Сладкое маленькое создание (ЛП) - Глайнс Эбби - Страница 24

— Я отправила её сменить обувь.

Сменить обувь?

— Зачем?

Она не выглядит довольной, разговаривая со мной, но пытается скрыть это.

— Потому что туфли, предоставленные ей вместе с униформой, на два размера меньше её собственного. Ей больно ходить.

Вот чёрт! Поэтому она хромает. Твою мать! Почему она ничего не сказала?

— Где она? — спросил я, заходя в дом, не дожидаясь ответа.

— Думаю, в своей комнате, сэр. — Услышал я её слова, пробираясь к лестнице, ведущей в комнату, в которой она спит.

Мне нужно было спросить её об этом утром, когда я увидел, как она хромает. Я был так повёрнут на том, чтобы держать дистанцию, что проигнорировал это. Она ничего не сказала. Как долго она носит туфли, которые ей малы? Это сделала Порция? У меня больше обуви, чем нужно любому мужчине, а она ходит здесь в дешёвых теннисных туфлях, которые ей даже не подходят по размеру. Именно поэтому я ей и не подхожу. Я эгоистичный и занят лишь самим собой. А ей нужна защита и кто-то, кто будет заботиться о ней.

Однако бармен недостаточно хорош. Он не может позаботиться о ней так, как она в этом нуждается. Он грёбаный бармен. Разочарованный собственными мыслями я рывком открыл дверь и стал спускаться вниз.

— Кто там? — голос Бьюлы прозвучал взволновано. Полагаю, никто раньше не спускался сюда.

— Это я, — сказал я ей, достигая нижней ступеньки и попадая прямо в комнату, где её кровать стоит рядом со стиральной машинкой и сушилкой.

Она стоит с одной туфлёй в руке, а второй на ноге. Её глаза широко открыты, кажется, она взволнована.

— Я собиралась сразу подняться. Мне просто нужно переобуться.

Увидев меня, она первым делом подумала, что ей нужно объясниться. Будто она сделала что-то неправильное. Каким же монстром она меня считает? Вёл ли я себя так, что она ожидает моего крика из-за смены обуви?

— Как долго ты носишь обувь, которая тебе мала? — спросил я, возвращая своё внимание к её ногам.

Она поджала пальцы на её босой ноге, но я смог увидеть волдыри, которые выглядят как синяки. Меня затошнило. Я позволял ей ходить весь день, работая и готовясь к сегодняшнему вечеру, чтобы я смог развлечь кучу своих друзей, пока её ноги выглядели вот так.

— Некоторое время, — сказала она голосом, который чуть громче шёпота.

— Как долго? — повторил я.

Она вздохнула.

— С тех пор как начала работать здесь.

Почти семь месяцев. Она работает в этих туфлях почти семь месяцев.

— Почему? Порция не спросила твой размер? — У Порции множество недостатков, но жестокость к работникам — не один из них. Она безразличная — да, но не жестокая.

— Они были новыми. Она только купила их для миз Шарлотты, прежде чем та уволилась. Они часть униформы. Она спросила, подойдут ли они, и я ответила «да». Она сказала, что я могу купить другие, если нет, но у меня не было на это денег. Я должна была убедиться, что о Хейди позаботятся, так что продолжала откладывать покупку новых. Думая, что растяну эти.

Ярость, разочарование и что-то ещё застучали в моей голове. Она самый самоотверженный человек из всех, кого я знаю. Она не заслуживает этого, этой дерьмовой жизни, которую ей предоставили, но она улыбается и живёт счастливо. Я слышал людей, которые жалуются по поводу их инвестиций, давления, которое на них оказывают родители, того, что они не могут поехать путешествовать, куда хотят. А здесь Бьюла делает всё возможное, чтобы заботиться о другом человеке, никогда не жалуясь.

Я указал на ванну.

— Залезай туда. Отмокай. Пусть ноги отдохнут. Я принесу тебе мазь, пластыри и мягкие носки. А сейчас отдыхай. Напусти чёртовой пены. Не спеши.

— Твоя вечеринка. Я нужна Монике наверху. Она дала мне подходящую обувь…

— Бьюла. Перестань. Мне нужно, чтобы ты перенесла свою сладкую маленькую задницу в ванну и лежала в ней с — мать их — пузырями. Долго лежала. Мне нужно, чтобы ты освободила свои ноги от работы и побаловала их. Или я, нахрен, с ума сойду.

Она стоит, застыв на месте. Мы смотрим друг на друга, а её глаза наполнены слезами. Не думаю, что смогу справиться с её слезами. Я и так на волоске. Я сам хочу раздеть её и уложить в ванну. Хочу купать её, прикасаться к ней, чувствовать её запах, потому что позволяю себе тонуть. Её невозможно не любить. Как я собирался с этим бороться?

— Я пойду и принесу тебе что-нибудь. А ты принимай ванну, пока меня нет. Я снова спущусь через час с тем, что уже называл. Ты просто… пожалуйста, полежи в ванне. У тебя есть гель для душа? Пена для ванны?

Она медленно покачала головой.

— У меня есть кусочек мыла.

— Позволь мне принести всё. Не залезай пока. Если, конечно, не хочешь, чтобы я пришёл и увидел тебя голой. Если так, я не буду возражать.

Её щёки покраснели, и она опустила голову.

— Я подожду.

Тогда я рассмеялся. Не глубоким смехом, потому что моё сердце всё ещё чертовски болит, из-за чего смех кажется ненастоящим. Но я рассмеялся.

— Я скоро вернусь. Сними вторую туфлю.

Я не стал ждать, пока она снова запротестует, а поднялся взять некоторые вещи, которые ослабят её боль и помогут ей почувствовать себя уютно. Я возьму то дорогое дерьмо, что доставляют Порции из Франции. Бьюла может принимать ванну столько раз, сколько захочет.

Всю комнату наполнил просто райский аромат. Я знаю, что эти продукты для ванны принадлежат Порции так же, как и большое белое шикарное полотенце является одним из тех, которые обычно лежат в её ванной комнате. Я сидела на кровати с босыми ногами, когда Джаспер вернулся, неся в руках корзинку, в которой лежало всё необходимое для ванны, пара мягких флисовых носков, лейкопластыри и мазь. Он протянул её мне и сказал:

— Пожалуйста, воспользуйся всем этим. — Вот и всё. Больше ничего не сказав, он ушёл.

Я переживаю о том, как Моника и Джерри справляются с толпой наверху, но Джаспер ясно дал понять, что не хочет, чтобы я возвращалась туда. Точно не знаю, как он узнал о моей обуви, но полагаю, что рассказала Моника. Она была очень недовольна моей ситуацией, когда я рассказала Монике о ней. Это не вина Джаспера. Ведь это я не купила новые подходящие туфли.

Медленно я опустилась в воду, вздрогнув, когда тёплая вода накрыла мои ноги. Я погрузилась в пену и облокотилась на фарфор. Я всегда принимаю душ. Я никогда не лежала здесь в ванне. Дома я делала это. У мамы была ванна, и иногда я приходила, наливала шампунь в воду, чтобы сделать пузырьки, и наслаждалась. Это напоминает мне о тех временах.

Ничего в той ванне не сравнится с этой. Тогда я ещё не встретила Джаспера. Моя мама была ещё жива, а я была в безопасности и не была одинока. Хотя сегодня был момент, когда я не чувствовала себя одинокой. Джасперу, оказалось, не всё равно. Он расстроился, но не остался безразличен. Не хочу видеть его боль. Я закрыла глаза, чтобы прислушаться к музыке и шагам наверху. Чувствую себя виноватой, поскольку не помогаю Монике. Надеюсь, Джаспер найдёт ей помощника.

Однако я не услышала музыку. Наверху тихо. Шаги замедлялись и практически исчезли. Я задумалась, не вынесли ли они еду на улицу в последний раз и не начали ли собираться. Ещё не так поздно. Не думаю, что еду перестанут подавать так рано.

Из-за моего упрямства по поводу обуви, сегодня я подвела Джаспера. Он так мне помогает, а мне приходится сидеть здесь из-за дурацких туфель. Завтра я куплю новые. Я отправила те, которые мне дала Моника, наверх с Джаспером. Он не захотел, чтобы я покидала комнату сегодня или расхаживала по дому.

В течение того часа, что я лежу в ванне, наверху образовалась полная тишина. Вода остыла, так что я вышла из ванны и обернула полотенце, которое он мне принёс, вокруг себя. Каждый раз, когда я стирала и складывала эти полотенца, я думала, как они, должно быть, хорошо ощущаются после ванны. Это самые мягкие, пушистые полотенца, которые я когда-либо видела. Теперь я знаю, насколько они шикарны. Они очень близки к тому, чтобы быть волшебными. Я провела кончиком носа по нежному хлопку и вдохнула.