Львы Кандагара (ЛП) - Брэдли Расти - Страница 2

            Жесткий удар по правой задней части нашего грузовика напугал меня. Я высунулся наружу, и повернул голову, в этот момент увидел ярко красную вспышку от другого врезавшегося в землю снаряда РПГ. Посыпавшиеся со стороны талибов красные трассеры их пулеметов врезались в борта машин и землю вокруг нас, рикошетя во всех направлениях. Я повернул свой пулемет М240 в этом направлении так быстро, как только мог. Сеть канав, которые проходили в шести футах от нас и покрытых густой растительностью в некоторых местах разразилась огнем противника.

            «Контакт справа, контакт справа!» - заорал я, перекрикивая грохот пулеметов. Все пулеметы и гранатометы моей команды сосредоточили огонь на противнике. Нужно было обрушить на врага столько огневой мощи, сколько это было возможно.

            Перед нашим грузовиком были в основном здания и окружающие их глиняные заборы. Мы были открыты и уязвимы. Взрыв РПГ около переднего бампера наполнил мой рот сильной зубной болью и сильным привкусом взрывчатого вещества, но я был жив.  Противник был справа, спереди и слева. Их засада почти разрезала нашу колонну на две части. Не давая подкреплению вступить в бой. Это было их первостепенной задачей. Разделить нас, привести в смятение и уничтожить каждого из нас. Нам нужна поддержка с воздуха СЕЙЧАС!

            Голландские боевые вертолеты Апач кружили над нами. Глухой звук огня их 30-мм пушек был словно музыка. Первые две из четырех 70-мм ракет попали в высокий дом, который был не дальше чем в ста метрах от меня. Сильные взрывы проделали в доме большие трещины, и как только пыль осела, афганские солдаты открыли по ним огонь, убив четыре или пять, выбегавших из здания ошеломлённых и растерянных  боевиков движения «Талибан». Убитые обычно падают, словно тряпичные куклы, так было и в этот раз.

            Я предполагал, что мы столкнулись с пятьюдесятью или восьмьюдесятью боевиками вокруг холма. У нас же было шестьдесят солдат АНА, тридцать операторов SF из трех А-групп и одна команда управления В-группы. В-группа должна была состоять из двенадцати человек, но сейчас их было только четверо в грузовике. Наша цель - пост Sperwan Ghar располагался на господствующей высоте над долиной фермерских хозяйств, разделенных системой глубоких канав. Этот пост был стратегически важен, потому что тот, кто им владел, контролировал всю долину вверх и вниз по течению реки.

            Пытаясь продвигаться к горе, мы запросили по рации в тактическом операционном центре (T.O.C.)  дополнительные разведданные. В T.O.C.  в режиме реального времени с помощью беспилотника Predator наблюдали за ходом битвы, которая кардинального отличалась от того, с которой нас знакомили на брифинге.

            «Коготь 30, это Орел 10. Сложилась следующая ситуация: количество врагов не десятки, а сотни, может быть, даже тысячи. Они повсюду! Вы слышите, прием?»

            Мы уже расстреляли половину боезапаса. Теперь мы оказались еще в подавляющем меньшинстве против сотен боевиков Талибана, окруженные со всех сторон.

            У нас очень серьезные проблемы.

 Август 2006

            Массивные колеса транспортника С-17, взвизгнув, коснулись посадочной полосы аэродрома в Кандагаре. Самолет резко дернулся, его мощные двигатели ревели до тех пор, пока он, наконец, не покатился к остановке в конце взлетно-посадочной полосы. Спустя 10 минут нам разрешили отстегнуть ремни, мы оставили свои удобные места, расположенные по бокам грузового отсека. Парни сползи с поддонов с продовольствием и тентов, покрывавших грузовики. Никто не разговаривал, все выглядели, как лунатики. Толчок колес при ударе об асфальт разбудил нас. Протерев заспанные глаза, я потянулся и оглядел фюзеляж самолета, остальная моя команда тоже проснулась, но выглядела неважно. Ревущие двигатели дотолкали самолет до большой белой буквы W, нарисованной на ВПП и затем он вырулил к терминалу.

            Полет всегда был для меня важным поворотным моментом, когда я осознавал реальность, что идет война, и скоро я окажусь в самом её центре. Семнадцать часов назад, когда самолет поднялся в воздух, я попытался отбросить страхи о будущей жизни. Это были больше ментальные переживания, чем физические, ведь в следующие восемь месяцев мне предстоит быть дипломатом, миротворцем, учителем и охотником. В плохие дни я буду в роли охотника.

          Оставлять свою семью всегда было самым трудным. Это хуже чем находиться в бою, хуже, чем дерьмовые условия жизни или хуже чем быть раненым. Неизвестность делает этот момент еще более тяжелым. Я никогда не знаю, когда говорю «пока» в последний раз. Когда я был молод, я думал о женитьбе, хотел сильную независимую жену, которая могла бы позаботиться о моей семье, если со мной что-нибудь случится. Бог дал то, чего я хотел.  Но разлука берет свое. У моей жены уже усталый вид. Оставлять ребенка мучительно больно. Он хочет знать, почему вы уходите, но вы не можете ему этого объяснить. Но почему-то для меня это слишком просто. Моей семье трудно понять причину, по которой я постоянно уезжаю за тысячи километров, чтобы сражаться. У нас нет на этот случай особых ритуалов. Я просто стараюсь провести как можно больше времени с семьей, перед тем как отправиться в Форт-Брэгг.

       Когда я пришел в армию, «Буря в пустыне» уже подходила к концу. У меня было высшее образование, но не было возможности поступить в офицерскую школу. Но для меня это было не важно. Я просто выполнял свой долг и смотрел на мир. Прошло совсем немного времени, прежде чем я стал сержантом корпуса. Мне нравился дух товарищества, и я был готов учиться всему, чему мои старшие по званию сержанты готовы были меня научить. Я был словно губка, впитывая все чему меня учили. Я получил свои рейнджерские петлицы, прошел воздушно-десантную подготовку и даже окончил школу следопытов в Малайзии. И несколько лет спустя я получил шанс поступить в офицерскую школу, в конечном итоге был отобран в Специальные Силы. Будучи еще сержантом, я всегда чувствовал, как надо работать, мотивировать и вести за собой людей, это сделало меня лучшим офицером. Эти навыки и внимание к деталям сослужили мне хорошую службу в дальнейшем.

          Когда я окончил квалификационные курсы Сил Специальных Операций, мне досталась команда, достойная игры за Супер Кубок. После моей первой смены в составе Специальных Сил некоторые мои старшие товарищи были вынуждены уйти в службы технической поддержки, чтобы оставаться в составе спецназа. По-моему, убирать людей из сплоченного коллектива с таким огромным опытом не лучшая идея, но моё личное мнение тут никого не волнует, мы ведь, в конце концов, в армии. К счастью, остальные члены моей команды были отличными наставниками. Когда новые ребята прибывали, они немедленно становились частью команды, и мы вместе двигались дальше.

          Очень скоро после присоединения к своему отряду я понял, что солдаты Специальных Сил и наша организация для окружающих в целом достаточны загадочны. Мы живем, работаем и учимся в рамках одной системы взглядов и понятий. С одной стороны, каждый день был похож на 12 сентября 2001 года, когда мы наконечник копья, живем на заднем дворе у террористов с минимальной поддержкой или вовсе без неё. Наша страна требовала крови и голов  террористов, прячущихся в Афганистане, и мы должны были стать инструментом этой мести. С другой стороны, мы пытались построить заново эту страну, освободить людей от жестокой идеологии Талибана – это более сложная задача. Чтобы выполнить это ключевое задание нашей миссии необходимо полностью отрешиться от западного мышления и принять мышление Афганистана, погружая себя в его общество, племена, языки, культуру, религию и основы его философии. Было крайне важно определить и удовлетворить потребности афганского народа, поскольку они встали на путь перехода от воины к миру. Они нуждались в безопасности, образовании, организации честного политического представительства и гражданской инфраструктуры. Мы поняли, что такой переход займет несколько поколений и будет стоить кучу денег. Мы понимали, что Афганистан как государство обязательно одержит победу в этом стремлении, иначе все наши жертвы будут напрасными. Афганцы не видят свою страну на кладбище других империй. Мы были там не для того, чтобы одержать победу над этой страной, а для того чтобы помочь им восстановить свою страну, и афганцы это знают.