Голубое зарево (в сокращении) - Днепров Анатолий - Страница 9

• Предыдущая
• 9/33
• Следующая

- Саккоро говорит, что ему было бы очень приятно обогнать русских. Это, говорит он, предмет его, если хотите, личного тщеславия.

- Звучит не очень убедительно.

- Вот именно, Френк. Поэтому-то нам и нужно с вами хорошенько присмотреться и обо всем подумать.

5.

Из всех иностранцев, работавших у Саккоро, на острове Лас Пальмас разрешили жить только одному - Родштейну. Во-первых, как экспериментатор он всегда должен был находиться вблизи своих установок, а во-вторых, учитывая его беспринципность и жадность к деньгам, почему-то считали, что он надежный человек, не сбежит, потому что ему хорошо платят.

Когда начали изготавливать первые ловушки для антиводорода, Родштейн под руководством Долори переналадил линейные ускорители так, чтобы обеспечить рождение наибольшего числа гиперонов. При очень высоких энергиях гипероны превращались в целый каскад антинуклонов. Реакция протекала в миллиардные доли секунды, и было мало надежды на то, что антинуклоны успеют "слипнуться" в ядра элементов, более тяжелых, чем водород. Пока техники устанавливали счетчики и камеры, Френк и Родштейн обдумывали новые эксперименты.

Пояснял свои идеи Родштейн нехотя, лениво, выдавливая из себя хриплые невнятные слова.

Френк к этому привык и всегда слушал его с огромным вниманием.

- Род, вас не тянет домой? - спросил Френк, когда они во всех деталях обсудили предстоящую серию опытов.

- Тянет, - ответил Родштейн. - Я люблю сушу и ненавижу сумасшедшее солнце и водяную пустыню.

- Мне говорили, что вы собираетесь отправиться в джунгли и начать строительство личного противоатомного убежища.

- Собираюсь. Будьте уверены, вас не приглашу.

Френк беззлобно улыбнулся.

- У вас навязчивая идея. Вы ведь знаете, сколько хороших перемен произошло в мире.

- Перемены, перемены... Не очень-то верю я в эти перемены.

- Вы думаете, государства нарушат свои торжественные обязательства?

- Нет, не нарушат. Атомные и термоядерные атаки объявлены вне закона, во-первых, потому, что пораженную территорию невозможно будет оккупировать. Во-вторых, атмосфера будет так загажена, что на земле вдохнет все живое. В-третьих, тащить термоядерную махину даже на межконтинентальной ракете бессмысленно, так как современная противоракетная техника ликвидирует носитель с его грузом в тот самый момент, когда он оторвется от земли. Я абсолютно уверен, что именно по этим соображениям ядерная война не предвидится.

- Так, значит, вы согласны?..

- Нет, не согласен. Я знаю, что на земле время от времени появляются гитлеры. Просвещенные обыватели вроде вас и вашего профессора Фейта, разрешают этим шизоидам пробираться к власти. А у параноиков начинает, как раковая опухоль, разбухать идея возвыситься над всем человечеством, завладеть всем миром и командовать судьбой каждого человека...

- Бред, Родштейн! Нынешнее общество не позволит, чтобы такое произошло.

- Не позволит? Знаете, я как-то думал, за что так по-хамски олимпийские боги расправились с Прометеем, который украл у них огонь и подарил его людям? Он забыл, что среди миллионов людей, которые будут пользоваться огнем для того, чтобы согреться и сварить себе пищу, обязательно найдется несколько десятков идиотов, которые, воспользовавшись огнем, причинят людям больше бед и страданий, чем люди сами себе добра... Прометей был просто недальновидным политиком.

Френк возразил:

- Конечно, уроды есть. Но хороших людей больше. Они-то и не разрешат уродам стать поджигателями...

- Это в том случае, если поджигатель как сумасшедший бегает с факелом в руках и сует его под крыши... Такого, действительно, можно поймать и остановить. Но если маньяк умен и хитер, а его могущество умещается в кармане?

Френк улыбнулся и снисходительно похлопал Родштейна по плечу.

- Вы, оказывается, фантазер, Род!

- Зато у вас нет никакой фантазии. Вы знаете физику, а вот цели, ради которой вы трудитесь, у вас нет.

- Я верю в разум...

- А кто не верит? Во все времена истории люди верили в разум... И тем не менее войны были.

Родштейн встал из-за стола и, бормоча себе под нос "разум, разум", вышел из кабинета.

Долори на секунду представил себе все многомиллиардное население земного шара, против которого выступает один человек - желто-серый старец Саккоро, и ему стало смешно. Чушь!

6.

Дверь ему открыла Лиз. Она стояла стройная, теплая, обворожительная.

- Ты здесь. Лиз! Боже, как неожиданно!.. И ни слова предупреждения!

- Я решила сделать вам сюрприз: Вам, господин Долори и своему милому отцу, профессору Фейту.

Он порывисто обнял ее.

- Отца дома нет, - прошептала она и крепко прижалась к нему.

- А теперь расскажи, где ты была? - наконец спросил он, когда они сели на диван.

- Френк, я была всюду. Ездила, как сумасшедшая, из одного конца страны в другой для того, чтобы хоть на минуточку забыть тебя. Мне это иногда удавалось, но не очень часто. Ты ведь знаешь, я предприняла это путешествие только для того, чтобы не отвлекать тебя 6т работы.

- Вот как? - удивился он. - Кто же тебя надоумил?

- Как всегда, мой мудрый, всезнающий профессор Фейт. Перед моим отъездом у нас с ним был серьезный разговор. Длинный и очень скучный, со ссылками на античных классиков, на Фрейда и Павлова, на Ньютона и Лейбница, в общем, на все те источники, в которых говорится о благотворном и неблаготворном влиянии женщины на творческий процесс, который происходит у всех мужчин вот здесь.

Она хлопнула Френка по лбу.

- Ну, знаешь, я обязательно поговорю с твоим папой. Кстати, ты не знаешь, где он сейчас?

- Знаю. Он сейчас на острове Овори у самого господина Саккоро-старшего.

- Он его вызвал?

- Профессор Фейт сам потребовал аудиенции. Он говорит, здесь на островах произошли какие-то странные события. Да я и сама это заметила. Представляешь, перед посадкой в вертолет домой, на Овори меня подвергли самому настоящему обыску! И знаешь, кто этим делом там заправляет? Старый урод, которого я знаю еще с войны. Тогда он был майором. Его фамилия Сулло.

- Кстати, здесь еще один твой знакомый военных лет, Джеймс Семвол.

- Я знаю. Похоже на то, что они решили в миниатюре воспроизвести свою старую организацию! Зачем вся эта комедия?

Френк вспомнил разговор с Родштейном.

- Если бы только комедия. Впрочем, я уверен, что профессор сумеет поставить все точки над "и". А пока забудем все это, Лиз!

Стало совсем темно. Разговор затих. Они просидели бы так до самого утра, если бы около двенадцати ночи внезапно не открылась дверь.

- Папа, это ты? - воскликнула Лиз.

- Да. Френк здесь?

От неожиданности Френк вздрогнул. Уж очень резок был голос профессора.

Вспыхнула люстра. Профессор Фейт быстро пересек гостиную, уселся в кресло.

- Я только что от Саккоро. То, что мне удалось узнать, привело меня в бешенство.

- В чем дело, профессор?

- Прежде всего, он заставил меня ждать около получаса. Как будто я какой-то мальчишка. Негр слуга сказал мне, что господин Саккоро ведет важную беседу с военными господами. Из кабинета гуськом потянулась компания, выряженная в идиотскую одежду наших "вооруженных сил". Я влетел в кабинет совершенно разъяренный. Он сидел за письменным столом. "Я вас слушаю, Фейт, промычал он. - Только короче. Через час ко мне придут". - "Хорошо, короче, так короче. Я хочу знать лишь одно: что происходит на островах? Почему здесь появились военные? Почему расставлены часовые? Почему моей дочери учинили обыск? Почему?" Он меня прервал, спросив: "У вас еще много "почему?" - "Пока достаточно!" - Я буквально задыхался от гнева. - "Потому, профессор Фейт, что я так хочу".

- Он вам так и ответил? - воскликнул Френк.

- Буквально. Я даже потерял дар речи. Я хотел было еще что-то сказать, но он в этот момент встал и зловещим голосом начал спрашивать меня: "Почему вы работаете так медленно? Почему до сих пор не получен главный результат? Почему русские нас во всем обгоняют? Почему вы не загружаете должным образом иностранцев? Например, этого Мюллера, которого мне так расхваливал Семвол?"

• Предыдущая
• 9/33
• Следующая