Жизнь в подарок (СИ) - Инош Алана - Страница 10

– Ира! Да ну тебя... Не вгоняй меня в краску!

– Прости, если я слишком нагло себя веду. Мне просто хочется тебя развеселить.

Два часа ночи. Два часа непрерывного разговора, сухое горло, горячие щёки. И не было сил сказать «до свиданья» – всё равно что перекрыть кислород себе и ей. Ну, положим, себя не жаль, но она?.. Она будет плакать, точно будет. И ничего с этим не сделать, разве только держать её на линии всю ночь и смешить.

– Ириш, поздно уже. Давай-ка баиньки, а?

– Если я и пойду, то только с тобой.

– Боюсь, сейчас никак не получится...

– Ещё как получится, если ты скинешь мне свою фотку. Я положу её рядом с собой – и как будто мы вместе. На сегодня сойдёт, ну а дальше... Дальше тебе уже не отвертеться, солнышко.

– Нет, какова нахалка, а?

– Ага. Буду тебе названивать, пока не скинешь фотку.

– Ну ладно, сейчас скину. Жди.

Ирина воспользовалась передышкой, чтобы выпить воды: в горле стояла мучительная сушь. Пришла фотография, и она жадно бросилась её рассматривать, легонько касаясь пальцами экрана – щёк, волос, плеч Варвары, снятой по пояс на фоне берёзовых стволов и яркой летней зелени.

– Ну, как? Подойдёт?

– Обломщица ты. Знала же, что я надеялась на фотку в нижнем белье... А ещё лучше без него...

– Ещё чего!

Слыша по-девичьи звонкий смех, Ирина улыбалась. Нет, невозможно, нереально попрощаться и нельзя допустить, чтобы Варвара пролила хоть одну слезу.

– Варь, давай так: ложись поудобнее, а телефон положи рядом, включи громкую связь и просто слушай.

– Сказку мне на ночь рассказывать будешь?

– Могу и сказку, если хочешь, а могу и стихи почитать.

– Лучше стихи... Сейчас, я только в душ схожу. Я недолго.

– Давай. Набери меня, когда выйдешь.

Полумрак разгоняла только настольная лампа, монитор компьютера сонно чернел: надо и ему когда-то отдыхать. Ирина скользила пальцами по корешкам книг, собранных ещё мамой. Целая добротная библиотека классики, и даже расставлено всё маминой рукой по историческим и литературным эпохам. Звонок.

– Ну всё, я легла...

– Умница. Укройся одеялком... На тебе сейчас что-нибудь надето?

Смешок.

– А это важно?

– Очень.

– Шёлковая комбинация...

– Жаль.

– Она тонкая. И красивая.

– Без неё ты намного красивее.

– Ира...

– Ну ладно, ладно. Кого тебе почитать? Ахматову, Блока, Цветаеву?

– Цветаеву, пожалуй.

...В половине четвёртого, улыбнувшись сонной тишине на том конце линии, Ирина поцеловала в щёчку фото, которое она поставила себе на рабочий стол телефона.

– Спи сладко, солнышко.

*   *   *

Снежинки, кружась в свете фонарей, усыпали мерцающими блёстками плечи и воротник короткой шубки Варвары, повисали на ворсинках её белой пушистой шали, из-под которой виднелась прядь каштановых волос. Она вышла из ателье навстречу Ирине, сияя тёплыми звёздочками в глазах.

– Привет! Ну что, как там твои результаты?

Снова тревожные блики в её зрачках отозвались в сердце Ирины острой нежностью и желанием прижать к себе, расцеловать и успокоить. Она распахнула дверцу машины.

– Садись давай, холодно. Сейчас покажу.

Они сели. Варя сразу нашла напряжённым взглядом чёрную папку с медицинскими документами на заднем сиденье, но Ирина сначала хорошенько поцеловала её, несколько раз подряд крепко и нежно впиваясь губами в рубиновый ротик. Размазала помаду, конечно.

– Господи, ну не тяни же! – Варя вцепилась ей в плечи, а глаза – умоляющие, огромные, влажные.

– Ладно, ладно, а то ты меня сейчас покусаешь! – Ирина со смешком дотянулась до папки и вручила её Варваре.

Та принялась жадно листать, бегая взглядом по строкам убористого печатного текста, потом растерянно посмотрела на Ирину.

– Я в этом ничего не понимаю, Ириш. Скажи так, своими словами...

– Если своими словами, то всё хорошо. Всё под контролем. Расслабься, солнышко, выдохни. Живём.

«Пока живём», – хотела она сказать, но не стала, потому что Варя обняла её за шею, стиснула, уткнулась и всхлипнула.

– Это лучший подарок на Новый год... Всё, мне больше ничего не надо. Просто живи. Будь. Подари мне свою жизнь.

– Ну, вот что с тобой делать, а? – Ирина поглаживала её по голове, целовала сквозь пуховую шаль. – Всё плохо – ты плачешь, всё замечательно – то же самое. Варь... Ну, ну. Всё, всё.

Варя, всхлипывая и шмыгая носом, достала упаковку салфеток, сняла остатки размазанной помады и вытерла губы Ирине, после чего жарко прильнула поцелуем. Ирина очень даже приветствовала её инициативу. Шаль сползла, волосы растрепались, но глаза Вари сияли радостью, хоть и были все в чёрных разводах туши для ресниц.

– Ну что, поехали Алёнку из школы забирать? – Ирина с улыбкой зарывалась пальцами в великолепные каштановые волны Вариных прядей, густой копной обрамлявшие её лицо.

Варя спохватилась, посмотрела на часы.

– Поехали, поехали скорее!..

По дороге она приводила в порядок глаза, подкрашивала губы. Папка с результатами обследования снова лежала на заднем сиденье.

– Ириш, всё, хватит тянуть холостяцкую жизнь. После Нового года перебирайся ко мне. Алёнка не будет против, ты сама знаешь.

– А Новый год, значит, встречаем по отдельности? – усмехнулась Ирина.

– Пфф... Ну конечно, вместе, как иначе-то?

Варя сперва возмущённо фыркнула над неудачной шуткой, потом смягчилась и улыбнулась. Ирина отделалась только порозовевшим ухом, за которое та её дёрнула.

Она осталась в машине – ждать Варю с Алёнкой из школы и раздумывать над тем, что же всё-таки им подарить. Жизнь – это хорошо, но традиционных новогодних подарков никто не отменял.

На дисплее высвечивался незнакомый номер. Озадаченно нахмурившись, Ирина несколько мгновений медлила, но что-то внутри беспокойно ёкнуло и заставило её нажать кнопку приёма вызова.

– Привет, Ириска, – сказал мужской голос. – Ну, как твои анализы?

Воздух внезапно кончился в лёгких, и Ирина ловила его ртом. Вечерние огни плыли в солёной пелене.

– Х-хорошие, – пробился голос из её сдавленного горла. – Всё... под контролем. – И она добавила то, что не смогла сказать Варе: – Пока под контролем.

– Вот и умница. Так держать.

Теперь настал её черёд зажимать себе рот и глотать невыносимые комки, чтобы сказать: «Я не плачу, всё нормально». Целая туча слов рвалась наружу, сумбурно толпясь на выходе, но ни к чему толковому эта возня не приводила. Горло выдавало только обрывки, только главное.

– Пап... – Это слово ахнуло, как большой глоток воздуха, после которого Ирина снова сжала губы, чтобы следом не вырвался всхлип.

– Ну разве можно быть такой доверчивой, а? – усмехнулись в динамике. – Ты ведь даже голоса своего отца не помнишь. Откуда ты знаешь, что это он сейчас с тобой разговаривает, а не какой-нибудь самозванец?

Сначала – лёгкий укол мороза в сердце, а потом – снова тепло, и губы Ирины сами растянулись в улыбку.

– Если бы это был не ты, ты не задавал бы такого вопроса. А ещё – «Ириска». Мама рассказывала, что только ты меня так дома называл.

– Правильно. – В мужском голосе тоже слышалась улыбка.

– Я тебя когда-нибудь увижу?

– Увидишь, Ириска. В новогодние выходные я буду в России. На православное Рождество, скорее всего.

– Пап... А это... не опасно для тебя?

Смешок – вибрирующий, бархатисто-низкий.

– Нет, теперь уже нет. Не бойся. – И уже серьёзнее: – Я не мог взять вас с мамой с собой. Не был уверен, что сам выживу. Был на нелегальном положении, безопасность вам обеспечить не мог. Ну а что потом было – при встрече расскажу.

– Не оправдывайся, пап. Я догадываюсь, что было... трудно.

– Я рад, что ты понимаешь.

– Мама замужем...

– Я знаю. Пусть будет счастлива.

– Пап, она тебя любит до сих пор! Тебя! Ты сможешь её вернуть... Всё получится.

– Сложно это всё, дочка.