Раб (СИ) - Нэльте Нидейла - Страница 14

Похоже, зрители разделились на два лагеря: одни возмущены отношением свободной к свободной, вторые откровенно получают удовольствие. Подумаешь, унизить раба — дело не хитрое, а тут такой цирк бесплатный…

— Антер, извини меня за всё, что я сделала, пожалуйста, я была не права, — повторяет, негромко, но всё же. Киваю, смотрю на него поддерживающе. Глаза мечутся, понимаю, родной, как тут простить? Едва уловимо качаю головой: не хочешь — не прощай! Расслабляется, улыбается:

— Никогда, — говорит. Амира вспыхивает, призывает свидетелей к тому, как рабы наглеют, но я не позволяю развить тему:

— Ты исполнила пожелание. Я не буду подавать в суд. Впредь не смей никогда подходить к моему рабу! Все свидетели, ещё раз себя не удержишь — заставлю извиняться на коленях! Он теперь МОЙ!

Её перекосило, но, конечно, не верит, вокруг хихикают, почти все довольны, некоторые возмущены, но не сильно, это ведь прикольно, у людей, похоже, вообще уже сдвиг пошёл, по всем параметрам…

— Ох, попадёшься ты мне, — сквозь стиснутые зубы Антеру. Делаю зверскую рожу:

— Уж я постараюсь, чтобы не попался…

— Тогда тебе придётся до скончания дней держать его у себя! — рычит. — Если решишь продать — ничего не пожалею, чтобы заполучить!

Кажется, Антер уже пожалел о своём поступке. Твердо смотрю на него, не вздумай пугаться и идти на попятную! Только попробуй усомниться в правильности поступка! Только попробуй на колени бухнуться!

Расправляет плечи. Молодец. Радость моя.

— Он очень хорошо ноги целует, — наконец, выдала эта тварь, злобно зыркнув на моего раба. — Долго, нежно, просто сидишь и несколько часов расслабляешься, советую попробовать. Это единственное, на что он способен. Пошли, — это уже своему несчастному, — тебе ещё учиться и учиться…

Я как представила бедного Антера, в течение нескольких часов обтирающего свои колени об пол, а губы об эту тварь, мне вдруг захотелось сделать для него что угодно… Чёрт, если бы я точно знала, что могу ему доверять, сразу же рассказала бы правду! Ну или хотя бы часть её. Существенную часть.

— Идём, — кивнула я ему, не удостоив извращенку ответом. Она ещё что-то бормотала вслед, но я не слушала.

— Знаешь… — задумчиво проговорила я всё ещё пылающему Антеру, когда мы вышли на улицу. — Она видела в тебе личность, которую так и не сломала и которой очень хочется отомстить.

— Госпожа! — чуть не взвыл он. — У раба нет никакой личности…

— Заткнись, — устало вздохнула я. Ну почему бы не промолчать, хотя бы из благодарности? Это же ужас, что с людьми делает страх…

До дома он шёл понурившись. Где гордо разведенные плечи, ещё несколько минут назад так радовавшие меня?

Антер

Теперь уж точно конец. Как ни глянь, а я везде облажался. С удовольствием оттолкнул бы Амиру, да кто ж знал, что моя вступится за меня? Поднять руку на вольную без разрешения хозяйки — преступление. А какой хозяин захочет брать на себя ответственность? С нами и не такое вытворяют…

А что на колени опустился… А как иначе в такой ситуации? Вроде и правильно всё сделал, а выходит, ослушался приказа. Ну да не привыкать, у этих господ постоянно приказы один другому противоречат. Даже странно, что она так и не воспользовалась кнутом, у любого из предыдущих хозяев на мне уже живого места не было бы.

И снова это жуткое "я с тобой разберусь"… Как же мне дома быть? Я покосился на пульт… Другие чуть что — сразу хватаются, а эта за всю прогулку так и не притронулась…

Боги… а это извинение Амиры… Да я хоть неделю на коленях на перце красном простою, ради такого-то… Как представлю, каково этой твари было, губы сами в улыбку расплываются.

Кажется, я даже хочу, чтобы Амира ещё раз не удержалась. Моя-то госпожа вон какая, стальная, оказывается… Сдержит слово…

Размечтался, дурак. Думай, как теперь расплачиваться будешь.

Тамалия

И что вот с ним делать? Как разъяснить? Похоже, никак. Нужно, чтобы до самого дошло, и наказаниями здесь ничего не добиться. Все наказывали. Просто не поймёт, за что и почему… Потому что раб, а у хозяйки блажь. Надеюсь, хоть дома не начнёт падать ниц и молить? Да уж, не надейся… Ладно, рано или поздно я заставлю тебя поверить, что тебе теперь можно быть собой. Хотя бы со мной наедине.

— Нужно будет свести эту дрянь, — произношу, заходя в дом. Тоска в глазах…

— Дорого, мало где сводят… — отвечает.

— Ничего, найдём, — говорю, проходя в гостиную. Кладу сумочку на стол, сверху аккуратно пульт. Горе моё застывает у двери, сняв ботинки.

— Ну, — спрашиваю, оборачиваясь, — долго там стоять собираешься?

Смотрит в глаза, взгляд затравленный… Ох, боюсь, долго. Хочется сказать, чтобы к себе шёл, да с другой стороны — пусть учится сам решения принимать. Знает же все мои пожелания, сколько раз за два дня озвучить успела.

Принимает, идиот. Подходит, не выпуская из рук кнута, медленно опускается на колени, протягивая мне. Судорожный взгляд на пульт.

— Наказывайте дурака, госпожа.

— Думаешь, поумнеет? — не удержалась, усмехнулась.

— Буду стараться изо всех сил!

— Тебя просили не становиться на колени.

— Но я же провинился.

— Ни при каких обстоятельствах, что бы ни произошло…

— Но все же видели…

М-да, задачка. Выходит, если бы не встал, меня ещё сильнее засветил бы. Что раб у меня непослушный, хозяйку не признаёт. Коротая за него со свободной ругается. Неизвестно ещё, какое эта свободная место занимает в здешней иерархии… Выходит, наградить тебя нужно, а не наказать, дорогой.

Мягко забираю кнут, зажмуривается, сжимает кулаки, не движется.

Ага! Вспомнила! Шутка, но придётся кстати.

Наклоняюсь, легко прикасаюсь губами ко лбу. Сойдёт для первого поцелуя.

С недоумением открывает глаза. Боги, озарение! Улыбка!

— Молодец, — смеюсь. — А теперь займись-ка чем полезным.

Падаю в кресло, отбрасывая кнут, скидываю надоевшие туфли. Дууура! Забыла, что тебе Амира сказала? А этот помнит, вон, полезное надумал. Приближается и давай демонстрировать то единственное, что у него хорошо получается.

— Антер, — произношу тихо, чтобы не зарычать. Ну вот как так можно, что нужно с психикой сделать?

Что? Распечаточка в столе лежит…

Поднимает глаза, не отрывая губ от моих ног.

— Что ты делаешь?

— Единственное, на что способен, — мрачно отвечает.

— А меня ты спросил?

Ужас в глазах…

— Простите, госпожа, я думал…

— Что я непременно захочу воспользоваться советом этой дряни, на которую вывернула… что это было? Не важно. Иначе просто жить не смогу. Так ты думал?

— Но… вы сказали… заняться полезным… потом сняли туфли…

— Да у меня ноги устали на этих шпиляках шкандыбать!

— Давайте я…

— Боже, оставь мои ноги в покое!

— Вам не приятно? Простите, забыл, что к вам нельзя без разрешения прикасаться… Впредь постараюсь помнить…

— Как бы так тебе пояснить… если бы ты был моим любимым человеком, которому захотелось бы доставить мне удовольствие, по собственному желанию, возможно, мне и было бы приятно. Я, знаешь ли, тоже человек, тоже люблю наслаждения, да и секс мне не чужд. Но мысли о том, что эта дрянь елозила тебя по полу и заставляла… — замолкаю, не в состоянии подобрать слов.

— Так что мне делать? — глаза совсем несчастные, похоже, первую половину речи просто-напросто упустил. — Вам не нравятся пользованные рабы? Вы меня продадите?

— Я что только что сказала, повтори?

— Ну что вам противно при мысли, что до вас я так же прислуживал Амире, но ведь…

Боже, дай мне терпения. Когда я такое говорила?

— Ты не виноват в том, что вытворяла с тобой Амира. Ты находился в полном и абсолютном подчинении. Я не могу тебя в этом обвинять. Всё в прошлом, постарайся забыть. Знаю, что легче сказать, чем сделать, но всё же… Попробуй прислушаться к моим пожеланиям.

— Я по-прежнему не понимаю ваших пожеланий… — тихо, с надрывом.

Молчу, раздумывая, как ему пояснить. Или не пояснять — вот немного поживём, сам увидит и поймёт, а разговоры бесполезны. Откуда ему знать, чего от новой хозяйки ждать? Похоже, что бы я ни пыталась сделать, это пока воспринимается лишь как издевательство.