Пилсудский
(Легенды и факты) - Наленч Дарья - Страница 15

В свете этих и подобных высказываний с большой степенью вероятности можно предположить, что триалистическую концепцию Пилсудский считал в то время наиболее благоприятной из остающихся в сфере реальных действий. Не исключал, разумеется, и более оптимистических вариантов развития ситуации. Ведь вооруженные силы, которые он создавал, должны были обеспечить, чтобы такие возможности не были упущены.

Само создание польской армии, с которой бы считались во время войны, он увязывал с оценкой русского плана ведения военных действий. Он считал, что русские будут обороняться лишь до линии Вислы, оставив на левом берегу этой реки лишь малочисленные силы прикрытия, обеспечивающие мобилизацию и эвакуацию. Со столь слабым противником должны были без особого труда справиться подготовленные заранее в Галиции кадровые отряды, массово поддержанные в Королевстве местным населением. Благодаря притоку добровольцев роты должны были превратиться в батальоны и полки. Комендант стрелков не исключал и возможности очередного национального восстания, направленного против России.

Естественно, появившиеся в центре военных действий значительные польские вооруженные силы стали бы объектом «обхаживания» со всех сторон. Ведь они могли склонить чашу весов в этом регионе Европы в пользу одной из воюющих сторон. С момента их появления время неизбежно начало бы работать на поляков.

Пилсудский рассчитывал именно на такое развитие событий. В своих планах он был прежде всего прагматиком. Его ближайшей и одновременно важнейшей военной целью было создание максимально многочисленных вооруженных сил. Эта мысль отчетливо просматривается в более поздней, причем недоброжелательной записи в дневнике эндека Юлиуша Здановского: «Я виделся и разговаривал с молодым офицером — пилсудчиком из легионов… То, что он говорит, является, по-видимому, отголосками теорий, с которыми он сталкивался в течение двух лет службы в I бригаде. Ему грезятся несусветные вещи. Надо иметь армию — сто, двести тысяч, миллион. Только она что-то решает. Остальное потом. К ней присоединятся галичане. Это единственный способ фактического объединения разделенных частей Польши. Вступят в нее и познанчане. Правда, это отнюдь не означает, что мы рассчитываем на победу центральных государств; впрочем, если они потерпят поражение, польская армия нужна тогда тем более. То, что она не имеет своего вооружения, — это все мелочь, ерунда».

В одном следует признать правоту ядовитого замечания Здановского. Пилсудский действительно не разрабатывал своих планов до конца. Его дальнейшее поведение зависело от развития событий.

Однако пока не только свои замыслы, но и всю практическую подготовку к созданию польской армии он связал с Австро-Венгрией. Здесь он проводил работу, направленную на воспитание кадров, которые в подходящий момент должны были стать костяком повстанческой армии.

Начало этому положило создание Союза активной борьбы. Но конспиративный характер этого союза не позволял развернуть массовую деятельность. Этот барьер был устранен, когда в 1910 году в соответствии с австрийским законом о союзах стрелков были созданы легальные военизированные организации: «Стрелок» в Кракове и Союз стрелков во Львове. Союз же активной борьбы не был распущен, он сохранился как тайный руководящий центр.

Уступки, сделанные австрийцами пилсудчикам, облегчили другим политическим организациям создание аналогичных структур. Самой серьезной из них были Польские отряды стрелков, явная эманация подпольной польской армии, руководимой национально-освободительным движением, создаваемой эндецкими сецессионистами, несогласными с ориентированной на Россию политикой Романа Дмовского. Программа Польских отрядов стрелков мало чем отличалась от программы пилсудчиков, тем не менее иное происхождение привело к тому, что родственные по существу организации долго не могли прийти к соглашению.

Военизированные союзы Пилсудский пытался подкрепить политическими структурами. Ибо он понимал, что без такой опоры ему не удастся развернуть военные дела. По его инициативе летом 1912 года возникло Польское военное казначейство, имеющее целью решение или хотя бы смягчение постоянных финансовых проблем. Осенью того же года была создана Временная комиссия объединенных в конфедерацию национально-освободительных партий, в которую вошли ирредентистские группировки Галиции и Королевства Польского. Ей подчинялись как союзы, так и отряды стрелков. В декабре 1912 года комиссия доверила Пилсудскому пост Главного Коменданта всех польских военных сил, что на практике привело к распространению его власти и на Польские отряды стрелков. Однако согласие между ними продолжалось недолго, и уже в апреле 1913 года он сложил свои полномочия, предотвратив тем самым открытые разногласия. Вторичное объединение сил произошло лишь в 1914 году, накануне первой мировой войны. Все эти решения рождались в горячей атмосфере, подогреваемой осложняющейся европейской обстановкой.

В этих условиях Пилсудский все заметнее превращался из политического деятеля в военачальника. Погрузился в изучение различных военных дисциплин, самообразованием и трудолюбием пытался заменить получаемое офицерами в академиях образование. Ибо находился в нетипичной и трудной ситуации. Готовился выполнять роль полководца, а сам никогда не служил в армии.

Изменились также и его отношения с прежними сотрудниками. Он все больше возвышался над ними. «Постепенно он как бы изолировался, — отмечал это явление Михал Сокольницкий, — как бы отошел даже от самых близких друзей. Снова стал более сдержанным к людям, углублялась дистанция, отделяющая его от других, постепенно разговоры приобретали характер рапортов и отдавания приказаний, а отношение к нему отдельных, даже близких людей стало напоминать отношения подчиненных и Коменданта. Все мы сознательно или бессознательно способствовали развитию этого нового явления. Отношение к Пилсудскому его сотрудников, близких и далеких, начало приобретать формы строгого подчинения и дисциплины. От него стала исходить какая-то магическая сила, которая диктовала такое поведение».

Поддавшись подобным настроениям, Михал Сокольницкий снабдил подаренный Пилсудскому экземпляр своей книги «О польской армии» характерной дарственной надписью: «Первому солдату новой Польши в надежде, что станет им, веря, что является им».

Мечта осуществилась в августе 1914 года.

Начало войны предоставило возможность для реализации повстанческой акции стрелков. В последние дни июля 1914 года Пилсудский мобилизовал отряды и развернул интенсивную подготовку, связанную с ожидаемым в ближайшее время вступлением на польские земли, входящие в состав России. В рамках этой акции по его распоряжению 3 августа в Кракове была оглашена прокламация нелегального Национального правительства, якобы функционирующего в Варшаве, в которой объявлялась война России и заявлялось, что на чашу весов войны будут брошены собственные польские вооруженные силы. Это была мистификация с целью вызвать энтузиазм у населения и тем самым увеличить приток добровольцев. Назначение же правительством Пилсудского Главным Комендантом Войска Польского должно было способствовать повышению его личного авторитета. Однако все это было шито такими грубыми нитками, что вызвало прямо противоположные результаты.

Впрочем, раскрытие правды не имело большого политического значения. Эта неудача как-то померкла в тени тяжелого поражения, каким явился полный провал повстанческих планов.

Довоенные надежды и иллюзии очень быстро развеялись. Ранним утром 6 августа 1914 года отряды стрелков пересекли австро-русскую границу. Уже первые часы этой акции стали предвестником ее фиаско. Королевство Польское не признало подчиненных Пилсудского «головной колонной Войска Польского, идущего сражаться за освобождение Родины», как об этом говорилось в первом, обращенном к солдатам приказе военачальника. Кадровые роты не пополнили ожидаемые добровольцы. Годами подготавливаемая акция, столкнувшись с равнодушием или даже враждебностью населения, провалилась.