Первенец (СИ) - Мор Дэлия - Страница 4

- На кухне сидит, генерала смотрит, - скороговоркой ответила мать и поймала Куну за локоть, - что случилось?

Бесполезно прятать глаза и врать, что все хорошо. На лице подсыхали дорожки от слез, и нос краснел спелым помидором.

- Меня оштрафовали на работе. Жалования за эту неделю не будет. И за следующую тоже.

Еще цикл назад, когда Куна приносила с курсов табель с низкой оценкой, мать тяжко вздыхала, цедила сквозь зубы про тупоголовость и лень, но сейчас просто молчала. Стояла на бетонных ступенях в дырявых тапках и смотрела в сизую дымку раннего утра. Худая и прямая как боевой посох. Серость рабочего квартала давно пропитала её насквозь, высушила волосы до тонкого хвостика на затылке, истончила кожу и навсегда осталась темным контуром на лунках ногтей.

- В дом иди, - сказала мать, отвернувший от старшей дочери, - завтракать будем.

В прихожей пахло травяным отваром. Ромашку и цветки липы собрали и засушили в прошлом цикле, экономя на сухих напитках. Горячее питье помогало глотать пшено и перебивало надоевший вкус. Аврелия сидела на стуле, почти уткнувшись носом в экран, где с трибуны выступал перед кадетами одного из многочисленных училищ Наилий Орхитус Лар.

- Нет будущего, кроме того, что мы выбираем сами.

Мягкий и приятный голос полководца больно бил по нервам, путая мысли и мешая искать себе оправдания.

- Не ту кнопку нажала? - спросила мать, ставя на стол тарелки с едой. - Или поругалась с кем-то?

Аврелия шикнула, махнув рукой, чтобы замолчали. Генерал рассказывал кадетам о будущем, и младшая жадно ловила каждое слово кумира.

- Грузовой караван на мель посадила, - прошептала Куна, со скрежетом двигая стул по неровным стыкам кафельного пола.

- Уволили?

- Нет, но строгое дисциплинарное взыскание я получу. А это цикл без премии.

- Да тихо! - дернулась Аврелия и придвинулась к динамику телепанели еще ближе. Куна замолчала, уставившись в тарелку. Мать сосредоточенно пережевывала пшено, запивая отваром, а старшей казалось, что если она хотя бы ложку до рта донесет, то побежит к раковине плеваться. Страх заполнил живот, скручиваясь внутри тугим узлом, и места для еды там не осталось.

- Сколько денег осталось?

- Нисколько, - покачала головой мать, - я сегодня заплатила за воду и электричество. С трех карт остатки выгребла и у подруги заняла. На жалование твоё понадеялась.

Куна выронила ложку и та с громким лязгом стукнулась о край тарелки.

- Замолчите вы или нет? - взвилась Аврелия. - Я же ничего не слышу! Приперлись сюда и бу-бу-бу, бу-бу-бу.

- Ну-ка выключили панель, - строго сказала мать, - дай хоть позавтракать без твоего генерала. У сестры проблемы на работе...

- У неё всегда проблемы, - закричала Аврелия, - ни с кем ужиться не может. Вечно ей кто-то мешает. То Летиция раздражала, что с курсов собиралась уходить, то с Домной меня чуть не рассорила, теперь на работе все плохие. Характер у неё поганый.

Куну затрясло. Сестра доставала старые обиды и пересказывала их по седьмому кругу одними и теми же словами от скандала к скандалу. Но сил терпеть и молчать, сегодня не осталось. Хватит с неё обвинений. Старшая схватила пульт со стола и выключила панель, обрывая генерала на полуслове.

- Отдай! Включи! - заверещала Аврелия, набрасываясь на сестру. - Я так ждала! Убирайся на свою работу! Оставь меня в покое!

Чуть не выбила пульт, а Куна, защищаясь, ударила сестру по руке. За одно мгновение, не успев понять, что делает. Зло, хлестко, наотмашь. Аврелия взвизгнула и зарыдала в голос, бросившись прочь из кухни.

- Довольна, да? - рявкнула мать. - Я просила не ругаться! Вот куда ты вечно лезешь? Доченька, подожди.

Куна застыла с пультом в руках, чувствуя, как горит лицо. Кухня закружилась перед глазами, и больно хлестали по совести рыдания Аврелии из комнаты. Ударила. За что? Зачем?

Дрожь колотила, на глазах крупными каплями снова собирались слёзы, Куна размазывала их по лицу и тяжело дышала. Мать вернулась за стаканом с остывающим отваром.

- Два дня уже без таблеток, - тихо сказала, не смотря на старшую дочь, - слабая стала, дергается на любую мелочь, а ты за языком последить не можешь.

- Не могу, - бесцветным эхом повторила Куна, падая на стул, - не могу больше.

Мать ушла на работу в столовую, оставив сестер в разных комнатах. Аврелия всхлипывала недолго и когда закрылась входная дверь, Куна снова услышала до омерзения знакомый голос. Младшая сестра выкрутила динамик планшета на полную мощность, и звук хрипел, уходя в перегрузку, отчего генерал казался простуженным. Куна мрачно подумала, что с такой генетикой и отменным здоровьем Наилий наверняка не болел ни разу в жизни, не переживал, хватит ли ему денег на лекарства и не видел экзопротезов на ногах маленьких девочек. Он будто жил на другой планете, где не бывает пустых платежных карт и проблем на работе. А на любой вопрос или просьбу всегда слышал только: «Да, Ваше Превосходство».

Сытый, довольный и взирающий на всех свысока, хотя в диспетчерской шептались, что ростом Его Превосходство не вышел и перед трибуной ему всегда ступеньку ставили. Чтоб он провалился через эту ступеньку прямо в бездну!

Куна рывком встала, роняя стул и хватаясь за тарелку. Мать ушла, не успев вымыть посуда, а младшую к домашней работе не подпускала. Пусть силы бережет. Старшая после ночных смен стирала и гладила белье, мыла полы и подметала половик в прихожей. Дрон-уборщик давно сдали в утилизацию не потому что он сломался, а чтобы хоть какие-то деньги получить. «А руки нам на что?», - спрашивала мать и уходила на работу.

Звук льющейся воды перебивал выступление генерала. Куна старалась греметь посудой как можно громче, чтобы совсем его не слышать. Пальцы под ледяной струей немели, а жир упорно катался по стеклу, не желая смываться. Разбить что ли все вдребезги? Все равно скоро будет нечего есть, так и посуда станет не нужна.

Тарелка выскользнула из пальцев и чудом осталась цела, а Куна вдруг почувствовала, что вода теплеет. Не поверила и долго держала руку, радуясь, как ребенок чуду. Должно быть,  коммунальная служба списала долг и сняла блокировку с подачи горячей воды.

От рук тепло расходилось по телу, успокаивая и утягивая в сон. Куна работала две ночи и только потом два дня отдыхала, поэтому перед завтрашней ночной сменой обязательно нужно было выспаться. Не вовремя разобиделась Аврелия, не пустит в комнату, а с узкой лавки на кухне, где ютилась мать, Куна падала во сне.

Мысли текли тяжело и лениво как сахарный сироп. Старшая билась бабочкой в стеклянной банке и никак не могла найти выход. В городе миллионы жителей, а они втроем никому не нужны. Невидимками стали безвольными и безголосыми. Сдались, проиграв все сражения и покорно ждали расправы. Не спасла ни любовь, ни забота. Денег за это не платили.

Куна зло вытерла глаза и выключила воду. «Нет будущего, кроме того, что мы выбираем сами», - повторил генерал с записи выступления и старшую дернуло. Она ничего не выбирала! Ей все преподнесли как данность и поставили в жесткие рамки! Несуществующие боги, мать, городские службы и врачи Аврелии. Каждый тыкал носом в то, что она должна, и никто ни разу не захотел помочь. Плевать! С неё хватит! Она напишет письма всем, кому можно, да хоть самому генералу. Не хотят давать сами? Значит надо выпросить или вырвать зубами.

- Аврелия, я в город! - крикнула Куна и пару раз долбанула кулаком в дверь. Сестра не ответила, а генерал продолжал рассказывать кадетам про их счастливое будущее. Ладно, она предупредила. Обув стоптанные туфли и спрятав форму речного порта под длинной шерстяной кофтой, Куна нырнула в утренний туман Равэнны.

За крышами бараков рабочего квартала к пасмурному небу тянулись высотки, вырастая сказочным лесом из стекла и бетона, где каждое дерево светилось изнутри листьями-лампами. Издалека это желтое пламя только казалось теплым, но стоило подойти к дверям, как электронный замок недобро щурился красным индикатором, словно спрашивая: «Кто ты такая?». Никто. Допуска нет, и никогда не будет. Закрытые военные предприятия, администрации всех уровней, генеральный штаб, жилые комплексы для офицеров - не пройти и не пробиться.