Бесы (Приключения блудного Дракона) - ЛетАл "Gothic & - Страница 22

— Так это смотря во что играть. Проигрывать тоже уметь надо. Другой раз и, проигрывая, выигрываешь.

— Опять загадками говоришь? — приветствую тем временем коллег. — Как насчет проиграть мне? — подзадориваю тебя. Завариваю себе большую кружку чая и чуть не давлюсь им, читая твой ответ.

— Поражение я умею достойно принимать, но без боя не сдамся.

— Выглядит как откровенное приглашение. Хотя с тобой нельзя быть в чем-то уверенным, — отвечаю тебе. — Без боя и неинтересно. Я уверен, ты принимаешь достойно тех, кто тебе проигрывает. И чтишь тех, кто выиграл. Вот только сомневаюсь, что такие люди есть. Скорее всего, если такие и существовали, то они были внесены в список и уничтожены твоим, ну, не совсем праведным огнем.

— Точно, именно этим сейчас и занят. Список составляю, так что займись делом и не нарывайся на второе место в нем.

— Вообще-то я хочу на первое, так бы мы быстрее увиделись. Но не буду отвлекать от столь важного дела. Удачи.

— Осторожнее с желаниями. Мысли материальны! Увидимся.

Меня так и подмывает желание написать «Когда?», но ухожу с головой в работу. Все же понедельник есть понедельник.

***

На город необратимо опускается вечер, я еду с работы на мотоцикле. До дома остается не так далеко. Затормаживаю возле светофора, объехав впереди стоящие машины, останавливаюсь перед зеброй. Вскидываю подножку и встаю на ноги, удерживая вес байка. Поднимаю забрало. Толпа людей проходит мимо. Вдруг сердце пропускает удар: я вижу тебя. В голове сразу всплывает твое: «Мысли материальны…» Надо не упустить шанс.

Ты идешь целеустремленно. Все те же цвета одежды, все те же принты в виде черепов. Только волосы не собраны в хвост, а спокойно свисают по спине. Не думая, что делаю, и сигналю. Ты, не обращая внимания, не видя никого, продолжаешь движение. Я снимаю шлем и кричу.

— Ал, привет! — Ты поворачиваешь голову на мой окрик, смотришь. Ухмылка расползается на лице. Идешь ко мне, молча заходишь за спину, вскидываешь подножки и усаживаешься на байк, вцепляясь в мою куртку.

— Поехали уже. Чего замер? Вон уже зеленый сигнал. Или ты предлагаешь пообщаться прямо тут, посреди дороги? — до моего охуевшего мозга доходит, и я, снимаясь с подножки, гоню байк вперед, к дому.

Мы мчимся по дороге. Ощущение твоих рук и ног, прижимающихся ко мне, и скорость. Все это пьянит и возбуждает. Ты без шлема, поэтому я не сильно гоню. Ты утыкаешься в мою спину лбом как раз между лопаток. Этот простой жест сводит мне в судороге жилы.

Кожа начинает гореть под одеждой, желая прикоснуться к твоей, обнаженной. И я давлю на газ, мечтая, чтобы ты прижался еще сильнее. И ты прижимаешься. По моему телу проходится ток, просто прошивает. Член в штанах дергается. «Бля, Лет, ты херова маньячина. Держи себя в руках!» — приказываю сам себе. Да какое там, в голове набатом лишь одно: как бы соблазнить парня и затащить в постель. Ведь хочется его до помутнения, до спазмов. Так, как никого раньше. И это «никогда раньше» пугает.

Как бы я не убегал от этой мысли, она все равно кружится, жужжит в голове: «Это не просто игра. Ты не просто его хочешь. Это больше, чем желание. Признайся. Ведь ты увлечен, и даже больше». Но следом — отрицание: «Нет. Я просто играю в игру, что он мне предложил».

В зеркале я вижу, как развеваются по ветру твои черные волосы. Снова и снова мысли, желание, и все в одно русло. Намотать эти длинные локоны на руку и впиться губами в его губы, вспомнить, заново ощутить их вкус.

Затормозив у ближайшей стоянки, которая была в пяти минут ходьбы от дома, паркую байк. Ты отстраняешься от меня, как будто с мясом от себя отрываешь.

— И где мы? — темная бровь взлетает. Ты смотришь на меня с вопросом в глазах.

— Ты сказал, поехали, я и поехал. Да не переживай ты так, мы возле дома моего, — как бы между прочим отвечаю я.

— И с каких херов мы сюда приехали? В койку меня хочешь затащить? — твои глаза смеются, озорно блестят. — Или это тоже, как и поцелуй, входит в нашу игру?

Не выдержав такой наглости, смеюсь.

— А что, если и хочу? Ал, да не маньяк я. Насильно не затащу. Пошли, у меня дома пиво есть, друг из Чехии привез.

Ты улыбаешься мне и идешь следом. Я просто не верю своим глазам, ты рядом, идешь ко мне. Не верю, что веду тебя к себе домой. Кровь закипает в жилах.

Проходим мимо консьержки. Лифт, последний этаж, и мы в моей квартире. Ты проходишь в коридор, оглядываешься и говоришь:

— Проходите, гости дорогие, ну, и ты, чувствуй себя как дома! — я охуеваю от твоей наглости, но как мне это в тебе нравится! Ты раздеваешься и идешь в зал, как будто всю жизнь тут жил. Я, скинув мотоциклетные сапоги, следую за тобой. Опомнившись, разворачиваюсь и иду на кухню. Подхожу к холодильнику, достаю бутылки с пивасом, возвращаюсь в зал и протягиваю одну тебе.

Ты сидишь на моем белом кожаном диване, широко расставив ноги. Картина маслом. Черный на белом. Всегда любил контраст.

Смотришь на меня с интересом. Наблюдаешь, как я снимаю мотоциклетную защиту. Молния от шеи до паха. Ты следишь за моей рукой. Сердце делает кульбит. Я вижу, или мне кажется? Ты покраснел?

Скидываю с плеч костюм, он свисает на бедрах. Берусь за край и тихонько тяну вниз. Я вижу, это производит эффект, но ты тщательно скрываешь свои эмоции за хитрым прищуром зелёных глаз. «Неужели это тот же человек, который сыпал шутками, подъебами и выносил мне мозг загадками?» Кидаю на кресло комбез и беру домашние джинсы, любимые, с порванными коленками. Поворачиваюсь к тебе спиной и иду в сторону гардероба, на ходу снимая футболку.

— Стоять! — твой возглас, и я замираю как вкопанный. Ты подходишь ко мне и проводишь по плечу прохладной ладонью. От этого простого и нежного прикосновения бегут мурашки. — Красиво. Вот этот я знаю. Удача, — ты вырисовываешь пальцем, очерчиваешь. — А что означают остальные?

— Это знаки благополучия, — тихо выдыхаю я, борюсь со своим голосом и, как могу, скрываю реакцию тела.

— Давно набил? Странно, что за чувство дежавю? — Вслушиваюсь в тихие слова и удивляюсь, куда девался тот бес, который ставил меня в список на второе место после Бога? Ты так же резко отходишь от меня, как и подошел, возвращаешься на диван.

— Давно. Года четыре тому назад, — роюсь в шкафу, выуживаю майку и направляюсь к тебе. — Как провел выходной? Скучал? Я так безумно. Так скучал, так скучал. Сначала весь мозг сломал, пока писал акро. Потом думал, каким это я образом дичь распугал, когда на охоту даже не вылетал, и в довершение дня загадка про тебя и меня, — говорю, глядя в зеленые омуты, не спеша одеваясь.

— Я как бы день и ночь задумывал, но ты уже дал отгадку с утра, перед тем как прислать мне загадку по физике. — Смотрю, как ты подносишь к губам пиво, делаешь глоток, как от этого двигается твой кадык. Ты видишь мой взгляд. — Я заметил, кстати, неплохо у тебя получилось скуку убить. Я так прям воспылал, прочитав твой стих. — В твоих глазах черти танцуют румбу, и я понимаю, что эта твоя игра будит во мне охотника.

— А мне понравился твой стих, и без твоего незримого присутствия, я так думаю, у меня бы вообще ничего не получилось, — включаюсь в твою игру: кто кого соблазнит, ну, или смутит.

— Ну, на этот счет можешь не переживать, я всегда рядом с тобой, незримой тенью, — ты хитро улыбаешься мне. И почему мне кажется, что это так и есть на самом деле?

— Вот оно что?! А я-то думал, что у меня мания преследования, — пытаюсь отшутиться, понимая, что снова озадачен: шутишь ты или серьезен. — Когда пойдем в террариум, дракон, доисторических твоих родичей смотреть? — вспоминаю стих-загадку.

— Если честно, Лет, то хладнокровных я не особо люблю, мне больше горячие по нраву, — двусмысленность твоих фраз так заводит и провоцирует!

— А я люблю. Эти твари такие опасные. Это особое наслаждение держать в руках, например, четырехметрового удава, который может с легкостью сломать твою руку, но он приручен, тянется к теплу. Обвивается и прижимает голову к груди, но чаще, конечно, старается залезть под рубаху. Но если не хочешь, можно сходить на стрельбище, хотя я, если честно, больше люблю холодное оружие, хорошо с ним управляюсь, — поддерживаю твою словесную игру.