Правила убийцы - Сэндфорд Джон - Страница 16

Лукас отъехал к скамейке своей команды. Лицо Эллы стояло у него перед глазами. Через несколько минут начали представлять игроков обеих команд, и, когда его имя объявили на весь стадион, он тоже покатился в центр площадки. Он не мог не смотреть в ее сторону и заметил, что и Элла не спускает с него глаз.

После матча Лукас отправился в раздевалку и тут увидел, что она стоит по другую сторону ограждения. Когда их глаза встретились, она подняла руку и помахала ему. Он остановился, перегнулся через ограду, взял ее за руку и проговорил:

– Ты можешь меня подождать? Встретимся через двадцать минут.

– Хорошо.

Они покатались по южному и западному Миннеаполису, болтая и смеясь в темной машине так же, как в детстве, а потом он отвез ее домой. Около своего дома Элла выпрыгнула из автомобиля и побежала к дверям. Зажегся свет, и вышел ее отец.

– Папа, ты помнишь Лукаса Дэвенпорта, он когда-то жил на нашей улице?

– Конечно. Как дела, сынок? – проговорил ее отец.

В его голосе проскользнули грустные нотки. Он пригласил Лукаса войти, и тот просидел еще с полчаса, разговаривая с родителями Эллы.

Когда он вышел на улицу, она окликнула его из окна своей спальни на втором этаже – ее головка вырисовывалась на фоне обоев в цветочек.

– Лукас!

– А!

– Пожалуйста, не приходи больше, – сказала она и закрыла окно.

В следующий раз он услышал о ней через полтора года, за неделю до окончания школы. Она позвонила ему и сказала, что уходит в монастырь.

– Ты уверена в себе?

– Да. У меня к этому призвание.

Много лет спустя и через два дня после того, как Лукас, уже работая в полиции, в первый раз убил человека, она ему позвонила. Может ли она помочь? Нет, вряд ли, но он хотел бы с ней повидаться. Он пригласил ее в кафе-мороженое. Она профессор психологии. Это восхитительно. Наблюдает, как человек мыслит.

«Неужели у нее действительно призвание?» – думал Лукас. Или же все дело в ее лице, и это ее крест, который она несет. Он не мог спросить об этом прямо, но, когда они уходили из кафе, она взяла его за руку и улыбнулась.

– У меня призвание, Лукас.

Через год он продал свою первую игру, она имела огромный успех. Газета «Стар трибюн» посвятила этому целую статью, и тогда Элла позвонила еще раз. Она организовала в колледже группу игроков, и они регулярно собирались вместе…

После этого Лукас и Элла виделись почти каждую неделю. Элла и еще одна монахиня, бакалейщик и букмекер (оба из Сент-Пола), адвокат защиты в суде из Миннеаполиса и пара студентов из колледжа святой Анны составляли группу военных игр. Они собирались в спортивном корпусе и занимали комнату, которой никто не пользовался. Раньше это была раздевалка для девочек. Они принесли туда несколько стульев, стол для игры в пинг-понг, чтобы можно было раскладывать игровые карты, и старый светильник, который им отдали в бассейне.

Члены группы собирались по четвергам. Последнее время они осваивали наиболее грандиозное творение Стэнфорда, ответные действия в битве при Геттисбурге, эту игру Лукас все равно не смог бы продать с коммерческой целью. Просто она была слишком громоздкой. Чтобы просчитать результаты, ему пришлось пользоваться портативным компьютером.

Элла играла за генерала Ли.

Лукас оставил свой «порше» у подножия холма у Альбертус Магнус-холла и, шагая по опавшим листьям, поднялся наверх. Когда он подошел к первым ступеням, показалась она. Все то же лицо и те же глаза, печальные и серые, но в них всегда была искорка смеха.

– Он не может остановиться, – говорила Элла, пока они прогуливались по тротуару. – Бешеный подпадает под категорию преступников, которых в полиции называют «убийца-садист». Они совершают убийства, потому что им это нравится. Он не слышит голоса Божьего, его действиями вообще не управляют никакие голоса. Да, что-то заставляет его так поступать, но он не сумасшедший в том смысле, что он теряет контроль над собой. Наоборот, он даже слишком себя контролирует. И вполне осознает, что делает и каковы будут последствия. Он все планирует заранее и предусматривает все возможные случайности. Он может быть интеллектуалом.

– Как же он выбирает свои жертвы?

Она пожала плечами.

– Может быть, просто случайно. Возможно, он пользуется телефонной книгой. Но более вероятно, что он их где-то видит и осознанно или подсознательно, но он выбирает определенный тип. Может быть, у него было своего рода любовное увлечение в юности по отношению к своей матери или к подруге матери… к кому-то, чей сексуальный тип зафиксировался в его памяти.

– Все эти женщины небольшого роста, темноволосые и с темными глазами. Одна из них американка мексиканского происхождения…

– Именно так. И когда он случайно встречает какую-нибудь женщину такого типа, она как бы запечатлевается в его сознании. Но почему именно эта среди множества других, я не знаю. В любом случае, если он ее запомнил, она от него не уйдет. Все его мысли вертятся вокруг нее. Это превращается в навязчивую идею. В конце концов он настигает ее и осуществляет все свои дикие фантазии.

В кафе она заказала то же, что и всегда – горячий фадж с мараскином. Некоторые посетители с любопытством поглядывали на них, монахиня в черной сутане и хорошо одетый мужчина, который, судя по всему, был ее другом. Они не обращали внимания на то, что все на них смотрят.

– Сколько времени ему нужно, чтобы сосредоточиться на определенной женщине? Может это случиться внезапно?

– Все может быть. Хотя более вероятно, что это не какая-то неожиданная встреча. Возможно, это была просьба помочь или они беседовали. Ему ведь нужно было выяснить, насколько она уязвима. Знаешь, он может быть очень умным человеком. Женщина фиксируется в его сознании, и он уже не в состоянии выбросить ее из головы, а она не может избежать нападения с его стороны. В конечном счете это выше его сил.

– Господи. Ой! Извини.

Она улыбнулась.

– Ты просто мало проучился в нашей школе. Если бы ты побыл в школе святой Агнессы еще года два-три, кто знает, что бы с тобой стало. Может быть, ты бы сейчас был отцом Дэвенпортом.

Лукас расхохотался.

– От такой мысли у меня волосы встают дыбом, – сказал он. – Ты можешь себе представить, как я даю первое причастие сорванцам?

– Да, – ответила она. – Действительно могу.

Когда Лукас вернулся к себе в офис, там трещал телефон. Звонила Карла. По ее словам, на Бешеном была обувь фирмы «Найк», модель «Эйр», но она не была уверена, какой именно модификации.

– Но на них есть эта прозрачная штучка на подошве сбоку, это точно. Нигде больше таких нет, – подтвердила она.

– Спасибо, Карла. Увидимся завтра.

Дэвенпорт потратил десять минут, обзванивая обувные магазины, в которых была распродажа, и справлялся о ценах, а потом пошел наверх в отдел. Андерсон сидел в своем закутке и просматривал бумаги.

– Ну как там моя беседа? – поинтересовался Лукас.

– Порядок. Будут почти все, – отозвался он.

Андерсон, тощий, с пожелтевшими от никотина зубами и маленькими поросячьими глазками, был всегда одет в поношенный костюм и носил широченный галстук, который едва достигал середины его живота. Он был не в ладах с грамматикой, и от него часто пахло колбасой. Но все это ничего не значило для его коллег. У него был самый высокий уровень раскрываемости преступлений во всем департаменте. В свободное от работы время он составлял компьютерные программы по наблюдению за исполнением законов, которые продавались по всей стране.

– Не придут только четверо, – продолжал он, – но они имеют мало отношения к этому делу. Если захочешь, можешь поговорить с ними попозже.

– Как отнесся к этому профсоюз?

– Мы их успокоили. Представитель профсоюзного комитета сделает заявление перед твоим выступлением.

– Вот и хорошо.

Лукас вытащил свою папку.

– У меня есть кое-что, и я хотел бы ввести это в базу данных.