Корона страны невидимок
(Фантастическая повесть) - Русакова Татьяна - Страница 17

— Осторожно! Держись за мной, — и махнул рукой, крадучи продвигаясь к ближайшей хижине.

Быстрая тень метнулась из-под ног Луки и скрылась за углом дома. Тис и Гис проводили неизвестное существо громким воинственным писком.

Сенька, вскрикнувший от неожиданности, негромко выругался.

— Какая-то лисица или кто ещё, — сказал Лука. — Дикий зверёк, значит, людей нет.

Деревня с полуразвалившимися домиками оказалась абсолютно пустой. Судя по всему, жители покинули её очень давно. В некоторых домах двери были распахнуты настежь, а на полу валялось какое-то тряпьё и перевёрнутые чаши с окаменевшими остатками пищи. Не хотелось думать, что в одном из этих домов придётся остановиться на ночлег. Однако наступающая ночь не оставляла друзьям выбора.

Облюбовав наиболее крепкий дом с сохранившимся засовом, мальчишки быстро навели порядок, сметя накопившуюся по углам пыль. Лука порадовался, найдя толстую жёлтую свечу. Очень хотелось есть, но ребята позволили себе лишь слегка перекусить вяленым мясом, оставив пайку на завтра. Камень желаний оставался тёплым, однако тратить желание на еду не хотелось. Слишком зловещим было место, и, несмотря на полную тишину, отовсюду веяло опасностью.

— Будем спать по очереди, — решил Лука. — Во двор не выходить, но слушать в оба уха.

Сенька кивнул. Честно говоря, и вдвоём в заброшенном пустом доме было жутко, и всё-таки он вызвался дежурить первым. Лука улёгся, завернувшись в шкуру, Сенька остался сидеть на лавке. Достав ножичек, мальчик принялся выстругивать из куска деревяшки ложку. Когда-то этому немудрёному искусству научил Сеньку дед. Ложка получалась кривоватая, зато работа позволила Сеньке немного отвлечься и не вздрагивать от поскрипывания рассохшегося дома и завывания ветра за окнами. Верный Гис, свернувшись клубком на лавке, изредка настороженно поднимал круглые ушки, и тут же вновь задрёмывал, закрыв нос пушистой лапкой.

Сенька то и дело поглядывал на часы. Время здесь шло медленней, чем дома, и всё же глухая тёмная ночь уже вступила в свои права. Короткий писк тябиса заставил мальчика вздрогнуть. Гис сел на лавке, вытянувшись, как струна, по направлению двери. Сенька затаил дыхание и тут же услышал тихое поскрёбывание, неясную возню, как будто кто-то настойчиво пытался открыть дверь.

В этот момент Сенька понял, что выражение «кровь стынет в жилах» — отнюдь не преувеличение. Мальчик тихо встал и на цыпочках подкрался к двери. Дрожащими пальцами он проверил засов, и, удостоверившись, что дверь надёжно заперта, немного успокоился. Решив, что ему почудилось, Сенька повернулся, собираясь вернуться к лавке, и в это мгновение дверь содрогнулась от мощного удара.

— Что это? — спросил, вскакивая, Лука.

— Тс-с, — прошипел Сенька, — Там кто-то есть!

Он привалился к двери спиной и вздрогнул, услышав за дверью пьяный голос:

— Что, Ликус, Веша в дом не пускает?

Незнакомец расхохотался, а другой голос, тоже пьяненький и злой, ответил:

— Веша на ярмарку поехала, у тётки заночует… А тут кто-то дверь закрыл, не войти.

Сенька, понявший, что в дом вернулся хозяин, растерялся. Кому понравится, что в доме хозяйничают чужаки? Он вопросительно взглянул на Луку.

— Открывай, — сказал тот, зевая. — Не выгонит же он нас ночью.

— Откуда он взялся? — колебался Сенька, всей кожей чувствуя опасность.

Голова кружилась, и в полутёмных углах избы плыл странный туман.

— Это его дом, — твёрдо сказал Лука, не сводя с Сеньки глаз, и Сенька удивился, что глаза у Луки, оказывается, совсем чёрные, такие, что и зрачков не видно. И смотрит он на Сеньку нехорошо… зло… страшно… — Открывай, чего ты ждёшь? Хозяин замёрз, — прошипел Лука, и от этого голоса волосы у Сеньки встали дыбом.

Подчиняясь чужой воле, мальчик медленно потянулся к засову. Он уже ощутил пальцами его холодную надёжную неподвижность, начал приподнимать тяжёлое железо, но в это мгновение резкая боль пронзила лодыжку, и Сенька вскрикнул, приходя в себя. Маленький Гис, до крови прокусивший ногу мальчика, шлёпнулся на пол, а заспанный Лука, который, как оказалось, по-прежнему лежат на полу, поднял голову и сел, встревоженно глядя на Сеньку.

— Ты что?

— При-при-виделось, — Сенька дрожал, зубы отбивали частую дробь.

— Что? — Лука поднялся, подошёл к другу. Невольно Сенька отшатнулся, но тут же вздохнул облегчённо. Сейчас он видел, что Лука, приказавший ему открыть дверь, и его друг не так уж и похожи. Лука-призрак был лишь приблизительной копией Луки настоящего. И, конечно же, глаза у Луки совсем не черные, а ярко-зелёные. И всё же Сенька до сих пор дрожал.

Друзья сели на лавку, где всё ещё лежала недоструганная Сеньки на ложка, и мальчик подивился, какой уродливой она получилась.

— Ты что, с закрытыми глазами ее делал? — спросил Лука.

— Да не спал я! — взвился Сенька и тут же сник. — Не знаю, странно это. Уж ложку-то я и вправду с закрытыми глазами сделаю, не первый год умею.

Потихоньку, косясь на дверь, Сенька рассказал другу о том, что произошло. Лука молчал, нахмурившись.

— Гиблое место, — сказал он. — Наверняка что-то тут случилось много лет назад. Или болезнь какая, что всех жителей унесла, или война, и всех перебили.

Сенька передёрнул плечами:

— Не пугай, и так мурашки по телу, — он продемонстрировал покрытую гусиной кожей руку. Что нам теперь делать?

— Не знаю, — вздохнул Лука. — Для начала перестань дрожать. Это не на самом деле, понял? Это тебе почудилось. Надо посадить у двери тябисов. Почему-то им, — он кивнул головой на дверь, — не удаётся попасть внутрь, пока дверь заперта. Значит, ни в коем случае нельзя её открывать. Тис, Гис, садитесь у двери. Стеречь! Не впускать и не выпускать!

Сенька невольно улыбнулся. Воинственные зверьки были такие маленькие, что трудно было представить их в роли охранников. И всё же именно Гис вернул Сеньку в чувство, и мальчик надеялся, что и теперь маленький друг не подведёт.

Лука принёс шкуру, и мальчики сели на лавку, прижавшись друг к другу плечами.

— Расскажи что-нибудь, — попросил Сенька. — Где ты был, кроме Лигеноса?

— Моё любимое место — Арток, — сказал Лука. — Мы с Никитой попали туда случайно, и наши мамы до сих пор не знают, что мы там были. Зато от отцов пришлось получить такую трёпку!

— Почему? — спросил Сенька, улыбнувшись. Он потихоньку щипал себя под шкурой, чтобы не заснуть.

— Это молодой мир, и людей там ещё нет. Там живут только рекиши.

— Какие ещё рекиши?

— Ну у вас были динозавры, а там рекиши. Они больше похожи на отряд кошачьих. Представляешь кошку с крыльями?

Сенька хихикнул:

— Нет. Что, и правда летают?

— В том числе, — кивнул Лука. — Внешне они такие красивые — глаз не отвести. Шёрстки пушистые — ярких цветов — голубые, зелёные, ярко-жёлтые, оранжевые…

— Врёшь, — не поверил Сенька. — Оранжевых кошек не бывает.

— Бывают же цветные попугаи, — возразил Лука.

— Ну ладно, — поразмыслив, решил Сенька. — Пусть будет оранжевая, даже прикольно. И что они, эти оранжевые, делают?

— Живут, — пожал плечами Лука. — Охотятся, растят потомство. Но мы-то с Никиткой совсем малые были, не знали, что они хищники. Приземлились на травке, а там резвятся три таких зелёненьких пушистых котёнка, мы и полезли гладить.

— И что? — с любопытством спросил Сенька.

— Рекиши сначала испугались, зашипели, а через пять минут мы уже с ними сдружились — лучше не бывает. Они ростом с маленьких тигрят, такие смешные, падают на спину, пузо своё подставляют, чтобы почесали. Гоняем мы с малышами по полянке, визжим, про время забыли. И только тогда опомнились, когда из зарослей мамаша выскочила. В зубах — симпатичный такой зверёк, только придушенный уже. Бросила добычу — и на нас. Лапами к земле прижала, а на детёнышей как рявкнет — те попрятались. Ну мы с Никиткой перетрусили, конечно, думали, сразу нас съест. Только взрослая рекиша, видно, любопытная оказалась. Она таких, как мы — без шерсти, — никогда не видела. Попримяла сначала, а потом выпустила, и смотрит, что мы делать будем. Рванём мы с Ником в разные стороны — она в один прыжок догонит — и к земле. А потом малышей начала охоте учить. Те, поросята, уж какие друзья с нами были, а тоже за матерью повторяют. Покусали нас хорошо, и если б не нашёл нас отец вовремя — думаю, съели бы совсем.