Зеркала бьются к счастью! (СИ) - Клименкова Антонина - Страница 3

- Стой, куда? - возмутилась хозяйка.

- Домой. Благодарю за хлеб, за соль, за чай.

- Ишь, навострился! А кто будет утешать девицу? Мне сейчас перед свадьбой плакать положено и косы на себе рвать. Кто удерживать будет? Хочешь, чтобы я на собственной свадьбе опухшая была и лысая?

- Щас! - кивнул Ваня. - Нашла дурака! Останусь, а твой могучий и влиятельный за твою похищенную невинность мне голову с плеч?

Василиса хмыкнула, отмахнулась вяло:

- Он в мою невинность уж давно не верит. А раз не верит, так пусть она ему не достанется!

Тут Ваня сплоховал по-крупному: девица-чародейка ему зубы заговорила, а пока он стоял, как столб с ушами чебурашки, она вдруг подхватилась и на него набросилась с жаркими поцелуями. А у Вани, надо признать, со школьного выпускного секса не было совсем, а хотелось иной раз вельми дюже. Ну, вот он и не стал отказываться от соблазнительного предложения, пусть это дело грозило обернуться немалыми проблемами в будущем. Разгоряченное пирожками и душевными разговорами тело о будущем думать не желало, к доводам рассудка повернулось задом, а к удовольствиям оживившимся передом... Мда. В общем, если кратко: увела Василиса ошалевшего от напора Ваню в опочивальню, уложила на постель девичью двуспальную, на перины пуховые, на подушки оборчатые. Портки джинсовые с него стащила ловко, он аж едва уследил.

- Погоди! - выдохнул Ваня, уцепившись за собственные трусы, норовившие отправиться в экстрадицию на люстру к джинсам в компанию.

- Что такое, голубчик мой? Али не люба я тебе? - засмеялась чародейка, поверх белья схватившись за предмет искушения, уже твердый, аки замороженная сосиска, но пышущий жаром, словно только что из микроволновки.

- Люба, вроде бы, - неуверенно пропыхтел Ваня. - Только дозволь я в аптеку сбегаю, океюшки?

- Что это вдруг? Неужто захворал внезапно? Живот прихватило от моих угощений? - не подумала его отпустить проказница.

- За презиками же! - взвыл в голос от ее поползновений к мужскому сокровенному Ваня.

- Зачем это?

- Ну, это, вдруг ты... - промямлил Ваня.

- Вдруг я заразная? - подсказала, смеясь, Василиса.

- Нет же! Ну, это, вдруг я...

- Вдруг ты после этого папой станешь? - догадалась Василиса. Уверенно отмела обоснованные страхи: - Не боись, не станешь. Тем более я ж после этой ночки уеду далеко и навсегда, так что, если оплошаю, к тебе гонцов за алиментами всё равно не пришлю, ибо всей твоей зарплаты гонцам даже на дорогу в один конец не хватит.

Утешенный ее сладкими речами, Ваня согласился на любовь без латексных преград. Распаленный ее бесстыдством, возлег он на нее, теплую до жаркого, зацеловал нежные губы и волнующиеся перси, освобожденные от пуш-ап оков кружевных. Она же обняла его ногами своими длинными крепко, к себе пылко прижала для точной стыковки организмов. В общем, дальше пошло всё, как положено. Главное, Ваня в угаре развратных возвратно-поступательных движений чреслами не потерял голову окончательно и, доставив неземное наслаждение хозяйке, всё-таки умудрился вовремя покинуть гостеприимное лоно и запятнать семенем не нежное девичье нутро, а постельное белье в цветочек.

И так им обоим прелюбодейство сие понравилось, что после краткой передышки решили сразу и продолжить.

Села Василиса на Ваню верхом, ухватив внутренними мышцами за быстро воспрянувшее естество, да принялась скакать во весь опор, кровать раскачивать, приговаривая:

- Н-но! Покатай меня, Сивка-Бурка, Вещая Каурка! Встань подо мной, как дуб под луной!..

Ваня и рад был покатать... Пока не заметил, что кровать от их скакания торцом ударяется о боковину стоящего вблизи шкафа. От совместного раскачивания мебели у гардероба дверца отворилась. Причем медленно так открылась, словно над Ваней издеваясь - показав на внутренней стороне приделанное к дверце зеркало.

Ваня напрягся, глаза сами собой всмотрелись в замутневшую глубину зазеркального пространства... Мелькнула тень! Ваня глянул на Василису: та не видела, конечно, продолжала скакать на нем, развернувшись спиной к шкафу.

Но тень не вернулась, и зеркало не покрылось трещинами. Почему-то это испугало Ивана больше, чем привычный звон и грохот.

- Вань, ты что-то увял? - отвлекла его от напряженного созерцания Василиса, нутром почуявшая неладное.

Проследив за тревожным взглядом любовника, она оглянулась - взвизгнула и скатилась с Ивана, расторопно спряталась за его спиной.

Зеркало прекратило существовать, провалившись в иной мир. Оно стало проходом сквозь измерения, но слишком узким и тесным: дверца шкафа сорвалась с петель, когда в комнату вывалилось, с трудом протиснувшись, нечто огромное, черное и жуткое.

- Нихрена себе Сивка-Бурка!.. - вырвалось у Ивана.

- Касечка пришел! - тоненьким слабым голоском воскликнула Василиса, впечатленная явлением. Вкрадчиво пояснила для Вани, доверительно поглядев в глаза: - Жених мой, Касьян. Я тебе про него недавно рассказывала.

4

С полным правом Иван мысленно похвалил себя за выдержку и трезвомыслие. Мало, что от испуга честь и достоинство не замарал, так еще умудрился одеться, расторопней призывника на побудке, даже не перепутал у штанов и футболки зад с передом и изнанку с лицом. Рубашку, правда, застегивала ему Василиса, а то он пуговицы не в те проранки вдевал трясущимися пальцами.

Василисин нареченный им не мешал. Он сам потратил немало времени на приведение своей личности-внешности в порядок, приличный для здешнего мироздания. Ваня внимательно следил за процессом: выплеснувшийся из зеркала сгусток шевелящейся тьмы сперва выбросил во все стороны длинные паучьи лапы из колышущейся дымной черноты, заполнив собой весь ковер, украшавший пол спальни. Затем эти лапы подобрались, сложились вокруг центра спиралью, подчистив за собой тьму, растекшуюся было вьющейся туманной лужей. Сгусток плавно вытянулся в человеческий рост. Туман сбился в плотную материю, зыбкая чернота оформилась в складки реальной ткани. Ткань приняла форму плаща с капюшоном.

- Доброй ночи, - произнес Касьян, отбросив с головы капюшон.

- И тебе не хворать, - проворчала в ответ Василиса.

Иван глядел и глазам не верил: нечто бесформенное ирреальное превратилось в обычного мужика лет под сорок. На морду лощеный, как говорят: «черты лица правильные». Но выражение физиономии настолько пафосное, что за простое приветствие хочется врезать пролетарским кулаком по длинному породистому носу. С другой стороны, Ваня понимал, что на его месте в такой ситуации у него самого морда была бы не просто зверская, а невменяемая - шутка ли, застать свою лихую невесту верхом на голом парне! А этот ничего, как будто бы спокоен, душить Дездемону не порывается, на Ваню косит черным глазом с любопытством.

- Может, чайку попьем? С пирожками? - предложила молчащим мужчинам Василиса.

- Кофе, если не трудно, - поддержал предложение этот «Дракула» во фраке и плаще. - Черный. У меня еще множество дел запланировано на эту ночь.

- Трудоголик! - фыркнула Василиса. Но пошла на кухню, да не просто нагреть воды для растворимого, а взялась колдовать над туркой.

Под чарующий аромат крепкого кофе с крошкой гвоздики и капелькой бренди они втроем обманчиво дружелюбно расселись на кухне.

- Итак, в полночь вышел срок, данный тебе на размышления, - обратился Касьян к Василисе.

- Неужели? А я чуть не забыла! - съехидничала та.

- Почему ты дала слово выйти за меня, ты тоже запамятовала? - выгнул бровь суженый.

Ваня прихлебывал кофе из крошечной чашечки и ощущал себя лишним на семейном интеллигентном скандале. Но раз согрешил с чужой невестой, обязан сидеть и слушать в оба уха.

- Так напомнить? - нажимал Касьян. Неожиданно обратился к Ване, едва не поперхнувшемуся: - Она не хочет сочетаться со мной браком! Ты слышал? Будто я этого хочу! Вот только загвоздка в том, что эта ведьма в долгах по самые уши. И долги ее покрываю я собственным капиталом. Причем мне самому она спалила дворец! Уничтожила родовое гнездо со всем содержимым антиквариатом без возможности восстановления.