Сапоги — лицо офицера - Кондырев Виктор Леонидович - Страница 4

Майор Залесский не появлялся, и от нечего делать шлепали картами, просто так, не на деньги.

Моросило.

Вертолет кружился над казармами, снижался, рев усиливался.

Кто брился, кто перекладывал пожитки, другие валялись на кроватях.

Включили транзистор, на всех диапазонах были только китайцы.

Вошли двое. В брезентовых куртках, без знаков различия и в офицерских шапках.

— Здорово, парни! — сказал тот, что поплотнее. — Нам сказали, что вы недавно из Европы. Решили познакомиться. Мы рядом стоим, десантники…

— Так это ваша адская машина круги набрасывает? Ну и ревет, дура…

— Наша, наша! Скажите спасибо, что одна. Другие в ремонте, как положено в армии…

Аэродесантная бригада, созданная под свежим впечатлением от боевых действий во Вьетнаме американских аэромобильных дивизий, прилетела в Магдагачу месяца три назад. Замысел ее создателей был таков — пока будут подготовлены десантники, посадить на вертолеты стрелковый полк. Пусть пехота приучается к вертолетам, вреда от этого не будет.

— Забыли самую что ни на есть херовинку, — посмеивался офицер-десантник. — Что ни пехотного полка, ни вертолетов нет. Полк-то был кадрированный, значит, чтобы его развернуть, нужны люди. А где их взять? А очень просто, решили наши стратеги, пусть пока каждое подразделение даст по несколько человек. Поделится, так сказать…

И начали со всей Амурской области прибывать солдаты.

Как поступает командир, получив приказ отправить столько-то солдат в другую часть? Он вмиг собирает всех нерадивых, пьяниц, наркоманов, крикунов и хулиганов, выдает им проездные документы и с радостью выталкивает.

— Мы, ребята, ахнули, когда приползли на своих винтокрылых гробах. Вертолеты-то тоже собирали по всему Дальневосточному округу. Каждый отдавал хлам, лишь бы взлетел и долетел. Вот сейчас только один может летать… По очереди все и тренируемся… Так вот, ахнули… Таких подонков и в тюрьме не каждый день встретишь. Теперь командование одумалось, решило всех дембельнуть, а остатки полка неделю назад перевели то ли в Холодную, то ли в Мокрую…

— В Ледяную. Слушай, друг, что вы тут заладили — старики да старики? Нам вот генерал говорил, что нужно сержантов хороших иметь, дело пойдет.

Десантники рассмеялись.

— Какой генерал, умная голова, вам это сказал? В армии распоряжаются не сержанты, а старики. Как старик скажет, так и будет. А салаги должны безропотно подчиняться, будь ты хоть трижды сержантом…

— Так мы ведь тоже салаги, несмотря на наши тридцать лет, — перебил его Теличко.

— Ну ясно, салаги. Вот через годик и вы станете стариками, поймете к тому времени службу. Да вам что, вы в армии люди временные. Не тратьте нервы, да не оскотинивайтесь слишком… Вы когда к себе в часть?

— Вот денег ждем…

— Денег? — поразился десантник. — Да откуда у них деньги? Вы и не рассчитывайте, наивные люди! Что ж вы хотите, чтоб вам и деньги сразу выдали? Ну вы и шустряки!..

Десантники были правы — денег не дали. Пришел веселый начфин, хохоча рассказал, что в корпусе и ведать не ведали о лейтенантах. Узнали в последнюю минуту. Начали звонить в Хабаровск, а там что? Вы не дети, отвечают, а мы вам не дядьки, разбирайтесь, мол, сами, изыскивайте средства. В общем, выход один — немедленно ехать в дивизию и — на сборы, в Среднебелую. Лично же он, начфин полка, обещает привезти туда деньги, самое большее, через недельку.

— Да вы что, товарищ старший лейтенант, смешите?! — горячился Коровин. — У нас же ни копейки, мы коньки по дороге отбросим!

— Действуйте четко и быстро, не отбросите! Через полчаса поезд, три часа положим на дивизионный склад, успеете на благовещенский, к ночи будете на месте. Там вас накормят и все прочее…

— А майор Залесский, где он?

— По приказу командира срочно отбыл в полк. — Начфин решительно встал. — Побыстрее, товарищи офицеры, машина уже ждет! Поехали!

В поезде обсуждали положение. Было ясно, майор их облапошил. Ну и гнида! Теперь от них просто избавлялись — посадили в поезд и давайте, езжайте, там разберемся. Да здесь бардак почище, чем на гражданке! Хорошо, хоть начфин организовал пожрать…

Вскрыв большие, украшенные цветами и иероглифами банки, ели вкусную розоватую китайскую тушенку. Перед отходом поезда оббегали весь вокзал, хотели купить хлеба. Солдат-шофер объяснил, хлеба здесь не найдешь. Раз в два-три дня отцепляют на запасных путях вагон-теплушку, хлебную лавку на колесах, тогда весь город бежит запасаться хлебом.

— Ну-у, говняные лже-лейтенанты, попали мы с вами, — сказал Балу. — Здесь скучно не будет…

Бесконечные заросли тянулись вдоль дороги. На придорожных столбах сидели вороны, паровоз их не пугал.

Дождь не прекращался.

Банки с недоеденной тушенкой выбросили в окно…

Неторопливый поезд совсем уж заковылял, застучал вагонами и задергался, останавливаясь.

Лейтенанты неприязненно разглядывали здание с на удивление густо загаженной птицами крышей. Из пяти окон три были забиты полосами толя.

Приехали, тяжко вздохнули, еще одна дыра с дивизионными складами…

— Поторапливайтесь, товарищи, скоро поезд! — Незнакомый капитан вошел в большую комнату, заваленную обмундированием. Озадаченные лейтенанты не знали, с чего начать. — Я вам советую сначала пришить погоны на шинель, а потом уже займетесь всем остальным. Под шинелью ведь не видно, что у вас там. Прошу побыстрее, можем опоздать!

Каждый получил по огромному вороху одежды.

Офицер-завскладом и два солдата выносили из глубины склада все новые и новые кипы шинелей, плащей, гимнастерок, брюк. Форма полевая, повседневная, парадная. Ватная куртка и штаны. То же самое, только другого фасона. Сапоги хромовые и сапоги яловые. Портянки фланелевые и х/б. Ботинки, шапка, фуражка, плащ-накидка. Носки, белье теплое, белые кальсоны и черные сатиновые трусы. Портупея, кобура и большая красивая офицерская сумка. Торжественно вручил каждому меховую телогрейку без рукавов — таких еще ни у кого нет, объяснил завскладом, только что ввели для холодных районов. Он торопливо раздавал погоны, кокарды, звездочки — полевые и парадные. Не считая, сыпал в протянутые пригоршни то, что называл «фурнитурой» — пуговицы, крючки, иголки, маленькие катушки ниток. Оторвали всем по большому куску белой материи — на подворотнички. Быстро раздал каждому по две пары кожаных подметок — берите, берите, это вещь дефицитная, сапоги горят, потом благодарить будете. Вручил бинокли, компасы, артиллерийские линейки, алюминиевые фляжки — глядите в оба, а то товарищи по оружию быстро их подметут…

Облегченно вздохнул:

— Все, лейтенанты! Выдал все, что есть в наличии. Перчатки, шарфы, парадные пояса получите в части. И отрезы на парадные шинели. Настаивайте, если будут отнекиваться. Это вам положено… Вещмешки? Нет, офицерам не положено, только солдатам.

— Куда же мы денем всю эту трахомундию? Нам еще ехать черт-те куда!

— Сложите в плащ-накидку, перевяжите и все будет в порядке! Давайте быстрее, пришивайте все, что нужно!..

Капитан торопил, давал советы.

— В темпе, в темпе, товарищи! — поглядывал на часы.

— Вот не терпится им спихнуть нас побыстрее, — бормотал Коровин, разглядывая погоны. — Глянь, Балу, вроде нехерово!

Балу с довольным видом примерял фуражку.

— Мне идет! А ну ты, померь! Вот что значит, вековые традиции — сразу твое рыло озарилось внутренним светом! Хорошо! Все женщины Амурской области будут у наших ног!

— Немытых ног… — не удержался нытик Теличко.

Витя Петров прохаживался горделиво, польщенный — очень уж он напоминал казачьего есаула.

Форма шла всем.

Особенно, если надвинуть фуражку на лоб и не застегивать шинель. Парадные сапоги блестели, новенькая портупея мерцала боевым блеском, кривовато пришитые погоны не бросались в глаза…

Вот только эти тюки…

Чувствовали — выглядят дурацки, мешочники какие-то, татары с ясаком, цыганский табор…

Дома стояли, по сути дела, в степи.