Когда исчезли деревья - Чекмаев Сергей Владимирович Lightday - Страница 2
- Предыдущая
- 2/3
- Следующая
Надо сказать, в первые мгновения я опешил. Все-таки трехмерные изображения в каталоге и рекламные вставки по головидению не смогли в достаточной мере подготовить меня к тому, что я увидел.
Самый обычный парень, лет где-то под тридцать, немного смазливенький даже, девкам, наверняка, нравился. Из пальцев рук уже проклюнулись первые зеленые веточки. Кожа на груди, животе и ногах — коричневатая, задубевшая, словно костяшки пальцев у каратиста. Глаза заросли так, что от них одни щелки остались, из правого плеча тоже торчат несколько листочков. Ноги, те вообще на человеческие не похожи — просто пучок корней какой-то.
Работяги плеснули в яму пол-литра зловонной гадости, бригадир сыпанул горсть ярко-розовых гранул из серебристого пакетика, и все вместе они принялись устанавливать дендроида вертикально:
— Чуть-чуть вправо возьми…
— Еще, еще немного.
— Так?
— Во! Отлично! Засыпай, ребята. “Интересно — кто он? Или точнее — кем был?”
Когда засохло последнее дерево где-то на Амазонке, народ попроще решил, что приходит конец света. Секты расплодились сотнями, “Гринпис” ринулся в последний бой за мировой океан, где еще плавала какая-то растительность. Положение спасли высоколобые из “Генетики”. Эти парни открыли способ частично совмещать человеческий и растительный набор генов. СМИ моментально окрестили получившийся организм дендроидом. Так и прижилось.
Дико все это было поначалу, конечно. Помитинговали тогда изрядно, бомб поназакладывали — жуть! А после — привыкли. Куда деваться?
Считалось, что монополией на создание дендроидов обладает наше горячо любимое государство. Стремясь вернуть паркам и садам привычный вид, власти городов высаживали дендроидов в общественных местах или продавали на заказ домовладельцам через раскрученные конторы, вроде “Гринуолда”. Поначалу государство превращало в дендроидов преступников, осужденных на смертную казнь. В первое время таковых оказалось немного, посему наш самый гуманный в мире Конституционный суд моментально утвердил череду законодательных актов, ужесточив меру наказания за половину средних и тяжелых преступлений. В уголовном кодексе я не силен, что простительно — я ведь не прокурор и не адвокат, но по головидению долго распинались про тридцать семь “дендроидных” статей, пока кто-то сверху не цыкнул на распоясавшихся репортеров.
Сначала подобные меры привели к большому притоку “кандидатов” в дендроиды — теперь высшую меру давали и за убийство любой степени, и за изнасилование, и за крупные грабежи, и даже за подделку продуктов первой необходимости… Не знаю уж, кого там осуждали, но из боссов “Пищевых добавок” пока еще никто не зазеленел. И вряд ли когда-нибудь сподобится.
Но, так или иначе, за последние три года кривая преступности резко пошла на убыль, что правительство не преминуло поставить себе в заслугу. На самом деле, конечно, криминал никуда не девался, просто снизилось количество зарегистрированных преступлений. Ибо теперь воры и убийцы, зная какая судьба их ждет, без особой теплоты встречали спешащих к месту заварушки полицейских. Стражи порядка все чаще натыкались на плотный огонь или загодя расставленные минные фугасы. Когда полицейским надоело умирать за просто так, они благоразумно решили, что своя шкура дороже абстрактных понятий о справедливости. Патрули стали “задерживаться” по пути к месту преступления, давая своим “клиентам” уйти.
После введения закона о принудительной эвтаназии еще одним источником материала стали неизлечимые больные. Дендроиды из них получались, прямо скажем, малость кривобокими, но для общественных мест — вполне сойдет. Кто там в парке будет приглядываться? Хоть что-то зелененькое шелестит ветками над головой — уже праздник.
Крепкие же красавцы-дендроиды из насильников и убийц распродавались в частное пользование.
Утверждают, что пышным цветом расцвела и подпольная торговля. Похитители людей теперь точно знают, куда сбывать товар. Ходят слухи, что кланы уже наладили нелегальный экспорт дендроидов за рубеж. Да еще среди эстетов, говорят, особым спросом пользуются дендроиды-дети, тоненькие, хрупкие, требующие постоянного ухода и заботы. Полиция пыталась с “зелеными” киднапперами бороться, законы выходили один жесточее другого, но ситуация не менялась. Точно как с детской порнографией: все с ней борются, а ее с каждым днем почему-то все больше.
Так что не исключено, что мой зеленый друг какой-нибудь месяц назад мирно вышел из своего дома за сигаретами и…
“Ушел из дома и до настоящего времени не вернулся. Был одет в…”
Хотя такой вариант маловероятен. Вряд ли столь солидная контора, как “Гринуолд индастриз” пользуется услугами криминала. Имидж портит, да и от проверяющих откупаться устанешь.
Не-е, скорее всего, мой — из страховых. Как раз похож: лицо интеллектом не блещет, руки-ноги мощные, мускулистые, но на преступника не тянет. Нет, точно — страховой. Когда в прошлом году “Национальная Страховая Компания” объявила о своей новой программе, общественность чуть за гнилые помидоры не схватилась. Ну как же! Нарушение прав человека! Незаконное лишение свободы! Правозащитники, естественно, подали в суд, но адвокаты-умельцы, похрустывая переполненными карманами, отмазали “Национальную” по всем статьям. И понеслась. Ее примеру последовали многие. Трущобы и бедные районы запестрели плакатами и вывесками, “Национальная” и иже с ней почти легально завлекали к себе безработных объявлениями типа: “стань зеленым — обеспечь семью!”.
Гринуолдовцы тем временем почти закончили. Дендроид горделиво высился в яме, раскинув руки с веточками. Бригадир снова подошел ко мне.
— Ну как? Довольны?
В принципе, мне нравилось, но признаваться в этом я не спешил. Пусть еще попрыгают.
— Как-то он неровно стоит, вы не находите? Бригадир обернулся, долго что-то прикидывал.
— Да нет, все в порядке… Если хотите, можем замерить, показать вам. Отклонение в пределах нормы — не более полуградуса.
— Может быть, не спорю. Отсюда он кажется немного кривоватым. Ну, ладно, раз вы, — я смерил его взглядом, — ручаетесь…
Работяги аккуратно разрыхлили землю вокруг дендроида, собрали свой инструмент. Повеселевший бригадир передал мне два аляповато украшенных пакетика с заказанными удобрениями и увесистый том руководства.
— Не забывайте в первое время его поливать. Хотя бы через день, а летом, в жару, лучше даже раз в сутки…
— Угу… — я почти не слушал наставления бригадира, листал инструкцию. А он не умолкал:
— Пока ветки не укрепятся, ни в коем случае ничего на них не вешайте.
В конце концов, он иссяк, снова протянул мне планшет заказа.
— Если все в порядке, распишитесь внизу, там где “претензий не имею”…
Претензии я, конечно, имел, но затевать разборки не хотелось — настроение постепенно выправлялось, да и дендроид своим безмятежным видом действовал успокаивающе. Как рыбки в аквариуме, честное слово! Теперь я и сам понимал, какими убогими корягами смотрелись в моем саду пластиковые макеты.
Раньше я все удивлялся: почему простой народ так яростно ненавидит искусственные парки? В первые годы после исчезновения деревьев власти понатыкали их в любом мало-мальски пригодном месте. Да только вот корявые и уродливые куски раскрашенного пластика не смогли заменить людям настоящие деревья. Психология, знаете ли. Тот, кто хоть раз видел оригинал, никогда не обманется копией, даже самой качественной. А уж о качестве в массовом производстве искусственных подделок и говорить нечего. После сотен поджогов, волной прокатившихся по стране, новомодные “парки” пришлось снести.
А мой дендроид — красавец! Фургон гринуолдовцев давно уж укатил, а я все никак не мог налюбоваться. И хотя денег все-таки немного жаль, оно того стоило. Я даже сполз с кресла и решил выдрать макеты, чтоб не портили впечатления. Ну, а раз уж встал, можно и подсветку в сад провести. Завтра Лилька заявится, надо все подготовить, да и остальные — соседи, прохожие — пусть смотрят! На нашей улице ни у кого дендроидов больше нет, только у меня, — пусть завидуют!
- Предыдущая
- 2/3
- Следующая
