Между двух войн - Чекалов Денис Александрович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/84
• Следующая

Констебль всегда считал, что несет личную ответственность за безопасность жителей Беркена. Он не мог допустить и мысли, что кто-то решится на воровство или грабеж в пределах города.

В его доме никогда не запирались входные двери. Этим Клиф хотел продемонстрировать, что надежно охраняет покой граждан. И об этом знали все.

Действительно, воровство и грабеж практически не имели места в Беркене. А если что и происходило, то до власть имущих, в частности Уотертауна, не доходило. Все решалось полюбовно или ударом острого клинка. Труп за городские ворота – на съедение хищникам. Никто не станет особо беспокоиться о пропавшем.

Но было и то, о чем никто не знал. Уотертаун считал, что для здорового сна ноги нельзя перегревать, а вот голову следует держать в тепле. Потому он носил ночной колпак. Об этом никто не знал. Кроме его жены.

В эту ночь Клиф долго ворочался, перед тем как уснуть. Неясная тревога, предчувствие беды не давали ему покоя. Наконец он забылся тяжелым сном.

Проснулся констебль внезапно, от удушья. Казалось, что-то навалилось на лицо и не дает дышать.

В комнате было темно. Спросонья он не сразу понял, что кто-то натянул ему колпак на лицо и чьи-то грубые руки вытаскивают его из постели.

Сперва он даже не поверил происходящему. Подобное не могло случиться с ним, констеблем Клифом Уотер­тауном.

– Не дергайтесь, и никто не пострадает, – сказал чей-то неприятный голос.

– Гляди-ка, кто бы мог подумать, что он спит, как старый козел, в ночном колпаке. Ну умора.

– Сильвия, – позвал Уотертаун жену. – Что вы сделали с моей женой?

– Не думайте ничего плохого. Ей никто не причинит вреда. Даже несмотря на то, что она жена государственного изменника. Женщина, что с нее взять.

– Я не могу идти в ночной рубашке. Снимите с меня колпак, я хочу видеть ваши гнусные рожи, – заревел Клиф.

– Зачем? – вновь прозвучал насмешливый голос. – Вы государственный изменник, продавали Беркен своркам и коронетам. Вас и судить никто не будет, удавят в камере, и все.

– Пошли. Мы сильно задержались.

– Вы не можете так поступить с моим мужем, – неожиданно раздался твердый голос жены констебля. – Не знаю, что вы там придумали. Он офицер, вы не смеете его позорить. Немедленно позвольте ему одеться.

– Ишь ты, как заговорила, в каземат с муженьком захотела, – загремел чей-то голос.

– Да ладно, ребята, она дело говорит. Пусть оденется. Чтоб там ни было, неудобно офицеру в бабьей ночной рубашке и в колпаке идти. Не сбежит небось. А сбежит, у нас его жена осталась. Одевайтесь, Уотертаун.

Весь красный от ярости, констебль вырвался из цепких рук и стянул с головы колпак.

В комнате стояли четверо. Сильвия со слезами на глазах сидела в кресле у окна.

Им не дали проститься, но Клиф был уверен, что жена, как только его увели, принялась рыдать.

Уотертаун не удивился, что они пошли пешком. Идти до ратуши было недалеко. Совсем некстати вспомнилось, как он вел туда же Майкла Амбрустера. В то время он был уверен, что поступает правильно.

Ирония судьбы или расплата за ошибки – но Клиф оказался в той же камере, в которую не так давно пытался надежно заточить эльфийского дипломата.

– Не расстраивайтесь, мой мальчик. – Голос Джоэла Линдена звучал по-отечески. – Вы просто вынуждены передать приказ. Ну, что там они придумали.

– Они велели арестовать вас как государственного изменника и поместить в камеру в городской ратуше. – Голос лейтенанта, который был ненамного младше коменданта, предательски дрогнул.

Еще немного, и он бы заплакал.

Линден задумчиво потер руки и улыбнулся.

– Доложите Дархму, что я убит при попытке к бегству. А труп выброшен или закопан. Одним словом, убит и погребен. Мне придется на время исчезнуть. Идите спокойно, вам нечего бояться.

Лейтенант и двое сопровождавших его молодых офи­церов покинули дом коменданта.

– Итак, старый лис решился на серьезный шаг, – размышлял Джоэл, быстро собирая все самое необходимое для бегства. – Нужно действовать быстро.

Карайа спокойно принял известие о мнимой смерти коменданта. Он поручил троим офицерам срочное задание – отвезти в столицу очень важный пакет. Выезжать нужно было на следующий день.

До столицы гонцы не доехали. Недалеко от Беркена их встретили вооруженные люди и расстреляли без суда и следствия.

Господин Карайа Дархм не прощал ни ошибок, ни предательства.

– А какая у тебя была в колледже оценка по магии? – с подозрением спросила Франсуаз. – Ты вообще лекции посещал?

Толстое щупальце рванулось вперед и нанесло демо-нессе мощный удар в корпус. Девушка покатилась по земле.

– Разумеется, я был лучшим учеником, – ответил я. – Ты цела?

– Я… – Франсуаз поднялась на ноги, но новый сильный удар вновь отправил ее в нокдаун.

– А, впрочем, не важно… Как же, как же мне вспомнить?

– Дезодорант не гелевый, – констатировало чудовище. – Этхорошо.

– Попробую мысленно перенестись в тот день, – пробормотал я. – Как сейчас помню. Я сидел за вторым столом, передо мной устроился Билли Боб. Большой был выдумщик.

Франсуаз поднялась снова. Щупальце, свернутое в кулак, уже неслось к ней орудийным снарядом.

Девушка отклонилась в сторону и молниеносным движением отсекла уродливый отросток.

– Больно же! – закричал монстр. – Слушай, а я тебя вспомнил. Это ты мне голову отрубила, да?

– Я поотрубаю тебе все, что можно, – пообещала Франсуаз. – И буду это делать очень медленно – чтобы ты успевал считать, сколько еще лап у тебя осталось.

– Гром и молния, Френки! – воскликнул я. – Я помню такие мелкие детали об этом дне. Если бы еще выцарапать из памяти лекцию…

Небеса потемнели, яркая вспышка озарила поляну, и ослепительный сноп энергии ударил Франсуаз прямо по макушке.

Прогремел гром.

– Получается же, когда не надо, – досадливо произнес я. – А все потому, что ты меня отвлекаешь, Френки.

– Что это было? – спросил монстр, осматривая небо. – Я же с утра радио слушал. Грозы не передавали.

Франсуаз выпрямилась. Ее роскошные волосы дымились.

– Майкл, – голос демонессы звучал почти спокойно, – когда не целуешься – держи язык за зубами.

– Поскорее здесь надо заканчивать, а то еще под дождь попаду, – заволновалось чудовище. – Вечно с вами, двуногими, хлопоты.

– Я хорошо помню эту лекцию, – пояснил я. – Если бы не твоя возня, Френки, я все бы уже припомнил. Существо деловито сказало:

– Только ты мне лап больше не отрубай. Больно это, знаешь ли.

– Так и должно быть, – успокоила его девушка.

– От тебя ничего же сложного не требуется. – Монстр был недоволен поведением Френки. – Жевать я сам буду, только не дергайся.

– Значит, лапы? – спросила Франсуаз. – Я не была уверена, но раз ты сам предложил…

Гибкое тело демонессы рванулось вперед. Ее сверкающий меч заиграл в воздухе. Чудовище не успело даже пошевелиться, как все его щупальца повалились на траву отрубленные.

– Надеюсь, – Франсуаз откинула волосы со лба, – тебе было так же приятно, как и мне.

Чудовище распахнуло рот, чтобы заверещать от боли. Его огромное тело, лишенное опор, пошатнулось и рухнуло на землю.

Трава заглушила громкие крики монстра.

– Надеюсь, ты не ушибся? – осведомилась Франсуаз.

Она неторопливо приблизилась к поверженному чудовищу и поставила ногу ему на шею. Существо начало метаться в агонии, но у него не было ни малейшего шанса освободиться.

– Знаешь, – бросила девушка, – а он очень мил – когда молчит.

Тушу монстра сотрясла последняя судорога. Его рот распахнулся, оттуда вывалился черный язык.

– Похоже, ему больше нечего сказать, – заметила Франсуаз. – Как успехи, Майкл?

Я неодобрительно посмотрел на нее:

– Френки. Ты все сделала неправильно. Если бы ты позволила ему съесть себя – у меня как раз хватило бы времени подумать в тишине. Но нет, надо было поднять шум до небес. Как тебе после этого не стыдно?

• Предыдущая
• 40/84
• Следующая