Горечь жестоких людей (СИ) - Багирова Марина - Страница 48

– Ну и как я могу быть вам полезна?

– Об этом тебе стоит спросить у госпожи Веганзу.

– Спрошу…

И я спросила. Но лучше бы я никогда в жизни не встречала эту женщину. Она стала началом моего падения!

•••

Ночевать я поехала к отцу, ощутив потребность поговорить с родным человеком. На душе было тревожно, а на улице – темно…

Пребывая на полпути к родительскому дому, я пыталась понять, какие чувства вызывает во мне тот факт, что амарийцы хотят убить Таира Ревокарта. Неужели мне выпала возможность покончить с прошлым?

Наши с советником стычки давно обрели новые высоты, превратившись в полноценную войну. Люди Ревокарта пробирались к нам в ведомства, караулили дочерние компании, устраивали рейды по нашим складам. Я перестала доверять своему окружению, так как любой мог быть завербован.

Но и хорошие новости не обошли меня стороной: за последние два года численность Тритонов выросла на двадцать процентов. Они были повсюду: Тритонами становились директора заводов и фабрик, наши люди затёсывались в ряды политиков, журналистов, следователей, даже жуков из ГУКМа. Уличный вор и директор компании «Конгрес-Восток» не имели между собой ничего общего, помимо того факта, что оба были Тритонами.

В прошлом году Таир Ревокарт узнал, что его первый помощник – Поклитару Жаа – два года поставлял информацию Тритонам. Для советника это был тяжёлый удар, ведь они с Поклитару дружили с детства, выросли в соседних имениях и вместе начали работать в ГУКМе.

Сотрудничество с Жаа дорого обошлось Тритонам, но мы были согласны заплатить эту цену. Я была согласна, ведь понимала: продать лучшего друга – удовольствие не из дешёвых.

Но несмотря на всё мои успехи, часто переходящие за грань здравого смыла, ещё ни разу Таир Ревокарт не отдавал прямого приказа убить меня. Почему-то он этой черты никогда не пересекал…

А я собиралась…

Тем временем машина остановилась у дома моего отца, прерывая поток тревожных мыслей.

В тот вечер Ричард встречал меня более радостно, чем обычно. По его лицу всегда сложно читать эмоции, но со временем я научилась смотреть сквозь маску бесстрастного руководителя Тритонов и видеть настоящего Рема Тебриса.

– Ты знаешь, что сегодня за день, Клара? – спросил он с порога. Взгляд у него был пытливый, с искоркой.

Я задумалась. По периметру прогуливались бесстрастные охранники, ночью смахивающие на привидения. К счастью, достаточно далеко, чтобы нас не услышали.

– Кажется, сегодня среда. Но почему-то у меня ощущение, что это не тот ответ, которого ты ждёшь.

– Стыдно, Клара, забывать такие вещи, – пожурил он меня шутливо. – Сегодня день рождения твоей матери. Ну да ладно, заходи в дом, у меня стол накрыт.

Ричард схватил меня под руку и бодро потащил внутрь. Провёл в каминную, усадил за стол, полный яств, и сразу же откупорил вино. Он напоминал великана, пытающегося не разбить хрупкую кукольную посуду.

Не к месту я отметила: его руки всегда были шершавыми, несмотря на то, что физической работой он занимался крайне редко, разве что боксировал себе в удовольствие время от времени.

Симпатичная молодая служанка прервала мои размышления – она принесла последнее блюдо и молча удалилась. Мы остались вдвоём и начали прислушиваться к мелодии огня в камине.

– Ты часто празднуешь день рождения мамы?

– Каждый год, дочка!

– Не знала…

– Да, так получилось. Как-то ты постоянно в этот день была занята, а я не хотел… навязываться.

– Отец, ты никогда не навязываешься, – заверила я серьёзно. – Мне всегда приятно тебя видеть и слышать.

Он усмехнулся уголками губ – улыбка, которая проявилась случайно и лишь на несколько мгновений.

Несмотря на показную бодрость, в тот вечер Ричард казался усталым и грустным. Сухие морщины на лбу будто вросли в череп, казались глубже, рельефнее.

Почему-то мне стало неловко. Я строила планы, сомневалась и злилась, в то время как мой отец накрывал стол в честь дня рождения женщины, которую не имел права видеть и которая считала его мёртвым.

Он так любил свою жену, что ради неё отказался от собственного счастья. А ведь мог, рискуя всем, перевезти нас в Эпиры много лет назад и надеяться, что Ревокарт не узнает. Но он не стал рисковать, подарив нам с мамой небогатую, но спокойную жизнь, хоть и на время.

– Папа, – я накрыла его руку своей и, поддавшись порыву, сказала: – Я тебя очень люблю.

Мой шёпот в полутьме комнаты прозвучал неожиданно громко. Отец после этих слов как будто сдулся, растеряв остатки боевого духа.

– Плохо мне без неё, Клара.

– Могу представить...

– Увы, подозреваю, что не можешь, – Ричард долил себе вина. – Любовь – такое чувство… Ты нуждаешься в человеке, несмотря на все его недостатки. Несмотря на ошибки… – мужчина задумчиво поболтал в бокале вино. – До сих пор помню, как увидел её впервые. Она была такая… улыбалась, смеялась, но почему-то создавала впечатление, что быть рядом с ней может только самый достойный.

Я поняла: Ричард выпил больше, чем могло показаться на первый взгляд. Красноречие никогда не входило в перечень его достоинств, но алкоголь сделал своё дело.

– И ты стал тем самым достойным, – заверила я, глядя ему в глаза.

– Я вас не защитил! Я исчез, заставив твою мать противостоять реальности. Выйти замуж за какого-то ключника!

– Он не…

– Её, женщину, достойную всего самого лучшего!

– Ты защищал нас!

Ричард рассмеялся.

– Защитил, как же … Астор Ревокарт был опасным человеком! – сказал мужчина внезапно. – Жестоким.

Я затихла, не перебивая. Ричард не любил говорить о прошлом, а любопытство ещё никто не отменял, поэтому я решила воспользоваться моментом.

– Он не руководил Железным Легионом, лишь отдавал приказы градам, а мы, в свою очередь, принимали все важные решения, часто – в обход его капризов. И пил он очень много! После каждого боя напивался в драбадан, не способный осознать реальность, в которой даже наследник Ревокартов может умереть, если примет неправильное решение или окажется недостаточно ловким на поле боя. А рисковать-то приходилось! – Ричард недобро усмехнулся. – Это один из тех случаев, когда благородная кровь не идёт на пользу. Он вступал в бой в форме наместника, и на него нападали с удвоенной активностью. Он это видел, понимал, но снять форму даже не думал. Клара, – мой отец приложил указательный палец к губам, – единственное, чего боятся так называемые благородные люди больше, чем смерти, – быть опозоренными.

– А что Таир Ревокарт?

– А что Таир? – фыркнул Ричард. – Он тогда был обычным подростком… Семья Ревокартов приезжала к старшему сыну в военные лагеря во время коротких передышек между боями, каждый раз в другое место, ведь мы продвигались вглубь Пангеи, постоянно меняя дислокацию. В новенькой одежде, наряженные… Люди их породы смотрелись в наших лагерях, как павлины среди ужей. Конечно же, все они очень гордились своим сыном. Бард Ревокарт, отец Таира, и сам был прославленным военным, он хотел видеть, как проходят тренировки, какие маршруты строит его старший сын и как тренирует подчинённых. В дни приезда родственников Астор блестел, как медная монета, – трезвый, прилизанный, продумывающий каждую фразу. Он очень хотел, чтобы отец не узнал, в каком плачевном состоянии находится его наследник.

– А младший? Таир?

Ричард хитро усмехнулся.

– Как же тебя интересует этот человек... Уверен, у тебя даже пульс подскочил, так ты хочешь узнать о Ревокарте-младшем.

– Отец!

– Хорошо-хорошо, шутки в сторону. В те времена мне не было никакого дела до малого вельможи, бегающего среди солдат. По правде говоря, я даже не думал, что из младшего что-то путное получится, учитывая то, что я знал о старшем. Конечно, я видел, что Таир восхищается братом, точнее, тем образом, который он сам себе создал, но тогда это не имело никакого значения.

– Понимаю.

– Уверена? – Ричард бросил в меня колкий взгляд. То ли насмешка, то ли нечто другое.