Колдоискатели (СИ) - Рут Мишель - Страница 17

— Он умер на месте. На его счастье. Если бы мы повернули его спасать, нас бы всех так перестреляли.

— Ужасно…

Глубокий вздох.

— Теперь ты понимаешь, почему я так не хотел ввязываться в бой? Каждый месяц отряд кого-то теряет. Приходят новые люди… Но ненадолго.

— Ты не любишь воевать?

— Ненавижу. Чему ты удивляешься?

— Ты так легко убиваешь. — Меня до сих пор передёргивало от одного воспоминания о первой стычке с гвардейцами.

— Только в ситуации «или мы или они». Но идти в бой, в атаку, вести людей на смерть — нет.

— За это тебя мама ругала?

— За это… и другое. Спи, Настя, завтра далеко идти.

Интересно, если я спрошу его прямо в лоб? Наверное, по лбу и получу… Лучше сказать что-то другое.

— А как она может тебя упрекать за нежелание убивать, она же сама богиня земли, жизни, плодородия…

— Земля — не только жизнь, но и смерть. Принимающая детей обратно в себя. Среди шестерых богинь есть и такая — седая старуха, которая всегда исчезает, рассыпаясь в песок. Её прихода боятся больше всего…

— Демжис, может, отложишь просветительскую работу на завтра? — сонно проворчал из темноты Маннен.

— Всё, Настя, спим.

Вроде бы они спали. Я же делала всё что угодно — мёрзла, ворочалась, скулила, но заснуть в этой промозглой сырости при всём желании не смогла. Если Демжис мне не поможет — пропали мои почки, органы дыхания и вообще всё, что можно простудить. Из черепа я вылезла с первыми лучами рассвета и, прыгая от холода, долго-долго любовалась облаками. Сначала бледные, они словно раскалялись на жаровне горизонта, багровели, наливались огнём и горели всеми оттенками пламени.

Полцарства за костёр! Впрочем, нет у меня ни царства, ни даже половинки. И костра не будет. Левсей с Катремом, ответственные за нашу полевую кухню, мрачно перетряхивали отсыревшие за ночь вещи. Кремниевые камушки, которыми они высекали искры, к счастью, «работали», но вот дрова… Наколдовать их в болоте Демжис не смог. Идти искать подходящие веточки вызвались все и сразу, в итоге разбрелись по двое в разные стороны. Я, естественно, увязалась с Демжисом.

Немного повертела головой, пытаясь увидеть что-нибудь деревоподобное и вообще не сырое. Не обнаружила и переключилась на самое интересное — своего спутника.

— Демжис! А ты что, правда был наследником трона? Левсей говорил, и Кирли, и твоя мама…

— Да. Было дело.

— А чьим?

Демжис поискал глазами хоть что-нибудь, способное помешать разговору. Не обнаружил — Зимняя Топь полностью оправдывала дурную славу безжизненного места. Только под ногами была немалых размеров лужа, или, верней, окошко воды среди скользкой болотной грязи. Ровная гладь отражала небо, прогоревшие рассветным пламенем облачка и помрачневшее лицо нашего мага.

— Я был наследником предыдущего владетеля Энегравта. Эвиен, тоже маг земли, милый старичок, готовился отойти в мир иной и передать дела мне, как самому сильному из нашего клана. А я не очень хотел их, дела, принимать. Однажды, лет пять назад, когда я выпи… хм, был в отъезде, произошёл переворот. Эвиена, похоже, убили, одновременно с ним — и большинство наших сторонников и управляющих в городах и областях. Власть захватил Пегдем, маг стихии. Вот и всё.

Пошлёт ли он меня за дальнейшие расспросы? Ну пусть пошлёт.

— Неужели ты не можешь вернуть себе власть? С такими-то способностями.

— Я не хочу, говорил же! Пегдем меня не трогает… до сих пор всерьёз не трогал, а я не рвался к дворцовой жизни.

— Да ладно! Неужели совсем не хочется быть правителем? Благородство так и прет?

Демжис сжал кулаки. Лицо у него было такое, словно я не на шутку его обидела.

— И ты туда же! Да, представь себе, мне не хочется провести жизнь в золотой клетке, из которой не выйдешь в одиночку побродить по трактирам, в замке, где у каждого второго придворного за пазухой нож, а у каждого первого — яд! Мне не нужна тонна лживых восхвалений и плевки в спину!

— А как насчет денег и власти?

— Настя, я маг. Прямой маг земли, у меня и так есть всё, о чем я только могу мечтать! А чего нет — добуду, и буду делать то, что хочу и что нравится! Владетель скован своей властью по рукам и ногам, а я свободен как ветер! И, да, если я еще раз услышу этот вопрос — придушу любого, честное слово!

— Теперь понятно, почему ты не хочешь воевать.

— Ещё бы. Убивать и посылать на смерть других ради того, что мне не нужно?

— А если бы было нужно?

— Иди ты… лесом!

Он окончательно разозлился и обиженно зашагал прочь, из-под сапог так и полетели комья грязи. Я сочувственно посмотрела ему в спину — видимо, сильно достали парня. И я туда же, танцевать на больных мозолях! Что ж теперь будет? Простит ли он мне такую бестактность? Что я наделала, что наговорила?! В груди сдавило дыхание, от волнения в глазах побелело, уши оглохли… Как я рухнула в ближайшую лужу — уже не запомнила.

Но пришла в себя уже в ней, мокрая по уши. Надо мной нависал Демжис, с таким искренним беспокойством на лице, что стоило упасть в обморок ради того, чтобы это увидеть. Не тратя слов, он подхватил меня на руки и понёс к нашему временному пристанищу, черепу. Кто-то из наших крикнул, не нужна ли помощь? Неудавшийся владетель только отмахнулся — мол, сам справлюсь. Сгрузил меня у входа в «пещеру», выволок несколько одеял.

— Со мной все в порядке, — пробормотала я, сражённая такой заботой, пытаясь привстать, но Демжис не купился на стандартную фразу:

— Я вижу, в каком ты порядке. Ляг на спину… давай-давай, не спорь!.. и не шевелись без особой надобности, а я пока тебя обследую.

— В каком смысле?

Не отвечая, Демжис встал возле меня на колени, раскинул руки ладонями вниз и прикрыл глаза. Несколько секунд ничего не происходило, а затем мое растянувшееся на одеялах тело начало бледнеть и стало полупрозрачным. Но вместо неаппетитных внутренностей под кожей засияли серебристо-голубые точки, их становилось все больше, они двигались, порхали внутри меня, как бабочки… Тело охватила легкость, казалось, я сейчас взлечу, как на цирковом сеансе, только без всякой ловкости рук — настоящей магией. Демжис открыл глаза и внимательно рассматривал моих «светлячков». Некоторые из них были совсем большими и походили на чакры из книжки буддистов. Демжис провел рукой надо мной — и я засветилась, как новогодняя гирлянда, только вот в груди мучительно заныло, совсем как при всяких переживаниях. Опять подступила дурнота. Демжис хлопнул в ладоши, сияние внутри меня померкло, и я обнаружила свою плоть в прежнем, неизменном состоянии. Неуклюже привстала, почему-то смущаясь, но Демжис ничего не замечал. Он словно мысленно беседовал с кем-то.

— Демжис?

— Да, да… — он опомнился. — Очень странная картина. У тебя нет грудного узла. Совсем нет, будто кто-то с корнем вырвал. Жизненная сила продолжает течь по телу, но сбивается, расплескивается. Связь между потоками жестоко нарушена, оттого и обморок.

— Ничего страшного, мы, девушки, склонны к потере сознания, — попыталась пошутить я. Но Демжис зло зыркнул на меня:

— Глупая! Обморок — это только начало. Чем дальше, тем чаще ты будешь проваливаться в беспамятство, пока однажды не сможешь выйти из него. Пока я могу тебя подпитывать, но процесс запущен и быстро нарастает.

— Ты уверен, что это не простуда от этого дурацкого болота?

— Абсолютно. Хотя болото, конечно, не лечит.

— И долго мне осталось?

— Недолго. Меньше месяца. С моей поддержкой — чуть больше. Так что, Настя, если хочешь жить — выкладывай мне всю правду. Кто ты, что с тобой случилось и как ты здесь оказалась.

Я струсила. С момента перехода в этот мир я чувствовала себя гораздо лучше (если не считать походных неудобств), и начала потихоньку забывать о своих домашних бедах. Но Демжис был настолько серьезен, что я, долго не задумываясь, выложила ему всё: и про обморок посреди улицы и начавшееся после него мое «бессердечие» к окружающим, и про цыганку (про свое дебоширство и арест я умолчала, но это же к делу не относится, правда?), и про цыганкины странные слова, и, наконец, про старинный амулет, который перенес меня сюда и рассыпался.