Большая расплата (ЛП) - Пенни Луиз - Страница 33

— Конечно, страшно, — резко бросил ей Гамаш, и тут же постарался успокоиться. Он посмотрел на неё, во взгляде мелькнул отсвет гнева. — Ты не можешь искренне считать, что я не боялся этого каждый день, каждую минуту. Но только так можно потушить пожарище — при помощи ответного пламени.

— Это должно быть контролируемое пламя, — заметила Изабель Лакост и тихо повторила: — Контролируемое.

— Полагаешь, я утерял контроль?

— Недавно в морг унесли труп, а вас освистали курсанты, — она выдохнула, — Да, думаю, вы утеряли контроль. И пожалуйста, помните — я говорю это вам с огромным уважением. Если кто-то и мог решить эту проблему, то только вы.

— Ты думаешь, я сделал хуже?

Она готова была ответить, потом передумала.

— Я не собираюсь сидеть тут и заявлять тебе, что убийство Сержа ЛеДюка было частью моего плана, — сказал Гамаш. Или что я считал это отдаленно возможным. Но назад я не поверну. Ты никогда не сбегала, Изабель. Даже когда могла. Даже когда должна была, чтобы спасти свою жизнь.

Теперь он ей улыбался. Теми же знакомыми карими глазами, что смотрели на неё, когда он умирал на фабричном полу, пока она безуспешно старалась остановить вытекающую из него кровь. Тогда над головами свистели пули, стены вокруг них взрывались осколками, а воздух был плотным от пыли и криков смертельно раненных мужчин и женщин.

Она осталась с ним. Держала его за руку. Услышала слова, как они оба тогда думали последние в его жизни. Рейн-Мари.

Он передал это имя через Изабель Лакост. А с именем отдавал и всю душу, всё свое сердце. Всё своё счастье и просьбу о прощении. Рейн-Мари.

Гамаш выжил. И Изабель не пришлось доставлять ей то, последнее послание.

— Вот и я не бегу теперь, — сказал он. — Будем придерживаться прежнего курса.

— Oui, — ответила она.

— Мы бывали и в худших передрягах, Изабель, — заключил он.

— Случалось, — улыбнулась та. — По крайней мере, кадеты не вооружены и не стреляют в нас. До поры.

Гамаш издал хриплый смешок.

— Я попросил шефа полиции как можно быстрее изъять все боеприпасы из арсенала. Оружие останется, но нечем будет стрелять.

Улыбка сползла с ее губ:

— Я же пошутила. Вы серьезно ожидаете неприятностей подобного масштаба?

— Убийства я не ожидал, — ответил он, став серьезнее, чем когда-либо. — Кадеты должны быть в безопасности. Единственная вещь, которая опаснее убийцы это убийца, загнанный в угол. А сейчас он заключен в стенах Академии. И лучше, чтобы в его распоряжение не попал арсенал.

— Или целая армия, — сказала Лакост, припоминая реакцию в аудитории. — У Сержа ЛеДюка много последователей.

— Это так. Но ты заметила — хоть кто-нибудь горюет по нему?

Лакост на мгновение задумалась и отрицательно покачала головой.

— Нет.

— Нет, — подтвердил Гамаш. — Проблема с «дыханием королей».

— Дыханьем королей?

— «Их смыло всех державною волною», — напомнил Гамаш. — Жалко, что тут нет Жана-Ги, он бы оценил.

— Очередное стихотворение, — догадалась Лакост.

— Хм. Джонатан Свифт, — он протянул ей папку, взятую с рабочего стола.

— Что это?

— Пистолет, что я держал у виска Сержа ЛеДюка. Прочти и скажи, что думаешь по этому поводу.

— Merci, — она поднялась на ноги. — Прочту. Есть тут свободный офис?

— На той стороне холла есть зал заседаний.

— Отлично.

Гамаш не торопился подняться из кресла, чтобы проводить ее. Следуя его примеру, Лакост снова села.

— Есть что-то ещё?

— В глобальном смысле, боюсь, ничего, что помогло бы вычислить убийцу, — сообщил Гамаш. — Просто некоторые соображения по работе департамента. Особенно такого, который имеет высокий статус — расследование убийств.

— Слушаю.

— Правосудие должно совершиться публично.

— Согласна.

Это была старая поговорка, даже клише, а Гамаш никогда не злоупотреблял клише. Если это происходило, на то был повод.

— «Правосудие не просто должно совершиться», — процитировал он, — «Оно должно совершиться публично».

— О чем вы? О том, что я должна провести пресс-конференцию?

— Что ж, это не самая плохая идея. Но я кое о чём достаточно деликатном. Об Академии Сюртэ. Профессорский состав в основном из бывших офицеров или тех, кто временно в отпуске, как Инспектор Бовуар, или людей, работающих на Сюртэ по контракту. Я бывший глава отдела по расследованию убийств. Ваш бывший начальник.

И тут шеф-инспектор Лакост поняла, к чему он клонит:

— Получается, Сюртэ будет вести расследование в Сюртэ.

— Расследование убийства, — усугубил Гамаш.

Она согласно кивнула.

— Думаете, мне надо позвонить шефу-суперинтенданту Брюнель и попросить ее поручить расследование сторонней структуре?

— Non. Никаких сторонних расследований. Ты должна против этого бороться. Просто попроси прислать независимого следователя. Кого-то, кто подтвердит, что проводимое тобой следствие будет честным.

Лакост задумалась. Мысли были невеселые.

— Вы уже так делали?

— Дважды. Удовольствия мало. Но это то, что необходимо сделать. И лучше, если инициатива будет исходить от тебя, чем будет навязана со стороны. Подозреваю, шеф-суперинтендант Брюнель уже задумалась над этим.

— Есть у вас на примете кто-то конкретный, кого я должна попросить? — Лакост быстро достала айфон и набрала номер главы Сюртэ.

— Нет, — сказал он, поднимаясь. — Это может всё испортить. Примешь того, кого пошлют. Оставляю это на тебя.

Гамаш шагнул в приемную одновременно с входящим туда Жаном-Ги.

— Их отправили в Три Сосны, патрон.

— Хорошо. Merci.

Сейчас, лицом к лицу, Бовуар видел, насколько встревожен Гамаш.

— И ещё, — начал Жан-Ги. — Пропал один из экземпляров карты.

— Чей?

— Девчонки-гота.

— Амелии?

Бовуар вскинул брови, удивившись такой фамильярности.

— Кодета Шоке, да.

— И что она говорит?

— Она выглядит удивленной. Отрицает какие-либо особые отношения с ЛеДюком, сознаётся только, что носила ему кофе по утрам и посещала групповые вечеринки в его апартаментах.

— Значит, это правда, — сказал Гамаш. — Она одна из них.

Гамаш глубоко вздохнул и посмотрел за порог, на пустой коридор, когда-то полный шумных кадетов, а сейчас словно лишенный жизни.

— Что я наделал… — едва слышно пробормотал он

— Вы нас похитили.

— Звучит грубо, вам не кажется? — отвечал Гамаш, этим же днём стоя в бистро напротив четверых кадетов. — Едва ли похоже на тюрьму.

— Вы знаете, о чём я, — заявил Жак.

— О да, кадет Лорин. Я вас услышал.

Амелия задумалась, уловил ли Жак смысл сказанных коммандером слов. Парень так увлечен донесением собственных мыслей, что просто не способен услышать кого-то другого.

— Зачем нас сюда привезли? — спросила Хуэйфэнь Клотье, стараясь быть вежливее Жака, хотя в ее тоне слышались нервные нотки.

Было утро, бистро заполнилось посетителями, но им предоставили персональный столик. По просьбе Гамаша, Оливье выделил им место в уголке, между стеной и окошком. Когда Гамаш вошел, кадеты вскочили, но он жестом попросил их сесть, сам сел на стул, взятый у соседнего стола.

В странно знакомой обстановке бистро Амелия почувствовала себя как дома. Тут не воняло мочой и сигаретами, как в меблированных комнатах. Тут было не гулко, как в Академии. Тут пахло дымком и ароматом кофе, слышалось потрескивание дров в камине, журчание тихих разговоров, приправленное смехом. Совсем не похоже на резкие смешки и громкий хохот, эхом гуляющие по залам Академии. Тихий гул беседы тут звучал как свидетельство хорошего настроения.

После того, как её вывели из Академии, она была препровождена в автомобиль Сюртэ без опознавательных знаков, где на заднем сидении дожидался Натэниел, а на переднем разместились два агента в штатском. И, пока они ехали, продвигаясь всё дальше и дальше, вглубь лесов, отдаляясь от Академии, от штаб-квартиры Сюртэ, её тревога всё росла и росла.