Баран и новые ворота - Калинина Дарья Александровна - Страница 48
- Предыдущая
- 48/67
- Следующая
– Я тоже видел фотографию, – живо смекнув, куда ветер дует, сказал Иван Алексеевич. – Ты, дед, что-то путаешь.
– Никто не похож? – растерянно спросил дедушка. – Должно быть, мне и в самом деле лучше пойти прилечь. В глазах какие-то образы встают. Так что, никто не видит сходства?
– Никто, – дружно заверила его вся семья.
– Мы видим, – сказала Юля, которой вдруг стало противно от всей этой комедии.
О себе девушки позаботились, а вот про Гиви им как-то не пришло в голову подумать и заранее отложить его часть находки. Теперь надо было хотя бы немного помочь парню.
– Вот, – сказала Юля, швыряя на стол рядом с драгоценностями фотографии князя, полученные от смотрителя в краеведческом музее города Боржоми. – Познакомьтесь с истинным наследником князя, которому и решать, как поступить с драгоценностями.
Разумеется, девушкам пришлось убраться сразу же после того, как Гиви удалился из дома Тамары Алексеевны, прихватив с собой свою часть добра. Впрочем, нужно заметить, что он поступил благородно и взял лишь то, что ему причиталось без всяких там происхождений, а просто за участие в поисках клада. Тамара Алексеевна заявила, что не потерпит больше в своем доме наглых обманщиц, которые воспользовались ее добротой и жестоко обманули ее.
– Это мне урок впредь, – говорила женщина, зорко следя за тем, чтобы несостоявшиеся невестки не прихватили с собой чего-нибудь из драгоценностей. – Нечего пускать за порог всяких подозрительных личностей, – начала она свою обличительную речь. – Вы меня разорили, вы недостойны войти в нашу замечательную семью. Вы разбили сердце моему отцу, сообщив ему, что его ребенок, которого он привык считать своим, на самом деле не от него. И вы оскорбили мою мать, прилюдно вытащив на свет божий грязное белье. И к тому же вы обманом выпытали тайну нашего рода и...
– И посмели найти для вас клад, – прервала ее Инна. – Вот что, уважаемая, семейка ваша рваческая, не говоря уж о том, что вы под носом у истинного владельца нагло присвоили себе драгоценности, которые ваш предок просто-напросто украл у него, верней, у его предка. Помолчите, а то дождетесь, что я пойду в органы и заявлю о том, что вы выкопали из земли клад и даже не подумали сообщить об этом правительству. А ведь этот клад вполне может покрыть национальный долг Грузии и позволить ей окончательно отстроиться после войны. Как думаете, каковы будут их действия?
Тамару Алексеевну словно ветром сдуло. Девушки без помех собрали вещи и вышли в сад, где их уже поджидали сконфуженные братья.
– Пойду попрощаюсь с Упиратом, – сказала Юля.
Никто не стал за ней следить, так как Инна в это время начала перечислять по пунктам, почему они с подругой не желают входить в семью, и близнецы полностью сконцентрировали свое внимание на ней.
– Ко всему прочему, вы разговариваете совершенно безграмотно, – напоследок заявила Инна, увидев, что Юля закончила ковыряться в конуре Упирата.
После этого ее заявления братья почему-то отказались проводить девушек до самолета. Впрочем, это было подругам только на руку. Они без помех отправили денежные переводы и посылки в Питер, надели на себя самые неброские из украшений и отправились в аэропорт.
Михайловский топтался на месте уже второй день. Опрос Любочкиных подруг ничего не дал. Никто из них не знал ее второго любовника не только в лицо, но даже по имени. Судя по всему, она хорошо умела держать язык за зубами, в отличие от ее первого любовника – убиенного Алексея, который познакомил ее с некоторыми из своих друзей.
Отпечатков пальцев в квартире Любочки была масса. Но все как-то не по делу. Больше всего самой хозяйки, что вполне логично. Но имелись также и трое мужчин, в разное время бывавших в гостях у Любочки.
Но, увы, один из них ни разу не попадал в поле зрения милиции, и потому его отпечатки не содержались в памяти милицейского компьютера. Михайловскому оставалось только мечтать о том времени, когда отпечатки пальцев всех граждан страны будут содержаться в особом банке данных и для опознания гражданина ему вовсе не обязательно быть уголовником. К тому же эти отпечатки можно было считать весьма спорными, поскольку они были оставлены лишь в одном месте, а именно под подоконником.
Отпечатки второго визитера принадлежали убитому охраннику, а он был стопроцентно мертв к моменту убийства Любочки. А вот «пальчики» третьего, хорошо известного милиции, были не слишком свежими, поэтому ими решили заняться чуть позже.
Одно было ясно – таинственному Любочкиному приятелю очень не хотелось себя обнаруживать. Тому могло быть несколько объяснений. Самое простое: он женат, а супруга могла быть Любочкиной подругой или работать вместе с ней. Для проверки этого предположения следователь отрядил двух оперов. Они старательно проверили всех бывших Любочкиных подруг, но среди них только одна была замужем, причем за таким тюфяком, что в любовных связях никак не заподозрить. Да и его «пальчики» не совпадали с найденными в квартире.
Остальные подруги находились в вольном полете, и следователь даже подумал: не тут ли кроется объяснение странного Любочкиного молчания. Вдруг она просто боялась, что шустрые подружки уведут у нее красивого любовника? Но дело осложнялось тем, что Любочкины подруги тоже опасались Любочки и ни одна ни на секунду не оставляла зашедшую в гости красотку наедине со своими кавалерами, не отлучаясь даже в кухню. Так что близко сойтись с кем-либо из них у Любочки не было практически ни малейшего шанса.
Покончив с подругами, опера приступили к исследованию личной жизни Любочкиных сослуживиц. Здесь им повезло значительно больше. Засура обожал всевозможные годовщины и юбилеи, на которые приглашались все сослуживцы. Присутствие их половин и вообще близких родственников горячо одобрялось и приветствовалось. Юбилеи отмечались в среднем раз в две недели. Это могли быть дни рождения сотрудников, свадьбы, годовщины свадеб, разного рода даты работы у Засуры и многое другое.
Здесь у Любочки могло быть богатое поле деятельности. Операм удалось установить, что у трех девушек, работавших одновременно с Любочкой у Засуры, имелись мужья. Двое других жили гражданским браком, еще двух связывали довольно тесные отношения, не перераставшие в брак только по причине отсутствия жилья. Молодые люди перебивались у родителей и копили на собственное жилье.
– И кто же из них? – спросил Михайловский, глядя на вереницу из шести пустых стаканов, аккуратно завернутых в целлофан.
Стаканы опера добывали одним проверенным дедовским методом. Где-то в середине разговора с подозреваемым один из оперов просил воды. Вода неизменно оказывалась теплой, хозяин нес стакан в морозильник, потом обратно, заляпывая его отпечатками своих пальцев. Потом второй опер перед уходом ловко отвлекал внимание, а первый прятал стакан в полиэтиленовый пакетик и в карман. Над стаканами уже поработали эксперты.
– Кто? – переспросил оперуполномоченный лейтенант Дитеев. – Никто! Ни один из парней не подходит в качестве любовника убитой. Во всяком случае, на квартире у нее ни один из них не бывал.
– Минуточку, а почему только шесть стаканов? – поинтересовался Михайловский. – Три мужа, два гражданских мужа, два постоянных любовника – всего получается семь.
– Так ведь подозреваемая Юлия Пернатых до сих пор не объявилась, – пояснил Дитеев. – А без нее нам на ее парня не выйти. На квартире у Юлии он не живет.
– Опять она! – досадливо поморщился Михайловский. – Так и думал, что она еще даст о себе знать. Ничего про нее не слышно?
– Нет, мы работаем в этом направлении, опросили друзей, но никто ее не видел после увольнения пятого октября.
– Спросите у родителей, должны же они знать имя человека, за которого их дочь собирается замуж, – рассердился Михайловский.
– Имя знают твердо – Антон. А вот фамилию уже путают. Юлина мама говорит Скрипченко. Папа – Скрипенко. Год рождения тоже помнят весьма приблизительно. Вроде бы дочь говорила, что Антон моложе ее, но на сколько – не сказала, а родители не стали уточнять, боясь услышать что-нибудь шокирующее. Мы проверили обе версии и на Скрипченко и на Скрипенко, но подходящих парней оказалось в городе всего трое и ни одиного Антона.
- Предыдущая
- 48/67
- Следующая
