Ключ от Дерева - Челяев Сергей - Страница 4
- Предыдущая
- 4/89
- Следующая
– Мои? – удивился Ян. – Всех своих соседей я знаю наперечет.
– Большинство своих соседей ты не замечаешь, хотя тебя они держат в виду постоянно. Они везде – в лесных дубравах, речных плесах, в небе над головой, в подземных норах и ходах. Чувства твои закрыты, такими уж вас сделал Создатель.
– А тебя каким он сотворил? – обиделся Ян.
– Немного покрепче, чуть позрячей и малость поумней, – усмехнулся старик. – Тем не менее я очень благодарен тебе за то, что ты приютил меня. Если только я разбираюсь в вас, людях, наша встреча, быть может, не пройдет для тебя бесследно.
Сердце Яна на мгновение замерло:
– Постой-постой, как тебя понимать? Ты сказал – «в вас, людях». А ты что же это, не человек, что ли?
Старик пристально посмотрел в глаза Яну.
– Теперь уже почти нет. Так что мы с тобой, Януарий Дудка, не совсем еще человек, вдвоем как раз за одного полноценного человека и сошли бы. Эх, как все могло быть иначе… Ну да ладно, – немного помолчав, добавил он. – Все равно сейчас уже ничего не исправишь, так угодно Создателю. А сейчас иди-ка ты, друже Януарий, а то я немного устал с тобой беседовать. Иди-иди, не беспокойся, если что – кликну.
Он повернулся лицом к стене и закрыл глаза. Когда дыхание старика стало спокойнее, Ян поднялся со стула и тихо вышел за дверь. Там он сел на крыльце и поднял глаза. Скоро должно было светать, но небо по-прежнему было усыпано звездами. Они были повсюду, куда ни кинь взор, и Ян вдруг опять представил свой двор с высоты этих звезд: один, на черной земле, у одинокого дома, он смотрит вверх, но не видит себя там, среди мерцаний, сияний и сполохов мироздания. Он кричит, он зовет себя сверху, из звездных россыпей, но тот Ян, внизу, не слышит, медленно встает и уходит в дом. Открывается дверь, он оборачивается и улыбается кому-то…
Ранний весенний жук рассек тишину, деловито гудя куда-то в сторону рощи. Звук его полета был шершавым на слух, мохнатым, как его лапы, деловитым и равнодушным к сидящему на крыльце человеку. Яну захотелось что-нибудь сыграть, как-то нарушить эту подзвездную стынь, наполненную клейкими запахами молодой тополиной листвы и прорезающейся лесной травы. Но дудочка была в доме, а Яну не хотелось тревожить покой старика. Далеко по реке журчали неугомонные лягушки. «Скоро черемуха закипит», – подумал Ян и вдруг ощутил странность, нереальность картины: он сидит ночью на крыльце, далеко вокруг разносится в темноте малейший шорох обитателей весны. В комнате лежит умирающий человек, а он не знает даже его имени.
«Что же это такое со мной, что за наваждение? – беззвучно прошептал Дудка. – Ведь сейчас нужно кричать, бежать, искать кого-то, кто может помочь. А я вместо этого торчу тут на ветру, готов на дудке дудеть – словно кто чары навел, но не на меня, а просто так, вокруг и походя. А я просто попал под них, как под снег или дождь? Мне было бы затруднительно сдвинуться с места сейчас, когда звезды столь ярки и притягивают всего меня, мою сущность, мою волю. Хорошо, что он сейчас спит там, в глубине дома. Дом охранит его лучше меня… Пусть все идет своим чередом, глядишь, все и образуется, и все останутся при своих».
Ночная прохлада давала о себе знать, утро, похоже, где-то заблудилось. Небо по-прежнему было усыпано звездами, а луна порозовела до легкой красноты. «Это к ветру», – подумал Ян, и в эту минуту сознание словно включилось вновь. Ему показалось, что он услышал в доме то ли тихое восклицание, то ли вздох. Дудка поднялся, открыл дверь и осторожно вошел в дом.
В комнате стояла тишина. Стук ходиков тонул в гнетущей, вязкой атмосфере пустоты, однако Ян почувствовал, что, входя в комнату, он что-то изменил в ней, какой-то уже установившийся порядок нарушился, и стены стали как будто раскрываться вокруг него. Смутная глубина изливалась ему навстречу, и Ян чувствовал невидимые волны, мягко струящиеся по бокам, плавно обтекающие его руки и плечи. «Ну и намерзся я на улице, – подумал Дудка, – как в воду теплую тут окунулся».
– Эй! – тихо позвал он. – Ты спишь?
Никто не отозвался. Дудка подошел ближе к изголовью и протянул руку, слегка коснувшись своего необычного гостя. Внезапно кончики его пальцев вспыхнули и тускло засветились в полутьме комнаты. Разинув рот, Ян остолбенело уставился на руку – кисть ощущала холод и легкое покалывание. Затем свечение померкло и постепенно угасло. Ян нерешительно пошевелил пальцами – рука слушалась, только слегка онемела. Он опустил руку и увидел старика.
Тот лежал на постели, тело его вытянулось, черты лица заострились. Руки старика свободно лежали вдоль тела, глаза были прикрыты. От всей его фигуры веяло холодом и спокойствием.
Ян распахнул плащ и приложил ухо к груди старика. Сердце не билось, однако, коснувшись ладонью своей груди, он не услышал и стука собственного сердца. «Возьми себя в руки, успокойся, – шепнул внутренний голос. (А может быть, это сказал его дом?) – Он мертв, и ты это знаешь. Все вышло так, как он и сказал. Теперь тебе нужно выполнить его волю. Конь старика стоит в сарае, доверши остальное».
За время войны Ян привык к виду и образу смерти. Однако то было в бою, здесь же суровая торжественность и строгая простота Исхода поразили Яна, ввергли его душу в трепет, и вновь вернулось ощущение нереальности происходящего. Перед глазами все затуманилось, кровать с умершим вдруг поплыла, задрожала в потоке чего-то, подобного теплому воздуху. Едва она исчезла, тут же появилось нечто большое, белое и восковое на вид. Оно растекалось и пульсировало, словно силилось войти в какую-то единственно верную форму; потом картина прояснилась, все остановилось, и Ян увидел Свечу. Высокая и истонченная, она догорала в глубине комнаты, над пламенем вился легкий дымок, но запаха Ян не ощущал. Свеча догорала и вот-вот должна была погаснуть. Он смотрел во все глаза на тонкий слабый огонек, теплившийся в огарке, и со страхом думал о том, что будет, когда кончится воск. Фитиль некогда был крепок и толст, теперь же от него остались лишь тлеющие волоски, скрученные в жгут. Наконец облачко дыма вырвалось из огарка, фитиль догорел. Неожиданно яркое, ослепительно белое пламя вспыхнуло перед глазами Яна, он зажмурился – в это мгновение ему показалось, что мир перевернулся.
Когда глаза привыкли к полутьме комнаты, все изменилось. Видение исчезло, перед ним была постель, и на ней лежал мертвый в пыльном дорожном плаще. Вновь стучали ходики, за окном в ночи где-то запел сверчок. Ян повернулся на негнущихся ногах и вышел из комнаты. Небо было по-прежнему черно, все в мелких осколках звезд. В стойле неподвижно стоял конь, бока его были покрыты расшитой попоной. Глаза коня были по-прежнему закрыты. Ян вывел его под уздцы и остановился у крыльца, не в силах подняться по ступеням. Вдали мигнула зарница, и вдруг первая капля дождя упала ему на щеку. Зашумел листвой тополь, ветер пролетел через двор, растрепал Яну волосы и подтолкнул его в спину. Оставалось довершить остальное. Ян оставил коня под крыльцом и скрылся в доме. Снаружи сияли звезды, молодые листья пробудившихся деревьев шелестели в ожидании рассвета. Светало.
Когда они достигли дубравы, темнота рассеялась окончательно. Воздух был серый, по-утреннему мутный. Стояла мертвая тишина, даже сороки еще не проснулись в рощах, а прочие птицы крепко спали в гнездах. Было влажно, земля уже покрылась молодой порослью травы, редких злаков и первоцвета. Конь ступал осторожно, шея его была перехвачена крепкой веревкой, другой конец ее опоясал умершего. Ян представил себе со стороны их молчаливую группу, призрачно проплывающую в рассветной яви мимо холмов и деревьев, и ему стало не по себе. Тогда он решил остановиться. Оглянувшись, Ян не увидел дома, скрытого в низине, поросшей яблонями и березами. Он некоторое время колебался, затем, решившись, окликнул старика. Тот не шелохнулся. Конь, казалось, дремал, переминаясь с ноги на ногу. Еще раз окликнув и не получив ответа, Ян подошел к мертвому и заглянул ему в лицо.
- Предыдущая
- 4/89
- Следующая
