Сапоги — лицо офицера - Кондырев Виктор Леонидович - Страница 7

Холодный дождь не прекращался…

Маршировали по плацу, ревели радостно «Артиллеристы, Сталин дал приказ!» Рогозин не знал этой песни, молодой еще, и был от нее в восторге.

Дождь загонял в казарму, куняли над артиллерийскими задачами. Было скучно, почти никто не умел стрелять. Рогозин терял терпение, решал задачу сам.

Лекции бывали интересны, на других развлекались, как могли.

Стаи цифр и табуны цитат, стада общих мест, косяки имен, названий, марок и калибров бродили беспечно, не тревожимые людьми…

Агрессивные цели империалистов переплетались со способами выживания в тайге, психологическая подготовка солдата заслоняла роль Ленина, организатора Красной Армии, вероятность попаданий накладывалась на составление планов политзанятий, а тактико-технические данные артсистем нагромождались на вопиющие козни Китая…

На лекциях разрешалось дремать.

На стадионе коренастый старшина объяснял — что делать, если нападают сзади с ножом? бьют саперной лопаткой? замахиваются прикладом? Бейте сапогом резко и без замаха!

Неторопливо преодолевали полосу препятствий. «Побежали маленький кроссик!» Трусили легчайшей рысцой, лейтенант-физрук шутливо грозил, заставит, мол, бежать в противогазах. Он однажды уже приволок гроздь сумок с противогазами, но офицеры бежать наотрез отказались. Беги сам, милок, а мы посмотрим, у нас уже возраст не тот… Физрук показал, как пользоваться противогазом во время контрольных проверок — бежишь в маске, но гофрированный шланг надо отвинтить от коробки и его конец засунуть в сумку, воздух проходит беспрепятственно, бежать легко.

Выдали по три пистолетных патрона, высокий капитан долго объяснял правильное положение корпуса при стрельбе из пистолета. Положение оказалось очень неудобным, и мало кто попал в мишень.

Ходили на экскурсию в саперный батальон. Обрадованные вниманием саперы запустили двигатели, громадные бульдозеры поднимали и опускали отвалы, разворачивались створки самоходных мостов, роторный экскаватор полязгал ковшами. В заключение саперный майор доверился, что все это в военных условиях малополезно, главная механизация, вот она — он потряс над головой лопатой и киркой.

Вечерами беспросветно скучали.

В сотый раз листали засаленные подшивки «Советского воина» и «Старшина-сержант». Дневальный часто приносил окружную газету «Суворовский натиск» — отталкивающе-патриотические статьи ее не могли привлечь даже любителей газетного чтения. Транзистор брал исключительно китайцев, слушать невозможно, тот же «Суворовский натиск», да к тому же китайский. Вспомнили все детские, школьные и институтские настольные игры, продемонстрировали все известные карточные фокусы и фигурки театра теней.

Писали длинные письма домой, многие — каждый день.

Раз в неделю ходили в кино, на солдатские, бесплатные, сеансы…

После ужина зашел начальник сборов Назарян.

Был он немного пьян, говорил громко.

— Прошу меня извинить, товарищи! За нарушение вашего отдыха! Да к тому же, я выпивши!

Сняв ноги со спинки кровати, Казаков весело откликнулся:

— А вот это, товарищ майор, низость с вашей стороны! Люди уже больше месяца в рот не брали, а вы душу растравляете!

Майор погрозил пальцем.

— Смотрите мне! Я-то знаю, как после длительного воздержания к водке дорываются! Это хорошо придумали, что денег у вас нет! Но не это главное!

Лейтенанты обступили его.

— Я сегодня выпил и с воспитательной целью… Подождите, не острите, дайте сказать! Запомните, мои слова! Не делай, как я! Никогда! Никогда не являйтесь пьяным в казарму! Многие имеют такую привычку… Если выпил — иди спать, не лезь на службу. Как потом говорить с солдатом, если ты перед этим нанес ахинеи?

Майор стал серьезным.

— И еще… Все забываю сказать… Не позволяйте никому, будь он хоть Главнокомандующий, отчитывать вас перед вашими подчиненными. Смело обрывайте этого хама, он нарушает устав! Так, значит… Да и не слишком пейте, не опускайтесь. Здесь это легко… Договорились? Ну, я пошел, извините за поздний час…

Лейтенанты недоумевали.

— Что здесь непонятного, — рассудительно сказал Теличко. — Из речи майора можно сделать два важных вывода. Первое — деньги нам задерживают специально, чтоб мы не перепились и не расползлись по Амурской области. Кто ж будет сидеть в казарме, если деньги есть?! Второе — их нам скоро привезут, и майор предупреждает нас против возможных эксцессов. Есть ли логика в моих рассуждениях?

Логика была. Лейтенанты оживились. Ну, конечно, это логично…

Опять небо было синим, ударил морозец и воздух ласкал свежестью.

Минометы решили откатить подальше в степь. Установили прицелы, расставили буссоль. Расселись в кружок за кочкой, прямо на мерзлую землю, в ватных штанах не холодно. Рогозин ушел в штаб, это надолго. Полулежали, покуривали, щурились от солнца.

Шел сорок первый день сборов.

— Кто это там ковыляет? К нам, что ли? — Петров смотрел в сторону казарм. — Не Рогозин…

Кинулись к минометам, деловито завертели ручки наводки, наклонились к прицелам. Выждав, когда человек подойдет поближе, Курко закричал якобы командирским голосом:

— Взвод, направление 65!

Незнакомый майор-артиллерист с чемоданчиком в руке остановился возле первого миномета.

— Здравствуйте, товарищи! — он широко улыбался. — Это минометчики девяностого мотострелкового полка?

Невысокий нестарый человек с лицом милого гнома из детских книжек. Добродушное лицо в глубоких морщинах. Он продолжал улыбаться крупными губами.

— Вольно, вольно! Будем знакомиться, лейтенанты? Я — майор Оверьянов, начальник артиллерии вашего полка. Как говорится, ваш прямой начальник. Вместе будем служить… Ну как служба армейская, не очень тяжела?

— Тяжелая не слишком, а вот голодная, это да! — ответил Гранин. — Почему нам денег не дают?

— Небось, выпить хочется? Действительно, безобразие, как это командование забыло о своих офицерах! — шутливо возмутился майор.

— Да нам не до шуток! Нету даже на папиросы!

— Э-э, я вижу, что в среде офицеров зреет недовольство! Так и до открытого бунта недалеко! Нужно принимать меры! Не буду вас мучить, лейтенанты, я привез вам зарплату! — он с лукавым видом похлопал по чемоданчику!

Батов подпрыгнул, Казаков толкнул Курко, тот упал на кричащего Янича. Тимоха потирал руки. Все готовы были расцеловать майора, милейшего человека!

— Тихо, тихо! — майор Оверьянов был доволен. — Приступим к делу. Деньги требуют почтительной тишины!

Пачки десятирублевок были аккуратно перевязаны шпагатом — деньги заранее отсчитаны для каждого. Тут же прикидывали — это домой, семьям, это себе. Рассовывали по разным карманам. Подмигивали друг другу и сияли.

Майор закрыл чемоданчик.

— Уф! Все! А то попробуйте возить в поезде чемодан с деньгами. В ресторане водка есть и все такое, а ты сиди на чемодане, как курица на яйцах! Ну, мне пора, успеть бы на поезд. Веселитесь, но не забывайте о службе!

Лейтенанты растроганно смотрели вслед. Редкая удача, иметь такого начальника. Хоть в этом повезло…

В третий раз за утро Казаков примерял парадные брюки.

— Ну как, мальчики, может, сойдет? Или все же большие? Ну, гляньте на секунду, ребята! В мотне, по-моему, ничего…

Брюки висели мешком и были коротки — не померял, дурак, на складе.

Курко, Панкин и Фишнер укорачивали шинели. Расстелив их на полу, они обрезали полы ножницами, а образовавшуюся бахрому поджигали спичками. Воняло паленым.

— Господи, как он надоел! — как бы сердился Панкин. — Кто там в ресторане смотреть на них будет! Сойдет, сойдет, под столом не видно…

Прикручивали на кители институтские значки-«поплавки», называемые «И я не дурак!». На гражданке их носили только окончившие институт сельские простаки. Сейчас всем хотелось как-то подчеркнуть свое отличие от обычных лейтенантов, юных и подтянутых. Пусть все видят — инженеры!

Решили сразу — в Благовещенск, на субботу и воскресенье.