трое кадетов стояли спиной к ветру, поэтому смесь из дождя, льда и снега попадала прямиком за шивороты их пальто и в капюшоны. Неослабевающий вой вьюги почти заглушал протесты Натэниела, стремительно превращавшиеся в нытье.

— Тут нет ничего! — проорал Жак. — Гамаш на**л тебя.

Он ссутулился, прижал подбородок к груди, так что сзади казался сгорбленным стариком. Его тесное зимнее пальто, более похожее на лыжную куртку, совсем не подходило для прогулок по грязной полузамёрзшей дороге и серым пустынным полям и перелескам в снежную бурю.

Штаны Жака промокли, он едва чувствовал ноги и бесконтрольно дрожал.

Натэниел посмотрел на девчонок, но те тоже повернулись спинами к дождю и снегу. И к кадету, который привёз их сюда, заявив, что нашел Стропила-для-Кровли.

Натэниел развернулся, смаргивая дождь, стекающий по лицу. Прищурившись, он посмотрел на простирающиеся до горизонта поля. Запустение.

Ни следа деревни. Ни следа живого существа.

— Уходим, — прокричал Жак, трусцой возвращаясь к машине.

За ним побежали Хуэйфэнь и Амелия. Натэниел упорно стоял на месте, как вкопанный, пока не услышал звук двигателя. Он помчался к машине, боясь, что его могут бросить тут одного. Упал на заднее сидение рядом с Амелией, крепко обхватившей себя руками и спрятавшей нос в ворот промокшей куртки.

Notre-Dame-de-Отвали.

Обогрев салона включили на полную, и в тесноте машины запахло сырой шерстью.

— Напрасно потратили время, — сказал Жак с водительского кресла, грея руки у вентилятора печки.

— Но она сказала, что это здесь, — возразил Натэниел.

— Она? Я думал, тебе сказал Гамаш.

— Он предложил продолжить расследование, но информация поступила от женщины, у которой я живу.

— Я, видимо, пропустил занятия, где говорилось, что нам надо верить всяким старым пьянчужкам, — проговорил Жак.

Хуэйфэнь фыркнула, от удовольствия или от только что заработанного воспаления легких.

Вернувшись в Три Сосны, они отправились переодеваться, но когда Натэниел в сухой теплой одежде спустился по лестнице в доме Рут, в гостиной он обнаружил кроме поэтессы Амелию.

Обе посмотрели на него пристальными оценивающими взглядами, и он почувствовал, что попал прямиком в страшную сказку братьев Гримм. Такие истории редко заканчивались хорошо для мальчиков-с-пальчик с ярко-рыжими волосами и улыбкой, как он надеялся, заискивающей. Всё равно он сильно смахивал на обед.

— Я потерял вашу карту.

— Ничего, — сказала Рут, поднимаясь. — Карта мне больше не нужна.

— Там ничего нет, — сообщил ей Натэниел.

Кажется, он провалил тест коммандера. По крайней мере, инстинкты его подвели. Этой женщине верить нельзя. В конце концов, она именно то, на что похожа. На сумасшедшую старую пьяницу.

— Ничего такого, что бы ты смог увидеть глазами, — сказала Рут.

— Что ещё там может быть?– спросил он.

— Пойдём, — поднявшись, позвала его Амелия.

Он оправился за ней, но вместо похода в бистро, для воссоединения с остальными, Амелия направилась к машине.

Несколькими минутами позже они вернулись на то же самое место, где были час назад.

Ничего не изменилось, разве что место стало еще пустыннее.

— Я попросила мадам Зардо повторить мне то, что она рассказала тебе, и она повторила, что деревня располагалась здесь, — сообщила Амелия.

— Я же говорил, — ответил он.

— А ещё я позвонила мужику по топонимике. Он дал мне картографические координаты. Вот.

Мокрый снег бил в ветровое стекло и медленно сползал по нему, скапливаясь рыхлыми кучками под основанием дворников.

— Он проверил и подтвердил, что наименование Стропила-для-Кровли было официально изменено в 20-х годах прошлого века. На Notre-Dame-de-Doleur.

— Почему?

— Ну, Стропила-для-Кровли явно было ошибкой, — ответила Амелия. — Об этом он нам уже говорил. Оно с самого начала не должно было становиться названием.

— Это понятно. Но почему Notre-Dame-de-Doleur?

— Я спросила, он не знает. Может, по названию церкви.

— Я слышал об Notre-Dame-de-Grace, — сказал Натэниел. — Или Notre-Dame-de-Paris, или Notre-Dame-de-la-Merci. Или…

— Да поняла я, поняла. Notre-Dame-de-Doleur необычное…

— Уникальное.

— Ладно. Но уникальное не значит неправильное, так?

Они посмотрели друг на друга. Девушка, что изо всех сил старалась быть особенной, и юноша, который хотел во что бы то ни было стать как все.

— Думаю, что так, — признал он, но без особой убеждённости.

— Месье Топоним тоже удивился такому названию, — призналась Амелия. — Но есть названия и постраннее. Saint-Louis-du-Ha!Ha! к примеру.

— Есть такой город?!

— Oui. В комплекте с восклицательным знаком после каждого «Ha».

— Шутишь.

— Разве похоже, что шучу?

— Нет, но звучит так, словно это шутка. Ха-ха.

Он уловил едва заметный подъём уголков её губ, это было похоже на победу.

— То есть, жители Notre-Dame-de-Doleur ещё счастливчики, — сказала она. — Могло быть и хуже.

— Хуже уже было. Стропила-для-Кровли.

Ему понравилось её упорство. Не сдаваться там, где сдались другие. Где сдался он сам.

Но какой в этом смысл? Даже если тут была деревня, теперь её нет.

Сидя бок обок, они смотрели в медленно запотевающее окно.

— Тут ничего не осталось, — сказал он.

— Ты упускаешь главное. Может, сейчас тут ничего и нет, но было же когда-то? И я уверена, остались какие-то люди. Так всегда бывает. Пойдём.

Она вышла из машины прежде, чем он смог напомнить ей, что не осталось никого. По крайней мере, из ныне живущих.

А потом до него дошло, что имела в виду Амелия. И что имела в виду мадам Зардо.

Они были шестью футами ниже поверхности земли. Те жители деревни, кто тут так и остался.

Notre-Dame-de-Doleur, урожденная Стропила-для-Кровли, превратилась в деревню-призрак.

Они искали почти час, насквозь промокли и продрогли до костей, но в итоге отыскали кладбище. Его покрывал лес, особенно пышный в этом месте. Надгробные камни покосились и местами ушли в землю. Тот, кто изготавливал их, тщательно вырезал в граните имена умерших.

Амелия с Натэниелом не заметили, как мокрый снег превратился в полноценный снегопад — они были заняты осмотром каждого камня, который смогли обнаружить.

Молча посмотрели друг на друга. Между ними пролетали огромные хлопья весеннего снега.

Стало абсолютно тихо, тишину нарушал лишь монотонный шорох падающих снежинок. Снег был повсюду — на них, на деревьях, на земле.

И тут раздался новый звук. Хлопанье. Бренчание. Звяканье.

Литавры.

Для них играл свою музыку лес.

Час спустя они вошли в бистро и протянули Оливье два металлических ведёрка.

Он настороженно посмотрел в них, потом разулыбался.

— Ведёрки для сока! Где вы их взяли? — Поставив ведёрки на пол, он полюбовался ими. — Вы таких сроду не видели. Они ещё и полные!

— Мы слили сюда всё содержимое оставшихся, — объяснил Натэниел.

— Жалко было оставлять там сок, — сказала Амелия. — Мы нашли их в лесочке возле Стропил-для-Кровли.

— Так вам удалось её отыскать?!

Ребята кивнули.

Позади Оливье, возле камина, Рут подняла руку вверх, и когда кадеты ей помахали, она в качестве приветствия показала им средний палец.

— Она вообще в курсе, что обозначает этот жест? — шепотом спросил у Оливье Натэниел.

Тот захохотал:

— Она-то уж точно в курсе. А ты?

— Ну, это значит…

— Это значит, что ты ей нравишься, — сказал Оливье.

Жак и Хуэйфэнь тоже были тут. С горячим шоколадом и картой, они сидели за столиком, который теперь считали своим. Кивнули молодым кадетам.