Урок железа (ЛП) - Гаймер Дэвид - Страница 3

– Подготовить абордажные партии и мой штурмовой корабль. Сантар, Морн, Ксанф, вы со мной.

Это была загадка. Вызов.

А Феррус никогда не отступал перед вызовом.

Аркал Метрициан постучал по своему шлему – квадратной секции из спаянной пластали и микрозаклепок, в которой находилась вокс-антенна доспеха. Африк, Йонус, Ржавь – во всех этих кампаниях он сражался без преимуществ брони «Тип II». Как же быстро становишься зависимым от них.

Прискорбно.

– С сержантом Боросом по-прежнему нет связи?

Худое лицо Руугала было белым в свете фонаря Метрициана, темные глаза сузились в точки, а нос и рот обвила пластековая дыхательная маска. У него был открытый шлем, но при этом оснащенный системами слежения и воксом ближнего действия, чему бы позавидовали те легионеры, которые боролись с периодическим сбоем связи силовых доспехов «Тип I»

– Не бойся, мальчик. Во время Ооранийского бунта я со своим отделением целых три дня обходился без вокс-связи.

Руугал нахмурился, совсем не вдохновленный еще одной историей из Объединительных войн Великого Сола, и повернулся, чтобы направиться мягким шагом от взорванного люка вперед по неосвещенному коридору.

Напряженный металл скрипел: от шагов скаутов, от столкновений с обломками орочьих кораблей, даже от едва заметных гравитационных изменений, вызванных «Железным кулаком», который пытался удержаться на якоре посреди шторма. Металл стонал.

Метрициан задумался: странно, что этому безжизненному остову не надо было упорно бороться, как флагману примарха, дабы оставаться неподвижным.

Лучи света, бьющие из люменов, прикрепленных к ложам дробовиков и автоматических винтовок других скаутов, раскрасили переборки. Голый металл блестел, словно серебро в темноте, и Метрициан подавил дрожь.

Отсеки корабля, хотя и открытые пустоте, но при этом защищенные от самых худших воздействий разлома лабиринтом внутренних коридоров и проходов, выглядели именно так, как и должны были на погибшем корабле. В люках находились инструменты для технического обслуживания. Присутствовали предупредительные знаки на имперском готике. Имелись атмосферные костюмы для смертных в застекленных рундуках, один из которых был открыт. Черная ткань вспыхнула отраженным светом, когда по ней пробежался луч нашлемного фонаря Метрициана.

Все было знакомым и все же… другим.

Из далеких залов накренившегося корабля донеслись звуки: по палубе лязгало что-то металлическое. Шесть лучей люменов сошлись в дальнем конце коридора. Они дрожали. По вокс-каналу отделения раздавались звуки тяжелого дыхания.

Крайне прискорбно.

– Это Лагетар, – проворчал Метрициан. – Двумя палубами ниже.

Напряжение спало, скауты ослабили хватку на оружии, и опустили дробовики к нагрудникам. Лучи света рассыпались, словно в поисках укрытия.

Новички и старики: их всегда первыми бросал в бой примарх. Испытать первых. Очистить последних. Метрициан не мог этого объяснить. Возможно, он бы поступил так же.

– Здесь могут быть живые орки? – прошептал Руугал.

– Никаких шансов, – сказал он, после добавив в герметичном уединении своего шлема «Тип II». – Ответь мне, Борос. Во имя Императора, ответь.

Шарик Боррган, выставив перед собой короткий ствол дробовика, нырнул во второй насосный отсек, дверь в который взломал Хемтаал. Луч люмена скользил по стальным корпусам и крышкам вентиляционных отверстий. Все было промасленным и блестело, будто обслуживание не прекращалось до этого самого дня. До этого самого часа. Установленные у стен огромные поршни предназначались для кондиционирования воздуха, но сейчас они молчали. Большие сильфоны были пусты.

– Сержант? – крикнул он, углубляясь в пещеру бездействующего железа.

Звуки услышанной им стрельбы определенно раздались из этого отсека, но он был пуст. Ни следа скаут-сержанта. Ни следа орков. Оклик Шарика разнесся эхом через бреши в металле, когда он вручную настроил частоты вокс-устройства шлема. Ничего, кроме слабых смешков помех.

Он дал знак остальному отделению рассредоточиться.

– Сержант Борос?

Резкий скрип и треск металла заставил его быстро повернуться, вскинув дробовик на высоту шеи. По левой переборке пробежалась волна деформации. Хемтаал что-то предостерегающе закричал. Сталь выгнулась и лопнула, и Шарик закричал, втиснувшись в скудное укрытие обшивки поршня, когда из смятого участка вылетели болты. Один с глухим стуком попал в наруч, оставив кровоподтек на бицепсе. Другой попал в незащищенное горло.

Скаут издал булькающий звук, кровь брызнула между пальцев, когда он нащупал болт. В голове мелькнула мысль вытащить его. Он нашел его, но не мог схватить, скользкие от крови пальцы все время соскальзывали. Тем не менее, он все еще дышал. Дышал. И он был космодесантником Железного Десятого: он бы выбрался из худшей ситуации.

Терпя боль, Шарик выбрался из укрытия, упер дробовик в переборку и попытался сконцентрироваться.

Здесь что-то было. То, чему сложно было дать определение. Свечение в металле.

Из раны на шее пошли пузыри, когда он попытался заговорить.

– Что во имя Древней Ночи?

Крик со стороны входа в отсек отвлек его внимание. Хемтаал. Последовал выстрел, резкий глухой стук автоматического огня, свист огнемета Зэгерра.

Шарик неуклюже повернулся и увидел, как что-то разрезало Йерека пополам от левого плеча к правому бедру. Его тело опустело, улучшенные трансчеловеческие внутренние органы вывалились на палубу, словно кто-то перевернул помойное ведро, а затем безо всякой причины зажег огонь. Выпотрошенный скаут горел розовым пламенем, испуская маслянистый дым, от которого Шарика вырвало внутрь дыхательной маски. Боль пронзила его горло.

Зэггер снова дал волю огнемету, с ревом распыляя горящий прометий по отсеку и воспламеняя стены и поршни.

Пламя причинило боль этому нечто, но всего чуть-чуть. Его сверхзвуковой вопль был чистой яростью, терзающей переборки волной за волной материализовавшегося неистовства и разрывающей в ошметки тонкую систему сильфонов. Несмотря на это, сержанту Салему Гектуру хватило места в проеме, чтобы вытянуть Зэгерра в коридор, а затем сунуть свой болт-пистолет в «пасть» существа.

Ветеран-терранец был огромен в своем силовом доспехе, отмеченном боевыми почестями. Его присутствие внушало трепет.

А огонь из болтера оглушал.

Зверь оказался изменчивым пятном кошмарных очертаний, словно он проносился через бесконечный бестиарий из сюрреалистичных и невозможных форм, не зная, какую выбрать, но Шарику показалось, что он мельком увидел кое-что внутри твари. Это была скорее эмоция, чем форма, но впечатление, которое она вызвала у скаута, имело длинные конечности, широкие рога, тяжелые когти. Хотя их пропорции не соответствовали не только ни одному существу с естественными размерами, но и своим же меняющимся обликам.