Дозор навсегда. Лучшая фантастика 2018 (сборник) - Дивов Олег - Страница 17

– Угу.

– Ты должен научиться выживать среди стада, в которое превратилось ваше поколение. Мне было проще, Марти, – у меня не было выхода. Погибли мать и сестра Луиза, мне было восемь, у меня на руках был двухлетний брат, нас устроили в приют… Ты знаешь, что такое приют военных лет? Это было очень дрянное детство, Марти. Это не планшеты и не конфеты. Мы были никто и ничьи в разрушенной войной стране. Я пошел в армию, чтобы Анри смог получить образование, – Анри был мой капитал, я в него вкладывался. А когда Анри получил степень по экономике, он стал мозгом, а я стал его руками. Мы не спали, мы не ели, мы работали, Марти! С пяти утра и до полуночи! Знаешь, сколько мебели я собрал вот этими руками за первые двенадцать лет, пока мы не встали на ноги? Знаешь, сколько раз мы ошибались, сколько раз падали и начинали почти с нуля, сколько оскорблений я слышал, сколько встречал циничных и лживых людей, набивавшихся в партнеры?

– Угу…

– Но каждый раз я заставлял себя делать то, чего не желала свинья внутри… Ты думаешь, я жестокий, я требовательный?

– Угу…

– Нет, Марти, это – жалкие крохи той жестокости, которую я ежедневно предъявляю к себе. А иначе я бы уже давно умер.

Он остановился на мосту и принялся раскуривать свою трубку.

– Угу, – сказал я невпопад.

– Я знаю, Марти, – дядя Джо затянулся, – знаю, как я тебе надоел. Я отстану от тебя в двух случаях. Либо когда умру, либо когда увижу, что ты сам хозяин своей свинье, а не плывешь по течению в облаке дерьма и мусора! – Он выпустил изо рта дым.

– Дядя Джо, – не выдержал я. – А курить ты не пробовал бросить?

На его лице появилось задумчивое выражение.

– Пробовал, – кивнул дядя Джо, – но у меня не получилось. Я ведь тоже не ангел.

– Ну, вот видишь! – оживился я, но дядя Джо поднял руку.

– Это лишь значит, что я плохо пробовал или мне было не нужно. Ты хочешь от меня чуда? Тебе показать, как бросают курить?

– Ну… – замялся я.

– Вот так бросают курить, – сказал дядя Джо и кинул с моста свою трубку, а следом полетели зажигалка и табакерка.

Больше дядя Джо не курил.

Я давно потерял счет дням. Мобильник дядя Джо у меня отобрал. Синтия пыталась звонить, но с ней поговорил он: сказал, что Марти очень занят своим дядей и его надо оставить на время.

В один из дней мы возвращались домой через мост Миллениум, как вдруг дядя Джо остановился, вцепился в перила, а затем схватился рукой за сердце.

– Дядя Джо! – закричал я. – Дядя Джо, тебе плохо?

Со всех сторон к нам бросились туристы и прохожие. Но дядя Джо помотал головой и вдруг улыбнулся.

– Отпустило! – сказал он счастливо, и прохожие потеряли к нему интерес.

– Сердце? – взволновался я.

– Нет, – дядя Джо потряс головой, – душу отпустило. Посмотри, Марти, какая красота! В какой красивый мир мы попали! – Он поднял трость и указал вдаль, на огни Тауэра, глаза его светились. – Какая красивая Темза!

– Я не люблю Темзу, меня в нее Сяолун головой макал и, наверно, скоро утопит.

– Не утопит, – беспечно откликнулся дядя. – В этом нет смысла – трупы долги не отдают. Сяолун хочет, чтобы ты хорошо работал, хорошо жил и отдавал долг.

– Это он тебе так сказал? – удивился я.

– Это я ему так сказал, – ответил дядя Джо. – Так что расслабься. Ты умеешь радоваться жизни, Марти?

– Не знаю… – растерялся я.

Дядя Джо обнял меня за плечо.

– А ты должен уметь и это, Марти! Ты должен уметь не только приказывать своей свинье, но и выгуливать ее, давать ей резвиться. Ты должен чувствовать красоту, музыку, еду, красивых женщин! И каждый раз ты должен говорить себе: какое счастье, какая красота! Ты понимаешь меня?

– Угу.

Дядя опустил взгляд и стал смотреть вниз, на блики Темзы.

– Здесь очень хороший мир, Марти, – сказал он тихо. – Как мне жаль его покидать. Почти нет войн, везде достаток, всюду эти ваши новые технологии, все, что нам давалось кровью, вы получаете прежде, чем успеете пожелать… Если б только я мог стать опять молодым, Марти! Я бы работал как бык дни и ночи, я бы открывал эти ваши стартапы, как консервные банки. Я бы гонял на велосипеде, путешествовал, искал и добивался свою Мэй… Ох, Мэй…

Он замолчал, улыбнулся и уставился вдаль.

Я стоял рядом, смотрел на огни Тауэра, на огненные блики и все пытался понять, что за необыкновенную красоту увидел дядя Джо. И мне показалось, что я тоже вдруг ее увидел – словно мне передалась наконец его энергия, которую он так долго пытался в меня впихнуть. Мы были на одной волне. И кажется, он тоже меня чувствовал.

– А ведь знаешь, Марти, – сказал дядя Джо, – я был уверен, что навсегда потерял это счастье жить, и мне остался только долг… Но нет, я снова чувствую! – Он обвел тростью все вокруг и улыбнулся совершенно счастливой улыбкой.

– Какое сегодня число, дядя Джо? – вдруг спросил я.

– Пятнадцатое мая, – ответил он без паузы.

Меня окатило холодом.

– Пятнадцатое мая? То есть ты со мной возишься уже месяц?!

– Да, – просто ответил дядя Джо. – И оно того стоило. Да, Марти?

Я молчал потрясенно.

Дядя Джо полез в карман плаща и протянул мне мой телефон. Потом отсчитал из бумажника стопку денег и тоже вручил мне.

– Что это значит, дядя Джо?

– Ты свободен, Марти. Я сделал для тебя все, что мог. Дальше – сам. А я устал. Я поеду домой.

Он развернулся и пошел по мосту, не оборачиваясь. А я смотрел ему вслед, пока он не скрылся в толпе.

Я включил мобильник, и мне тут же позвонила Синтия. Она была очень взволнована и раздражена.

– Что происходит? – кричала она. – Где ты был все это время?

– Учился, – сказал я. – Ты в центре? Давай встретимся через час в нашем пабе.

Я купил букет желтых роз, пришел в паб и вручил цветы Синтии. Она была очень удивлена – я ей не дарил цветов давным-давно.

– Желтые розы? – спросила она.

– Викторианский язык цветов, – объяснил я.

– Не знаю такого языка.

– Я тоже на это надеюсь.

– Да ты ли это вообще? – спросила она, оглядывая меня. – Что с тобой стало? Ты же стал худой, ты же… А что с дядей? – спросила она быстро. – Он оставил тебе наследство?

– Нет. Он перевел все активы в Красный Крест.

– Да ты смеешься?! – рассердилась Синтия.

– Я абсолютно серьезен.

Синтия обиженно поджала губы.

– Нет, так не годится, Марти, – сказала она. – Ты должен уговорить дядю оставить наследство тебе! Слышишь? Тебе! Если ты этого не сделаешь, то я не знаю… я уйду от тебя!

– Вот прямо уйдешь? – улыбнулся я.

– Я не могу жить с таким бесхребетным человеком! Мы с тобой столько лет ждали этого наследства!

– Мы? – уточнил я.

– Да, мы! – капризно повторила Синтия. – Мы не чужие люди, Марти!

– Конечно, – кивнул я, – у тебя ведь есть даже ключ от моей квартиры. Ты его не потеряла, надеюсь?

– Нет, вот он…

Я аккуратно взял у нее из рук ключ и поцеловал в щеку.

– Спасибо тебе, Синтия, – сказал я. – У нас было много хороших моментов, которые я запомню навсегда. Но наши пути разошлись, и больше мы не увидимся.

– Как это? – опешила Синтия. – Что это значит? Ты не можешь так поступить со мной!

– Именно так я и должен поступить с женщиной, которая так ждала наследства моего дяди. К тому же я уезжаю в далекую страну, а ты со мной не поедешь. Прощай.

Я поднялся и вышел из паба. На душе было тепло и спокойно.

Добравшись до дома, я выключил телефон и рухнул спать. И привычно проснулся ровно в пять. Но я не успел даже выйти на пробежку, как услышал, что кто-то шуршит у двери снаружи.

Я тихо прошел на кухню и взял два ножа – один в руку, другой заткнул сзади за пояс. Встал сбоку от двери и крикнул: «Входите, не заперто!»

Дверь раскрылась, и вошел незнакомый дядька, которого я со спины не узнал. Но даже если он был от Сяолуна, он был полный, неуклюжий и всего лишь один. Так что с двумя ножами я погорячился – пришлось спрятать за спину и второй.