Длинные руки нейтралитета (СИ) - Переяславцев Алексей - Страница 27

  - Хорошо ж. А вы чего предлагаете?

  - Опередить их.

  - Легко сказать... дистанцию сходу мои комендоры не ухватят, поправки понадобятся. Опять же, видно будет плохо.

  - Ну, может, я и помочь смогу.

  - ?

  - Да вот вам святой крест! Не сходя с места: дистанция не более тысячи четырехсот моих мелких шагов.

  - ???

  - Готов показать: примерно этак, - и казак прошелся мелкими стелющимися шажками сажени две, - ну, правда, шли не по прямой.

  Глаза у командира батареи прямо загорелись. Сна в них и на копейку не осталось.

  - Ага-а-а...

  Невзыскательный критик сказал бы, что это слово было пропето. Зануда и критикан настаивал бы на том, что Шёберг (в соответствии с фамилией) его прошипел. Как бы то ни было, в расчетах дистанций мичман был отнюдь не из последних.

  - Значит, будем пробовать, - и с этими словами мичман умчался поднимать команду по тревоге.

  Правда, скромный и застенчивый казак не упомянул, что у него есть мерзенькое ощущение (причем отнюдь не в районе головы), что назревает этакое нехорошее.

  Поручик Боголепов пребывал в возвышенных чувствах. Накануне вечером к нему явился посыльный от генерала Васильчикова и передал приказ: прибыть в распоряжение мичмана Шёберга на Камчатский люнет, пройти курс обучения, после чего он (Боголепов) получит в свое распоряжение гранатомет, дабы сражаться на Волынском редуте.

  Артиллерийский поручик был неглуп и отлично понимал, что успешный опыт с этой изумительной пушечкой - ступенька к карьере. От волнения он почти что не спал, а на Камчатский люнет поехал еще затемно, рассчитывая попасть туда к восходу солнца.

  Точно в то же время на позиции батареи попытался проникнуть флотский лейтенант, которого, как и Боголепова, остановили часовые. Шёбергу пришлось презреть сон, выйти к караулу, пропустить армейского поручика, лицо которого он помнил, и моряка, предъявившего командировочную бумагу (он оказался коллегой-артиллеристом с 'Первозванного', к тому же знакомым). Впрочем, незаметную для посторонних проверку негации мичман учинил.

  К некоторому удивлению как офицеров, так и нижних чинов, оказалось, что неприятель явно запаздывает с обстрелом и даже больше того: судя по подвозу других орудий в дополнение к существующим, а также увеличению запасов ядер и, похоже, пороха (его свозили в обвалованные укрытия), сегодня дело вполне могло и не состояться.

  Такую возможность грех было бы упустить. Шёберг отвел новоиспеченных гардемаринов в сторону, велел устроиться поудобнее и начал лекцию:

  - Господа, данный гранатомет как артиллерийская система кардинально отличается от существующих. В основе его действия лежит управление энергетическими полями, которые...

  Диспозиция у союзников была уж давно обговорена. Генерал Канробер (он заменил заболевшего Сент-Арно) со всей уверенностью утверждал, что ключ к Севастополю лежит на Малаховом кургане. С этой точкой зрения согласились не только генерал лорд Раглан, командовавший английским экспедиционным корпусом, но и все штабные офицеры. Чего там говорить: даже адмиралы Нахимов и Истомин подписались бы под этими словами. Француз также выразил уверенность, что по овладении Камчатским люнетом эта цель станет куда более достижимой - и это тоже казалось верным. Конечно, атака с трех сторон с предварительным захватом также Волынского и Селенгинского редутов была бы полной гарантией успешного штурма ключевой точки обороны, но... накануне выяснилось, что оба редута упорно держат оборону. Пехотный штурм без подавления артиллерии был предприятием сомнительным. Вот почему в соответствующем приказе требовалось сосредоточить огонь на люнете, но ни в коем случае не ослаблять подавление артиллерии других укреплений: с них не должно было попасть ни единого солдата в помощь соседям.

  И Неболтай, и Шёберг ошиблись в предположениях. По мнению командования союзников боеприпасов для полноценного обстрела все еще было недостаточно, и потому ждали еще одного подвоза.

  Команда 'Морского дракона' почти закончила погрузку припасов на очередной рейд, когда на причале объявился Неболтай.

  - Владимир Николаевич, с просьбою к тебе.

  - Слушаю, Тихон Андропович.

  - Вот письмишко... ну, ты знаешь, куда... с заказом на ружья с пистолями, вот деньги на их оплату, а еще вот бумаги на улучшение винтовочки. Дай бог здоровья Малаху Надировичу: он присоветовал.

  - Добро, перешлю, - тут моряк заметил некую потаенную мысль в выражении лица хорунжего и добавил, - еще что-то?

  - Мне-то самому не можно люнет покидать, там мои готовятся к отражению нападения, а вот малую подмогу спроворю. Вот тебе двое моих казаков, Федька Малоручко да Ванька Гирин. Ты не смотри, что молоды, я сам их натаскал, с винтовкою обращаются знатно. Прикроют они твоих в случае... ну, всяко же бывает. Ты за обиду не почти, однако ж вещун мне шепчет - не обойтись вам без драки.

  Семаков чуть задумался: нет, расширять круг знающих о пещере и портале не след.

  - Тихон Андропович; не взыщи, но этих молодцов с собой взять не могу. Сам знаешь, что там у нас... лежит. Вот если б ты пошел - то другое дело.

  Некоторое время Неболтай усиленно процарапывал ногтями затылок.

  - А когда к причалу вернуться полагаешь?

  - Ну, если ничего не помешает, то задолго до рассвета там будем. Как раз к 'собачьей вахте', четыре часа пополуночи, по-вашему сказать.

  - Эх-х-х... Ну, ладно. Тогда уж я с вами, своими глазами прослежу, чтобы попало к кому надо. Федя, Ванятка: давайте обратно на Камчатский, да скажите вахмистру: я, мол, буду перед рассветом. Дело тут важное.

  - Сделаем в аккурате, - последовал солидный ответ.

  'Морской дракон' двинулся в сторону Камышовой бухты, когда до заката оставалось еще порядочно времени. Семаков хотел удостовериться, что вблизи портала и пещеры нежелательных людей нет. Их не было. Зато был другой человек: Костя Киприанов, осторожно пробиравшийся в сторону драконьего жилища.

  Семаков подумал и решил, что мальцу совершенно не обязательно знать о существовании грота-стоянки корабля, и уж точно - о том, где именно он находится. Значит, надо было опередить.

  Маневр входа в грот впечатлил казака, хотя по его невозмутимому лицу вряд ли кто мог угадать эмоции. Но таковые проявились при первом же взгляде на ведущую вверх лестницу.

  - Владимир Николаевич, дозволь мне первому подняться. Неровен час, там вокруг шастают... всякие.

  Казак снял шапку, заткнул ее за пояс, с помощью одной руки (вторая держала винтовку) с недурной ловкостью поднялся вверх, откинул голову назад и лбом чуть приподнял крышку люка. Увиденное не обрадовало.