Русская фантастика – 2018. Том 1 (сборник) - Гелприн Майкл - Страница 25

– Несчастное дитя, – произнес я тихонечко, отходя.

– Сукин сын! – практически крикнула портье. И выставила мне вслед средний палец руки, иначе говоря, «fuck». Я не видел сей жест, но был уверен, что он имеет место быть.

Да, я решил прийти вечерком к Эле, но помыться намеревался все же в общественной бане. За полчаса я обошел всю Таганку. Ни один из двух десятков человек, к которым я обратился, не подсказал адрес бани. Более того, меня разнообразно игнорировали. Кто-то не отвечал, кто-то буркал нечто невнятное, а одна женщина просто шарахнулась. В отчаянии я заприметил милицейскую машину, наклонился к открытой фортке и спросил на предмет бани. Жирный страж порядка показал мне красноречивый кулак.

Быть может, и это Господь подстроил? Выступает в роли сводника?.. Богу, конечно, видней… Совсем рядом я заприметил большой парк и ступил под своды деревьев. Парк оказался шикарным, со множеством растений и скамеек, укрытых гутой тенью. Я намеревался разыскать укромное местечко и продолжить наблюдение.

Один в свободное время веселится, другой строгает доски, третий пишет или рисует, пятый посещает танцпол, а восьмой учит английский язык… Я до вчерашнего дня насыщался духовно – читал и анализировал святые книги. Но отныне придется уделять время созерцанию сцен насилия и убийств.

Сидя на скамейке в углу парка, я достал из полиэтиленового пакета прибор, взялся поудобней.

Я сейчас нахожусь в Москве, и прибор показывает московские грехи. Когда приеду домой, вероятно, прибор покажет и грехи Ораниенбаума. Да! Теперь я понимаю замысел Господа до конца! Ведь видя жителей моего городка в Стене греховности, я могу не просто наблюдать за ними, но и воздействовать на их поступки. Кроме того, я теперь могу содействовать полиции в раскрытии преступлений.

– Спасибо, Господи, что дал возможность спасать заблуждающихся! – сказал я твердо и поднес прибор к правому глазу.

Движение пальцами по кольцу. Щелчок. И я увидел людоеда.

С потрета на стене улыбался президент.

Людоед являлся невзрачным мужичонкой, наголо бритым. Лет тридцати. Он имел оттопыренные уши и толстые губы. Сидел людоед напротив следователя Бузеева, на руках его поблескивали наручники, застегнутые спереди, на лице царила ухмылка.

– Ну-с, Залихватский, как же ты дошел до такой жизни? – вдумчиво спрашивал Бузеев.

Следователь был обычным следователем, мужиком сорока пяти лет с интеллигентным лицом и побритыми кистями рук.

– Какая разница? – равнодушно усмехнулся людоед вместо ответа. В целом он сидел очень даже свободно, будто не в кабинете прокуратуры, а на лавочке возле дома. В идиллию мешали поверить только наручники.

– Оставим философию, – легко согласился Бузеев. – Ответь по существу: зачем ел мясо?

– Вам не понять, – ощерился людоед.

– Слушай сюда, Залихватский, – задушевно шепнул следователь. – Если ты будешь заявлять отговорки типа «вам не понять» или «какая разница», то ты получишь пожизненную крытку. «Черный лебедь», видел по телику?..

Людоед убрал ухмылку и с неким удивлением глянул на Бузеева.

– Я расстараюсь, ну очень расстараюсь и найду для суда железные доказательства. Понимаешь?.. – Следователь вгляделся в задержанного.

Тот слегка кивнул, в глазах заметалось беспокойство волка, увидевшего флажки.

– Но если ты честно ответишь на мои вопросы, то это отразится в материалах дела, и ты, возможно… Возможно! Получишь двадцать лет строгого режима, – сказал Бузеев, потянулся через стол к людоеду и закончил почти весело: – Знаешь, Залихватский… В данном кабинете за двадцать один год работы я видел разных. Были наркоманы, алкоголики, маньяки были. И хотя я не являюсь ни тем, ни другим, ни третьим, я всех понимал. Работа такая.

Он вытащил сигарету из пачки, лежащей на столе, прикурил, а пачку протянул.

– Угощайся.

– Не курю, – швыркнул носом людоед. – Дайте лучше водки.

– Могу предложить крепкого чаю, но после допроса, – флегматично ответил Бузеев. – Идет?

Залихватский немного подумал и заговорил эмоционально:

– Пообещайте вытянуть меня на срок! Я не хочу сидеть пожизненно! А может… – осекся он, во взоре мелькнуло подозрение. – Вы про срок завели, чтоб расколоть меня? И ваши слова ничего не значат? Ничего я не скажу.

– Сделаю все, что в моих силах, – пообещал советник юстиции. – Спроси у любого в камере – слово я держу.

– Ну… хорошо, – решился людоед. – Что вас интересует?

– Зачем ты ел мясо?

– Вкусное очень. Вообще, первый раз я убил безо всякой мысли о еде, – интимно шепнул Залихватский, оглянувшись на дверь. – Бухали с приятелем, возникла ссора. Не помню, из-за чего, я был в дрова… Приятель меня ударил. Я схватил топор и дал ему по башке. Потом лег спать. Просыпаюсь утром – гляжу, труп на полу. Очень испугался тюрьмы… Оттащил трупик в ванную и разрубил на части.

– Когда это было? – следователь затушил окурок, придвинул протокол.

– Ровно три года назад, – без раздумий ответил людоед. – Как раз на Рождество.

– То есть в ночь с шестого на седьмое января?

– Ага.

– Фамилия приятеля?

– Забубенный. Игорь. Отчества не знаю.

– А дальше?

– Разделать-то я труп разделал, – с небольшими паузами рассказывал Залихватский, вспоминая. – А выносить из дома боялся. Светло, утро, мало ли… А меня мутило с похмелья. От свежерубленного мяса шел такой аромат… И… решил попробовать. Чем достанутся бродячим животным, так лучше я их сам оприходую. Забубенному уж все равно, кто будет им питаться.

Людоед замолчал, по лицу плавала блаженная улыбка человека, вспоминающего нечто приятное. Бузеев цепко отслеживал реакции «подопечного» и слегка морщился.

– Потом я взял кухонный нож, наточил на плитке. – В тоне зазвучало бахвальство. – Срезал с ляжки большой кусман и съел сырым, с солью и без хлеба!

– И как? – с интересом спросил следователь.

Залихватский показал большой палец в жесте «супер»:

– Шикарно! Сырое мясо вкуснее, чем жареное или вареное. Позже я готовил мясо по-разному, но бросил. Все не то. Попробуйте сырое, не пожалеете…

Следователь не смог сдержать гримасу отвращения.

– Куда девал кости? – спросил он, склоняясь над протоколом.

– Выкинул в мусорный бак в двух километрах от дома. – Людоед ностальгическая улыбнулся. – Четырем сотням людишек могилкой стал мусорный бак.

Залихватский увидел, что его слова записывают, и вдохновенно заговорил. Его «понесло»:

– Я кушал Забубенного, пил спирт, и тут… ко мне постучалась… бомжиха-побирушка. Я впустил ее в квартиру, мы выпили… А после перерезал ей горло. Освежевал, разрубил, мясо в холодильник.

– Съел?

– Частично. Тут как раз кончился спирт. А без водярки я не могу… я ж алкоголик. Тогда я перекрутил мясо бомжихи, взял фарш и продал его рыночным торговцам-мясникам за полцены. – Людоед мило улыбался. – После догнал, что продажа человечинки – выгодное занятие. Устроил бизнес. Заманивал бомжей в квартиру, поил и убивал. Быть может, и вы ели мое мясо, – осклабился Залихватский. – Вы ведь ходите на рынок за мясом? Я на разных продавал…

Бузеев перестал писать, а людоед ухмыльнулся ему в лицо:

– Знаете, гражданин следователь, я многих перепробовал. Среди бомжей попадались бывшие учителя, инженеры, врачи и даже один бывший начальник… Вот только следователей не было. – Меж толстых губ убийцы высунулся язык – большой, с белым налетом.

Бузеев непроизвольно откинулся на спинку кресла – подальше от задержанного, вставил в рот новую сигарету. Прикурить он не успел. Открылась без стука дверь, и на пороге нарисовались двое крепких парней: короткие стрижки, грубые лица, кожаные куртки.

Залихватский остро глянул через плечо, лицо искривила усмешка.

– Какого хрена уголовный розыск врывается ко мне? – удивился Бузеев. – Рамсы попутали, да?..

Оперативники замялись на пороге.

– Да, тут… – Один достал бумагу.