Level Up 2. Герой (СИ) - Сугралинов Данияр - Страница 74

– Воду без газа, пожалуйста, – я делаю заказ и начинаю осмотр помещения на предмет квестодателей.

– Чего? – ко мне оборачивается пузатый мужик в майке на голое тело. – Какая вода, ты чо, братуха?

– А что не так?

Мужик наклоняется ко мне, и, дыша перегаром, перекрикивая вопли комментаторов и шум паба, орет мне в лицо:

– Россия! Россия! Россия!

Потом, довольный собой, отворачивается к своему собеседнику и, показывая большим пальцем через плечо в мою сторону, презрительно поясняет:

– Воду пьет в такой день, прикинь?

Тот уточняюще поводит подбородком:

– Этот что ли? Дома бы сидел!

– Ну, б!.. – радуется чему-то тот, что в майке.

– А может он нерусский?

– Ща проверим… – мой сосед икает и снова оборачивается. – Слышь ты, братуха, ты – русский?

– Я-то – да, братуха, – отвечаю в тон. – А вот по тебе не скажешь!

– Чего? – удивляется он. – Да у меня прадед Берлин брал!

– А мой под Сталинградом лег. И что?

– Рожа у тебя протокольная, вот что! Русский мужик в день великой победы воду пить не будет! – мужик с силой ставит бокал с пивом на стойку. – Выйдем?

Быстро оцениваю ситуацию и потенциального противника. Относительно молод, немного за тридцать, чуть старше меня. Тело в плохой физической форме, хотя типичный эндоморф – крупные кости, широкие предплечья. Силен, но, скорее всего, неуклюж. Система это подтверждает – мужик неспортивен, ловкости меньше, чем у меня, успехи он делает разве что в литрболе. Но сила – двадцать два! Такому под горячую руку попадешь – вынесут вперед ногами. Шансов на благоприятный исход у меня мало.

– Не, старик. Зачем такой вечер портить, а?

Он довольно лыбится, взъерошивает мне волосы, обнимает, прижимая к волосатому потному плечу и заговорщицки шепчет:

– Ну и я о том же! Выпьем?

– Ваша вода, – возле нас появляется бармен. – Восемьдесят рублей.

– Убери это! – командует мужик. – Водочки нам налей! За его счет!

Я хватаю стакан, снимаю с себя грузную руку и говорю, обращаясь к бармену:

– Спасибо. Водки не надо…

Тянусь к заднему карману за бумажником, чтобы расплатиться, но, неожиданно для себя, лечу со стула, скинутый мужиком. В полете зачем-то стараюсь удержать вертикально стакан, чтобы не пролить воду, успеваю сгруппироваться и подумать: «Ну ё-моё! Что за день такой?!», и уже лежа на полу, глядя на ржущего надо мной правнука человека, бравшего Берлин, на его трясущийся от смеха живот, второй раз за день получаю баф праведного гнева.

Сдерживая в себе непреодолимый порыв броситься на обидчика, встаю, ставлю стакан, в котором еще осталось вода, на стойку, невозмутимо отряхиваюсь и смотрю в глаза этому кабану. Его имя подсвечено красным, и логика подсказывает мне: система дает знать, что этот моб – враг, а, значит, бить его можно без последствий для собственной социальной значимости, преподав урок, который, возможно, скорректирует его поведение в будущем. Но не здесь, не в пабе.

– Ну что, пойдем, выйдем, раз так, – говорю ухмыляющемуся Кабану. – Пообщаемся.

– Ща, – отвечает он, залпом допивает пиво, протяжно рыгает, утирает рот запястьем и спрыгивает с барного стула. – Пойдем, пацаны, на воздух.

Он уверенной развалистой походкой, насвистывая, направляется на выход, а за ним идут еще двое его корешей. Проходя мимо согнувшейся официантки, выставляющей заказ на столик, Кабан, приподняв ее короткую юбку, смачно хватает и сжимает зад в стрингах, после чего идет дальше и довольно хохочет. Девушка вскрикивает, роняет поднос с пивными бокалами, смотрит, кто это сделал и возмущенно орет вслед:

– Ты офигел?

– Нахер иди! – не оглядываясь, посылает он.

Девушка краснеет от обиды, и, извиняясь перед клиентами, суетливо собирает осколки с пола. Настроение девушки рушится в красную зону, она чуть не плачет.

Я иду за Кабаном, на ходу просматривая профили его корешей – основные характеристики примерно такие же, как у него: много силы, мало интеллекта, алкогольные дебафы, – со всеми я не справлюсь, к гадалке не ходи. Мне бы с одним…

Надеюсь, они идут как зрители, но вероятность этого крайне мала. Иммолейт импрувед!

Вспомнив этот мем, улыбаюсь. Благодаря бустеру, заживает и восстанавливается на мне сейчас все быстро, а убить – не убьют. Потренирую бокс с рукопашкой в реальном бою – впервые, кстати, за время с интерфейсом, Гречкин не считается. От этих мыслей меня накрывает какой-то пьяный кураж, вкупе с бафом праведного гнева дающий эффект сродни трём банкам «Ред булла», выпитым за раз. Сердце колотится в грудную клетке, разрывая ее, адреналин – гормон страха – несётся по венам и улучшает функции скелетных мышц, а гормон ярости – норадреналин разгоняет потоки крови, повышая боеготовность и снижая чувствительность к боли.

Да я сам хочу это PvP[31]!

Выйдя на улицу, умышленно отстаю на несколько шагов. Мужик сотоварищи направляется под арку между зданиями, оглядываясь и отслеживая, не отстал ли я. Они о чем-то переговариваются, громко ржут, а один из кабановских корешей – тот, что бритый налысо, – даже пританцовывает, изображая какой-то бой с тенью. Пройдя под аркой, мы оказываемся во дворе старой хрущевки, освещаемом только немногочисленными окнами неспящих жильцов.

Дождавшись, когда я подойду, Кабан, распаляя себя с каждым словом, прет навстречу:

– Чо хотел, б?.. А? Ну, б?.. Побазарить хотел? Ну? Чо? Чо ты мямлишь, б?..

Что? Мямлю? Да я вообще ни слова не произнес! Сдерживаю ярость, как учил мой тренер по боксу Евгений Александрович.

– Давай, урой его, Леха! – поддерживают друга зрители.

Бритый даже показывает, как меня надо урыть.

– Ы! – вдыхает Леха-Кабан, откидывает голову и резко и неожиданно, как ему кажется, выдыхая, пробивает железным лбом мне в нос. – На!

Но не попадает, потому что это читалось, и я был готов. Легко уклоняюсь корпусом вправо и снизу выстреливаю кулаком в подбородок. Изо рта вылетают капли крови, и своим обострившимся восприятием я вижу, как одна приземляется на щеку бритоголовому.

Mortal Kombat какой-то!

Вы нанесли критический урон Алексею Гащенкову: 263 (удар кулаком).

Голова Кабана запрокидывается, и он валится на землю. Зрительская поддержка стихает, ребята переоценивают ситуацию. Их пропитанные алкоголем нейроны подают сигналы с запозданием, но я и сам не боец – застыл, шокированный своим успешным ударом. Это сделал я? Помню, я как-то ударил Жирного – нанес тринадцать единиц урона. Сейчас – примерно в двадцать раз больше.

Пока я перевариваю случившееся, что является большой ошибкой, случается сразу несколько событий: с меня слетает дебаф праведного гнева, из-за чего я слабею, получив откат; товарищи Кабана с какими-то невразумительными воплями, слившимися в один жуткий вой, бегут навстречу, причем в руке одного из них я успеваю заметить деревянную палку; система пытается активировать героическую способность «Спринт», ждет подтверждения от сервера и не получает; а сзади я слышу чьи-то крики:

– Вот они! Сюда!

Принимаю опускающуюся мне на голову палку блоком левой рукой, одновременно уклоняясь, как мне кажется, от летящего кулака бритоголового, но тело не поспевает за рефлексами, и мне влетает в ухо. Вспышка боли в руке ударной волной разносится по телу, вспыхивает ухо, но тут же я получаю пыром под колено и еще в солнечное сплетение, к чему я был совершенно не готов. Поле зрения окрашивается красным, а система заливает его предупреждениями и уведомлениями об уроне.

Внимание! Зафиксирована смертельно опасная агрессия! Обнаружены противоправные действия в отношении носителя с трехкратно превосходящим уровнем социальной значимости…

Получен урон: 64 (удар деревянной палкой).

Текущее значение жизненных сил: 91,64501 %.