Правила убийцы - Сэндфорд Джон - Страница 65

Когда выскочил Вершель с винтовкой, Бешеный уже перебежал улицу и свалился в траншею, которую вырыли для того, чтобы заменить канализационные трубы. Она была полна мокрой желтой глины. Весь перемазанный глиной, он вылез из траншеи, не понимая, почему его до сих пор не поймали.

И его наверняка бы поймали, если бы Дэви Джонсон, который как раз подъехал к кварталу, когда залп из винтовки озарил окрестности, оставался на месте. Но Джонсон выскочил из автомобиля и ринулся в драку. Его партнер Йорк был без машины и находился в середине квартала, когда Бешеный изменил направление бегства, но Йорк не заметил этого и таким образом оказался позади Сиклза и Салли Джонсон и прямо перед Лукасом, который пробежал через сад Энни Макгаун.

Кохран и Блэни выехали из аллеи и уже намеревались повернуть на север, в том направлении, куда побежал Бешеный, но в это время началась стрельба. Она переключила на себя все внимание. Они решили, что Сиклз и Салли Джонсон загнали Бешеного в угол, но оказалось, что тот вооружен, и начали стрелять. Ну а когда преступник начинает палить из винтовки… Так же как и Дэви Джонсон, они бросили свою машину и побежали.

Лукас только что перескочил через забор, в руке у него был пистолет, он крикнул, чтобы кто-нибудь вызвал «скорую помощь» и послал за подмогой. В это время Бешеный вылез из канавы и пробежал через другой темный двор, потом пересек аллею и еще один двор и побежал дальше. Через сорок секунд он уже сидел в своей машине. А еще через минуту он был уже около шоссе. Света фар за ним видно не было. Что-то там произошло. Но что?

Во дворе у Вершелей Лукас своей рубашкой пытался заткнуть зияющую дыру в шее Салли Джонсон, зная, что это бессмысленно, а Сиклз все повторял: «Боже мой, Боже мой». Через забор перепрыгнул Кохран с пистолетом в руке и закричал:

– Что случилось? – Потом указал на мертвого Вершеля и спросил: – Это он?

Из боковой двери дома вышла Луиза Вершель.

– Карл! – позвала она.

Блэни вызвал подмогу сразу же, как только началась стрельба. В дальнейшем запись радиопереговоров, предоставленная прессе, выявила, что через шесть минут Лукас по рации Кохрана попросил, чтобы все последние модели «сандерберда» темного цвета в Южном Миннеаполисе задерживались, а их водителей и пассажиров проверяли.

Но диспетчер тут же забыла об этом, как только она услышала, что ранили кого-то из полицейских. Она начала выяснять, кого именно, спрашивать о состоянии, потом вызвала «скорую помощь» и поддержку. Просьбу всем постам насчет «сандерберда» она передала в эфир лишь минуты через две, полагая, что это известие не первостепенной важности и может подождать. К тому времени Бешеный был уже далеко. Еще через две минуты он подъезжал к своему дому, а еще через минуту стоял перед дверью гаража и ждал, когда она автоматически откроется.

Врачи приехали к дому Вершелей прежде, чем Бешеный добрался до дома, но для Салли Джонсон и Карла Вершеля было слишком поздно. Одного взгляда, брошенного на Вершеля, хватило, чтобы определить, что он мертв, но у Салли еще чуть слышно билось сердце, ей начали вливать физиологический раствор и попытались наложить повязку на шею. С раной на голове они ничего сделать не могли, и ее отнесли в машину «скорой помощи». Там ее сердце и остановилось. Ей сделали стимулирующий укол, и машина помчалась в сторону Хеннепинского медицинского центра, но ее зрачки не двигались и не реагировали на свет. Врачи еще пытались что-то сделать, но все понимали, что она умерла…

Лукас тоже знал, что она умерла. Когда ее увозили, он стоял на бульваре у дома Вершелей и смотрел на мигалку до тех пор, пока машина не скрылась из виду. Тогда он вернулся в огороженный забором двор. Там еще два медика занимались с Луизой Вер-шель и Сиклзом, оба были в шоковом состоянии. Карл Вершель напоминал выброшенного на песок кита, он лежал животом вверх на клумбе побуревших от заморозков ноготков.

– Кто вел машину, у которой завизжали тормоза? – тихо спросил Лукас.

Блэни взглянул на Кохрана. Лукас перехватил его взгляд. Кохран открыл было рот, чтобы объяснить, как это произошло, но Лукас со всего размаху ударил его в нос. Кохран повалился на землю, и в этот момент их осветил прожектор. Лукас схватил Кохрана за рубашку, приподнял и снова ударил в зубы. Йорк обхватил его сзади и оттащил в сторону.

– Это ты, сукин сын, ты убил Салли, ты, засранец безмозглый! – орал Дэвенпорт.

Свет бил ему в глаза, а Йорк кричал:

– Прекратите, прекратите!

Кохран одной рукой прикрывал разбитые нос и рот, а другой помогал себе встать, его лицо было обращено к Лукасу, глаза широко раскрыты от страха. Лукас еще некоторое время пытался освободиться от Йорка, но наконец затих и расслабился. Йорк отпустил его, он повернулся и увидел над забором направленные на них телекамеры и прожекторы. Дэвенпорт пошел к телевизионщикам, намереваясь погасить их осветительные приборы. Но в этот момент ему навстречу вышла Энни Макгаун и проговорила:

– Лукас? Ты его поймал?

Когда началось совещание, в окно кабинета уже лился дневной свет. Лицо Даниэля было натянутым и мрачным. Он не побрился, и на нем не было галстука. Лукас никогда не видел его в кабинете без галстука. Два его заместителя выглядели потрясенными. Они нервно ерзали на своих стульях.

– …не понимаю, почему мы автоматически не стали останавливать все «сандерберды» с того самого мгновения, как что-то стало происходить, – говорил Даниэль.

– Так мы и должны были поступить, но никто не мог решить, кто же будет звонить. Когда все произошло и началась стрельба, Блэни крикнул, что нужна поддержка, а потом понадобилась «скорая помощь», так что этот момент просто выпал из поля зрения, – объяснил старший группы наблюдения. – Лукас вышел в эфир довольно скоро, через шесть минут…

– Шесть минут, Боже правый! – произнес Даниэль, откинувшись в своем кресле и закрыв глаза. Он говорил тихо, но его голос дрожал. – Если бы кто-нибудь из наблюдателей позвонил в тот самый момент, как только все это началось, то это сообщение ретранслировали бы и наши машины уже выехали бы к тому времени, как на связь вышел Блэни. Это бы устранило ошибку диспетчера. Проверка началась бы на восемь, а то и на девять минут раньше. И если Лукас прав, что он оставил свою машину недалеко от выезда к шоссе, то к тому моменту, как мы начали разыскивать его, он уже сидел в городе и попивал пиво.

Наступила долгая пауза.

– А как теперь быть с этим Вершелем? – спросил один из заместителей.

Даниэль открыл один глаз и посмотрел на помощника городского прокурора, сидевшего в глубине комнаты. У него между ног стоял портфель.

– Дело еще не улажено, – сказал тот. – Будет проводиться судебное разбирательство, но мы действовали в рамках закона и имели право зайти к нему во двор, преследуя убийцу. Строго говоря, собаки должны быть привязаны, независимо от высоты изгороди. А когда он вышел и открыл огонь, то Сиклз имел полное право защитить себя и своего напарника. Он поступил правильно.

– Так что с этой стороны у нас проблем нет, – заметил один из заместителей шефа.

– Суд присяжных может присудить жене некоторую сумму, но я не стал бы об этом беспокоиться, – проговорил юрист.

– Наша проблема, – отчужденно произнес Даниэль, – заключается в том, что этот убийца все еще бродит на свободе, а мы похожи на толпу клоунов, которые бегают по городу, убивают ни в чем не повинных людей и друг друга. А после этого еще бьют друг другу морду.

Снова наступила тишина.

– Давайте вернемся к работе, – наконец сказал Даниэль. – Лукас, я хочу с тобой поговорить.

– Что еще у тебя есть? – спросил он, когда они остались одни.

– Совсем ничего. У меня было… такое чувство в отношении Макгаун…

– Ерунда, Лукас, ты просто ее подставил, и сам прекрасно это знаешь, и я это знаю, и да поможет мне Бог, если бы мы могли все это сделать сначала, я бы сказал: делай. Эта задумка должна была сработать. Сукин сын! Вот сукин сын! – Даниэль ударил рукой по столу. – Мы его уже держали в кулаке. Он уже был у нас в руках.