Призвать Бездну (СИ) - "NVanina" - Страница 29

- Маша, ты можешь мне все-таки объяснить, как вообще у меня могло такое получиться? – Егор старался говорить медленно и четко, не давая плещущейся у горла панике вырваться на свободу.

- Я понятия не имею. Честно. Мозг – орган малоизученный. У простого человека он работает лишь на шестнадцать процентов от своих истинных возможностей. Видимо, что-то в препарате активизировало его работу, какие-то центры, отвечающие за паранормальные способности. В твоем случае – за пирокинез.

- А причем здесь эти чертовы бабочки?

- Не знаю. Единственное объяснение, которое приходит мне в голову, это то, что после моего рассказа о Радаманте и после того, как ты увидел фото в Интернете, бабочки стали для тебя неким необходимым для концентрации образом, своего рода проекцией твоей новой способности.

Егор потер лоб. Перед глазами все плыло, в ушах стоял странный гул, похожий на перезвон далеких колоколов. Ему казалось, он попал на страницы романа Стивена Кинга, чьему перу, кстати, и принадлежало это дурацкое слово – пирокинез. Большей бредятины он не слышал, и расскажи ему кто о таком, никогда бы не поверил.

Сон, это просто сон. Я сейчас проснусь и…

Маша треснула ему кулаком по коленке, и Егор подскочил от неожиданности, уставившись на нее круглыми от изумления глазами:

- Не спи, черт тебя дери! Повторяю, надо срочно валить из Москвы! Поднять информацию о тебе, узнать адрес и сопоставить с моими данными – дело нескольких минут!

- А ты?

- А что я? В худшем случае уволят, я бы и сама ушла, не хочу во всех этих шпионских играх участвовать. Признаюсь, что помогла тебе, но куда ты уехал – Бог знает. Не будут же меня на куски, как в плохом кино, резать, чтобы выведать твое местонахождение. Я, кстати, действительно не хочу его знать, так будет спокойнее. Выйдешь на связь через тетю Иру, помнишь ее?

Тетя Ира была маминой подругой, единственной из знакомых родителей, с кем они до сих пор поддерживали отношения.

Егор, наконец, сдался.

- Ладно, уговорила. За вещами заехать успеваем?

Маша посмотрела на часы.

- Думаю, да. Но впритык, поэтому надо торопиться.

До дома они долетели за пятнадцать минут, шел уже первый час ночи и московские пробки – горе и ужас автомобилистов – успели рассосаться. В квартире Егор быстро покидал вещи в сумку, с которой обычно летал в гости к родителям. Документы, деньги, смена белья, пара свитеров, джинсы, зубная щетка… Что еще? Ах, да, бритва.

Все время, пока брат собирался, Маша стояла у окна, нервно притоптывая ногой и бросая на него умоляющие взгляды. Увидев, что он готов, облегченно вздохнула.

– Пошли вниз, довезу тебя до Трех Вокзалов, а оттуда ты уже сам решай, куда поедешь.

На улице накрапывал противный осенний дождь. Подняв воротник, и прикрывая зонтом Машу от порывистого, ледяного ветра, Егор быстро пересек двор. Открыл багажник, бросил внутрь набитую доверху сумку. Подняв голову, посмотрел на дом, изумляясь, насколько быстро все изменилось в его жизни. Только что он жаловался на судьбу, пославшую ему неизлечимую болезнь, а теперь стал беглецом с – как это Машка сказала? – паранормальными способностями.

Неподалеку вспыхнули фары. Медленно и тихо к их подъезду подкатили две машины. Замерев, Егор смотрел, как из них, негромко переговариваясь, вышли четыре человека и начали внимательно изучать кодовый замок на подъезде.

- Егор… – прошептала Маша.

- Поехали!

Он быстро запрыгнул в машину. Через секунду Маша была за рулем и резко дала по газам. Люди у подъезда вскинули головы на звук завизжавших шин, и бегом устремились к своим автомобилям.

- Пристегнись! – крикнула Маша, едва вписываясь в поворот, ведущий на Кутузовский проспект. Егора мотнуло вбок, он чертыхнулся и, с трудом дотянувшись, застегнул ремень безопасности. Обе машины маячили сзади.

- Быстро они нас, однако, вычислили, – сквозь зубы пробормотала сестра, вцепившись в руль так, что побелели костяшки пальцев.

- Маш, тормози. Высади меня, я сам разберусь!

- Ну уж нет! – зашипела она, бросая взгляд в зеркало заднего обзора. Преследователи все также держались позади, не приближаясь, но и не отставая. – Брать тебя прямо посреди дороги никто не станет. Лишний шум им не к чему. Видимо, надеются загнать в угол. Ну а мы попробуем вырулить туда, где всегда есть гаишники – на Рублевку.

- И что дальше? Долго мы так в догонялки играть будем? Маш, прошу, высади меня, не хватало еще из-за меня рисковать!

- Отвали, – резко бросила та, – подъедем к посту ГАИ и скажем, что вон те нехорошие дядьки нас преследуют. Дальше по обстоятельствам.

Ночь проносилась мимо в ярких вспышках дорожных фонарей. Егор то и дело оборачивался, и вскоре заметил, что дистанция начала сокращаться. То ли их намерения разгадали, то ли имели свои собственные планы, но две темно-серых Ауди, были уже настолько близко, что Егор мог без труда прочесть номерные знаки.

- Сейчас, сейчас… – шептала Маша, с трудом удерживая машину на скользкой от дождя дороге. Стрелка спидометра дрожала у отметки сто тридцать. – Сейчас у поворота на Ильинское будет мост, а за ним – большой пост ГАИ.

Но маленькому Матиссу не хватало сил, чтобы оторваться. Прямо перед мостом преследователи резко ускорили ход, попытавшись взять автомобиль в клещи. Егор успел увидеть напряженные лица сидевших внутри людей, а потом что-то произошло. Неожиданно потеряв управление, машина резко вильнула вправо. Маша отчаянно закрутила руль, в тщетной попытке выровняться, но было уже поздно.

«Колесо…», – успел подумать Егор, и машину, шедшую на предельной скорости, бросило в сторону. Боком они протаранили ехавшую справа Ауди, Матисс закрутило, как на льду, и со страшной силой швырнуло на отбойник. В грохоте и лязге железа утонул Машин крик.

Егор очнулся спустя несколько минут. Со стоном попытался двинуть рукой. Тело едва слушалось. По лицу струилось что-то теплое, стеклянная крошка россыпью блестящих льдинок лежала на коленях и куртке. Голова превратилась в один сплошной сосуд, наполненный болью. Какой-то звук, – тихий и монотонный – напоминавший капающую с подтаявшей сосульки воду, действовал на нервы, ввинчиваясь в затуманенный болью мозг с садизмом труженика-дятла. Перед глазами плыли черные круги, тошнило, адски болело правое плечо, которым он приложился о крепеж ремня безопасности.

Кстати, о ремне. Спасибо Маше, если бы она не велела ему пристегнуться…

Маша…

Маша?!

Как мог быстро, Егор повернулся влево. Сестра полулежала на сиденье, белые, неподвижные руки до последнего сжимали руль, в бесплотной попытке выровнять машину. Рассыпавшиеся светлые волосы закрывали лицо.

Кап…

Кап…

Кап…

- Маша? – Егор осторожно отвел прядь волос. От ужаса руки тряслись, как у запойного алкоголика.

Лицо сестры не было повреждено. Только глаза плотно прикрыты, да в волосах запутались осколки стекла. Егор медленно выдохнул, закрыв глаза от охватившего его неимоверного облегчения.

Слава Богу. Наверное, потеряла сознание, ударившись о руль.

Кап…

Кап…

Кап…

Господи, да что за мерзкий звук? Не выдержав, Егор резко дернулся всем телом, силясь отыскать источник сводящей с ума пытки. Левое плечо нечаянно задело сестру. Мягкое, податливое тело с безжизненной медлительностью заскользило, заваливаясь набок, голова перекатилась вправо, и Егор забыл о том, что надо дышать: вся левая половина Машиного лица представляла собой сплошное кровавое месиво, испещренное тускло поблескивающей стеклянной крошкой.

Кап…

Кап…

Кап…

Кровь ручьем стекала из огромной раны на виске, склеивая белокурые пряди в черные сосульки, сбегала по щеке и капала вниз. Кап…кап…кап…

Егор закричал.

Он не помнил, как выбрался из машины. В голове билась одна-единственная мысль, дававшая силы двигаться: надо позвонить. Кому? Куда? Зачем? Егор не знал. Но это было неважно. Дождевые капли, смешавшись со слезами, струились по щекам. Руки бестолково хлопали по карманам, в поисках мобильника. Почему-то казалось, что если он сейчас найдет его и сделает правильный звонок, все можно будет отмотать назад – и этот ужасный день, и безумную гонку, и Машу… Егор даже про себя не мог произнести слово «смерть» – это было слишком дико и нелепо, а главное не имело никакого отношения к сестре. Она не может лежать в искореженной консервной банке, грудой металла замершей у отбойника, только не она, не его Машка, неправда! Это он должен был застыть сейчас темной тенью внутри того, что несколько минут назад было машиной.