Не прощаюсь (с иллюстрациями) - Акунин Борис - Страница 16

Слушая эти рассуждения, Фандорин то и дело оглядывался. Наконец перебил:

– За нами слежка. Притом плотная. Идут от самых ворот, сразу трое. Пытаются быть незаметными, но работают топорно.

– Агенты Чрезвычайки, – без интереса объяснил Воля. – Они в последнее время очень активизировались. Когда я выхожу, всегда увязываются. Хотят знать, где был, что делал, с кем встречался. Я же говорю: большевизм не лучше самодержавия, без тайной полиции никуда. Не обращай внимания. Тронуть меня у них кишка тонка. Такое начнется!

Космодамианский переулок

И даже не обернулся.

В густеющих сумерках они медленно поднимались по наклонному Космодамианскому переулку, до чернышевского дома оставалось повернуть только за угол. С фандоринской скоростью дорога заняла вместо десяти минут все двадцать.

– Вон тот желтый особняк, – показал Фандорин. – Эй, любезный, где тут дворницкая? – окликнул он сильно нетрезвого мужичка, выбредшего из подворотни.

Пролетарий посмотрел недобро.

– Любезным всем кишки повыпускали… – Перевел взгляд на Волю в его черном плаще, с «маузером» на ремне и перепугался. – Дворницкая? А это во дворе, направо. Там ступенечки крутые, не оступитеся.

Ступеньки в полуподвал действительно были крутоваты. Эраст Петрович поглядел на них с сомнением – черта с два спустишься.

– Подожди здесь. Сам поговорю. Двухминутное дело, – сказал Воля.

Сбежал по лестнице, толкнул дверь, вошел.

– Эй, хозяин! – донеслось снизу.

И надолго установилась тишина. Прошло не две минуты, а пять, потом десять. Пятнадцать.

У Фандорина начали приподниматься брови. Он крикнул:

– Господин Воля! Почему так долго?

Никакого ответа.

Все-таки придется спускаться.

Поднявшись с кресла, Эраст Петрович взялся за стену и уперся палкой в ступеньку, примериваясь, как поставить ногу. Энергия Ки, подлая предательница, злорадно наблюдала за этими титаническими усилиями.

– Тикусё! – выругался Фандорин по-японски, чтоб ей было понятней.

Он был на третьей ступени и оставалось еще четыре, когда дверь открылась. Внизу стоял Воля. Его лицо странно дрожало.

– Старик и старуха мертвы. Убиты. Там всюду кровь. Совсем свежая. Еще течет… То есть текла, когда вошел. Теперь уже перестала… Я простоял, не знаю сколько…

– Для революционера вы слишком впечатлительны, – зло сказал Эраст Петрович. – Подвиньтесь. Дайте пройти.

Он преодолел вторую половину лестницы короткими, неуклюжими скачками, больше полагаясь на палку, чем на ноги. Оттолкнул анархиста, вошел в крошечную полутемную квартирку.

Александр Ксенофонтович и Аполлинария Львовна лежали на полу, навзничь. Генерал прикрывал жену рукой, будто защищая.

Оба убиты металлическим предметом, вероятнее всего, кастетом, по профессиональной привычке отметил Фандорин, с трудом опускаясь на корточки. Он – ударом в лоб, она – в висок. Бил человек немалой физической силы. У генерала на лице застыло выражение испуга. Догадывался, что сейчас произойдет. Скорее всего, узнал убийцу. У старухи, наоборот, черты были мирные, расслабленные. Наверное, так Аполлинария Львовна выглядела, пока не лишилась рассудка. И да, убийство произошло совсем недавно. Не более двадцати минут назад. Из этого следует, что…

– Наш разговор в кабинете был подслушан, – глухо сказал Воля. – Вы ведь назвали адрес. Мерзавец понял, что его неминуемо разоблачат, и побежал сюда. И пока мы добирались, убрал концы в воду.

А Фандорин, закончив осмотр, позволил себе думать о несущественном.

Что карточку и локон возвращать больше не нужно. Эти предметы теперь не имеют ценности ни для кого на свете. И что графу с графиней, в сущности, повезло. Они жили долго, и хоть не всегда счастливо, но умерли в один день и даже почти в одно мгновение. Оказывается, удача бывает и такой…

– Этого не может быть, – продолжал артельщик вычислять то, что Эрасту Петровичу было уже ясно. – За дверью всё время была Рысь. Подслушивать посторонним она не позволила бы… Рысь? Но как?! Почему?!

Он развернулся и выбежал из подвала, забыв о Фандорине.

На четырех колесиках Эраст Петрович катился довольно резво, достигнув в своем инвалидном лихачестве изрядного мастерства, однако в артели, по коридорам и лестнице ковылял по-черепашьи, так что на увертюру опоздал.

Из приемной слышался громкий голос Воли.

– …Отвечай! Кому из них ты проболталась? Топору? Жохову? Спартаку? Которому? Ну что ты изображаешь оскорбленную невинность? Кроме тебя никто подслушать не мог. А теперь убиты два человека. Их кровь на тебе! Что ты молчишь?! Как ты могла?!

Фандорин открыл дверь.

Артельщик нависал над своей помощницей, тряс кулаком перед ее носом. Рысь стояла перед ним бледная, закусив нижнюю губу, глядела снизу вверх мокрыми глазами. Яростно вытерла слезу.

– Это ты! – закричала и она. – Как можешь ты? Мне! Такое! – Захлебнулась. – Ничего я не подслушивала! Эх, ты…

Резко отвернулась.

Воля схватил ее за тонкие плечи, развернул обратно.

– Чудес не бывает. Мы с Фандориным говорили один на один. Стояли близко от двери. Допустим, ты нарочно не подслушивала, но ты не могла не слышать. Был назван адрес. И убийца явился туда раньше нас. Как ты это объяснишь?

– Ничего я тебе объяснять не буду… Думай что хочешь.

Девушка упрямо опустила голову. Ее подбородок дрожал.

Эраст Петрович решил, что пора вмешаться.

– Сударыня, – сказал он, приблизившись. – Вы хотите сказать, что вас здесь не было?

Она молча кивнула.

– Куда же ты выходила? – спросил Воля. Он тяжело дышал.

– Никуда я не выходила, – буркнула Рысь. – Ничего я тебе объяснять не буду.

Не была в приемной, но никуда не выходила? Фандорин посмотрел вокруг.

– Вы были вон там?

Он показал на приоткрытую дверь кладовки, где находились полки с папками.

Рысь опять кивнула.

– Но если кто-то вошел в приемную, вы не могли этого не знать. Скрипнула бы дверь, послышались бы шаги. Был кто-нибудь?

Снова кивнула. Плечи затряслись.

– Ты видела, кто это? – закричал Воля.

Мотнула головой.

– Трудно поверить, сударыня, что вы не выглянули посмотреть, кто пришел, – мягко сказал Фандорин. – Это на вас не похоже.

– Я на стуле стояла. Список личного состава доставала с верхней полки. Этот, – Рысь враждебно ткнула пальцем на артельщика, – велел проверить и доложить убыль-прибыль. Но я его окликнула, и он ответил.

– Кого окликнули? Вошедшего?

– Да. Эй, говорю, кто там. Погоди минуту, сейчас выйду. А он мне: не торопись, сестренка. Пожду.

– Кто это был?! – взвился Воля. – Ты поняла по голосу?!

Девушка не удостоила его ответом.

– Кто это был? – повторил вопрос Эраст Петрович, и ему она сказала:

– Жохов.

– Вы уверены?

– У него голос – не спутаешь. Сиплый. Он и назвался. «Я это, Жохов». Но не дождался. Я когда вернулась, его уже не было…

Фандорин и Воля молча переглянулись.

– Как ты мог, как ты мог про меня такое подумать? – горько обратилась к артельщику Рысь. – Что я подслушала и кому-то наболтала? Это я-то?

– А что я должен был подумать? – промямлил Воля. – И почему ты сразу не сказала, что это Жохов?

– Ты так накинулся! Уже заранее решил, что я виновата! Никогда тебе не прощу! Я ради него… Я ради тебя…

И не удержалась, расплакалась по-настоящему.

– Ну чего ты, чего ты. – Артельщик неловко погладил ее по плечу. – В самом деле, нехорошо получилось…

Фандорин бесцеремонно вмешался в это трогательное объяснение:

– Господин Воля, давайте-ка лучше займемся убийцей.

– Ищи его теперь. Поди, уж и след простыл.

– Не думаю. Зачем тогда было убирать свидетелей? Нет, он где-то здесь.

Отправились на поиски. Всех, кто попадался на пути, Воля спрашивал, не видели ли они Жохова.