Власть любви (СИ) - Караюз Алина - Страница 13

— Ой, здесь человек!

Женщина застыла столбом, не в силах отвести взгляд от тела, лежавшего на обочине.

— Твою мать!

Мужчина с опаской приблизился, остановился, не доходя до девушки двух шагов.

— Коль, поехали отсюда! — женщина схватила его за рукав. — Вдруг она мертвая! Нас потом по милициям затаскают!

— Надо проверить, — мужчина нахмурился.

— Не надо! Это не наше дело!

Она потянула его назад.

— Отстань, дура! — он вырвался из ее цепкой хватки, оставив причитать в полный голос, а сам склонился над девушкой. Та слегка шевельнула губами, и ее плотно сомкнутые веки затрепетали, будто силясь открыть глаза. — Жива она. Открой заднюю дверь. Отвезем ее в город, в больницу. Пусть там разбираются. Никто не скажет, что Николай Пахомов бросил человека умирать!

Подхватив девушку на руки, мужчина направился к «москвичу».

Егор напряженно следил за каждым движением незнакомца. Ему казалось, что этот человек обращается с его парой недостаточно осторожно. Слишком грубо, слишком неаккуратно. Так и хотелось выскочить на дорогу, вырвать девушку из его рук…

Последние слова человека заставили замереть.

Больница. Ее повезут в больницу. Да, это именно то, что нужно. Там ей помогут.

Лугару дождался, пока машина отъедет. Потом перешел в волчью ипостась и бросился следом, стараясь держаться под защитой леса. Ему нужно убедиться, что он поступил правильно. Что эти люди не причинят ей вреда. Но как это сделать? Они везут ее в город, в больницу… А он не сможет там появиться в таком виде.

Волк остановился, с тоской глядя, как задние фары автомобиля растворяются в утренней дымке.

Его единственную увозили в тот мир, который он от рождения ненавидел всеми фибрами своей души. В мир жестокости и обмана.

В мир людей.

И если он хочет войти туда вслед за ней, если хочет вернуть ее, ему придется поступиться своей гордостью. Придется хотя бы на краткое время стать подобием человека. Выглядеть, как они, вести себя, как они, говорить, как они. Так же, как они, улыбаться в глаза и таить в душе зло. Так же, как они, опуститься до подлости и обмана.

Разве мог он еще недавно даже помыслить об этом?

Он, альфа стаи, уничтоженной людьми, сам, добровольно, войдет в их логово, оденет на себя их шкуру! Он еще никогда не чувствовал себя так отвратительно, как сейчас. Но выбора не было.

Внезапная слабость заставила его пошатнуться. Удивленный, он тряхнул головой, прогоняя появившийся перед глазами туман. И уставился на красную лужу, растекавшуюся рядом с раненой лапой.

Черт возьми! Рана снова открылась. А он-то почти забыл о ней, увлеченный спасением девушки. Что ж, она сама о себе напомнила.

И, кажется, он потерял слишком много крови. Как он собирается возвращать себе свою пару, если сам едва держится на ногах?

Ему срочно нужна была помощь.

Помощь собратьев.

Как бы он не хотел, ему придется встретиться с теми, кто сознательно предал волчий род и выбрал жизнь среди людей…

В стае Егора таких всегда презирали. Считали их слабыми, недостойными носить волчью шкуру, позорящими древнюю расу лугару. Но теперь он остался один, и идти ему некуда.

Стиснув зубы, смиряя гордыню, волк поднял морду вверх и завыл. Его вой был почти беззвучным, но ему и не требовался голос. Ментальный зов, взлетевший над дорогой, над застывшим лесом, над полями, машинами и домами, предназначался тем, кто слышит не только ушами.

Егор вспомнил, что учуял присутствие других лугару, когда следил за Ермиловым. Они изменили свой запах, постарались раствориться среди людей, слиться с ними. Но наследие предков подарило Егору особый нюх, который невозможно обмануть никакими ухищрениями. И если сейчас его соплеменники в пределах десяти километров — они должны услышать его. Древняя кровь заставит их ответить и подчиниться, даже если они будут против.

И безмолвный зов достиг адресата.

Егор услышал ответ.

Едва сознания коснулись мысленные голоса других лугару, как напряжение, все это время державшее его на ногах, резко отхлынуло. Все тело задрожало от накатившей слабости, лапы подогнулись, и волк упал. И последнее, что запомнил затухающий разум, это как тело снова начало плавиться, возвращаясь в человеческую ипостась.

ГЛАВА 8

Чувство опасности обрушилось, будто холодный душ.

Все тело сжалось, точно пружина. Рвануло вперед.

И тут же чьи-то теплые руки удержали его, мягко, но настойчиво заставляя принять прежнее положение.

— Тише, — проговорил над головой незнакомый голос. Женский, обеспокоенный. — Борис! Он очнулся!

Последние слова явно предназначались кому-то, находившемуся вне этих стен.

Стены!

Егор втянул носом воздух, пытаясь различить малейшие нюансы запахов, наполнявших его. Потом открыл глаза и огляделся.

Обоняние не обмануло. Он находился в небольшой комнате, стены и потолок которой были оббиты деревянной вагонкой и вскрыты лаком. Зашторенное окно, распахнутая настежь дверь… Лакированный ольховый комод, такой же стол и пара стульев с изогнутой спинкой. Дубовая односпальная кровать, на которой Егор лежал, чуть прогнулась под его весом. У кровати, держа в руках влажное полотенце, стояла незнакомая женщина с толстой косой, переброшенной через плечо, и смотрела на него с легким испугом.

Человек!

Зарычав, Егор дернулся прочь.

Не успел.

Стойкий насыщенный запах самца лугару заставил его замереть.

Через порог, чуть пригнув голову, шагнул мужчина. Немолодой, но крепкий и широкоплечий, с мужественным лицом, испещренным морщинами, и благородной сединой в коротко стриженых волосах. От его рук, потертых джинсов и байковой рубашки несло солидолом, но даже эта отвратительная вонь не могла скрыть того, что он лугару.

Их взгляды на секунду столкнулись, и незнакомец инстинктивно откинул голову на бок, подставляя беззащитную шею. А в следующий момент опустился на одно колено и с благоговением прикоснулся губами к руке Егора, которая напряженно лежала поверх одеяла.

— Древнейший, я рад приветствовать вас в своем доме, — голос мужчины был низким, гортанным и полным искреннего уважения.

— Где я? — Егор с усилием протолкнул звуки сквозь горло. Облизал пересохшие губы.

— У своих, — лугару поднялся. — Меня зовут Борис Арсеньев, я владелец небольшого дорожного отеля. А это моя жена, — он кивнул в сторону женщины, которая с любопытством выглядывала из-за его плеча, — Марго.

— Человек! — Егор выплюнул это слово, не скрывая презрения.

— Моя пара, — в глазах Бориса сверкнуло что-то, похожее на упрямство, и Егор с глухим раздражением отвернулся.

Его пара тоже человек. Мысль об этом не переставала сверлить его мозг, будто отравленный гвоздь. И все возмущение, вся неприязнь к ней теперь не более чем фальшивое лицемерие.

Так чего же он возмущается?

— Может, вы есть хотите? — подала голос женщина. — У меня как раз отбивные еще горячие…

— Мяса, — рыкнул Егор, больше злясь на самого себя, чем на навязчивую человечку. — Сырого. С кровью.

А отбивные пусть едят эти несчастные, предавшие свой род.

И опять уже надоевшая мысль возникла в мозгу: а он? Кто теперь он?

Еще сутки назад все, чего он хотел — это отомстить убийцам, уничтожившим его стаю, и уйти в тайгу. Забраться так далеко, чтобы не видеть, не слышать, не чувствовать самого существования этих мерзких двуногих тварей, захвативших планету.

А теперь?

Теперь, даже если он и захочет, не сможет уйти.

Теперь у него есть ОНА.

— Иди, Марго, дай нашему гостю прийти в себя, — Борис мягко выпроводил жену за дверь, а потом приблизился к кровати.

Мужчина, лежавший на ней, вызывал у него замешательство. За всю свою жизнь Арсеньев только два раза видел носителей древней крови: на Совете Старейшин, когда выносили решение по поджогу Малгожаты и судили виновных. Но те выглядели иначе. Более цивилизованно. Хотя вся их жизнь проходила вдали от мирской суеты, они не брезговали плодами прогресса. А этот словно выбрался из берлоги. Одно лицо, заросшее до самых глаз, чего стоит. А еще взгляд: цепкий, колючий, смотрящий в самую душу. Взгляд существа, здоровавшегося со Смертью за руку.