Пастух для крокодилов (СИ) - Возный Сергей - Страница 69

- Почему ты бегаешь как баба?! Стой на месте и дерись!

- Господь не дал мне столь большого тела, как у тебя, брат мой, зато дал ловкость и увертливость. Аминь.

Теперь засмеялись многие - хладнокровный, но шустрый Монах всё больше нравился публике.

- Да ты, просто, трус! - на перекошенном яростью лице Богдан, вдруг, отчетливо увидел нерешительность. Вполне вероятно, что Слон этот самый, на деле, сам трусоватый добряк, как часто бывает с большими и мощными людьми. В любом случае, недооценивать его не стоит.

- Приблизься, брат мой, я проверю на крепость твое объемистое чрево, - предложил Богдан миролюбиво. Неплохо бы использовать массу Слона против него самого - вряд-ли такая туша способна в падении кувыркнуться и уйти от добивающего удара. Только бы сплоховал, кинулся опять, сломя голову....

Громила плоховать не спешил, наступал теперь осторожно. На хитрую задницу, как говорит Суханов, есть хрен с винтом - сколько ни уворачивайся, а все равно устанешь, измотаешься, "тормозить" начнешь. Уступишь, рано или поздно этой массе, экономящей силы.

- Ты зовешь меня, а сам всё убегаешь! Постой хоть немного, дай, я тебе врежу!

- Нет уж, извини, раб божий, - тут Богдан кинулся вперед, будто вновь решил проскочить под рукой. В последний миг упал на пол и въехал обеими ногами противнику в пах. Сам, правда, тоже пинка получил, аж в сторону откатился. Ребра болят, но не так, чтобы очень - амбалу пришлось гораздо хуже.

- Я помогаю тебе забыть о грешных плотских желаниях, - сообщил, наблюдая за медленным, враскоряку, приближением Слона. Чем опасны такие громилы, так это малой восприимчивостью к боли, а у восточных людей этот порог и без того высокий. Хоть по башке его бей, хоть по уязвимым точкам - прет себе, будто танк!

- Зря ты это сделал, Монах. Теперь я тебе что-нибудь сломаю.

Игра, похоже, кончилась. Громогласный буян уступил место большому и очень сердитому человеку. Телохранитель, пятясь, уклонился от пары ударов (профессионально-коротких, без всякого уже "деревенского" замаха), хлестнул по ногам Слона подсечкой, но сбить не вышло. Ладонь здоровенная, загребущая цапнула за плечо, соскользнула, а Богдан кинулся вперед, ударил головой в лицо, раз, другой, третий. Мощные лапы обхватили, готовясь поднять и хрястнуть об колено, Богуславский рубанул ладонями по бычьей шее, потом "лодочками" по ушам и снова по шее.

Обычному человеку хватило бы выше крыши, но Слон лишь башкой затряс, да глаза помутнели чуток. Выскользнуть из объятий, пока не поздно, отскочить подальше в ожидании эмоций. Последние разнообразием не отличались - опять разворот, опять рев. Кровь из разбитого носа придала Слону вовсе устрашающий вид, на шее с обеих сторон набухли фиолетовые желваки. Даже жаль беднягу, но кто ему виноват?

- Ты прямо красавец! - оценил Богдан громко, и реакция оказалась закономерной. Сорвался амбал с катушек окончательно, гигантская туша метнулась вперед без всякой уже осторожности. Богуславский тоже бросился - под ноги. Сгруппировался, напрягся, превозмогая дискомфорт от столкновения с полутора центнерами живого веса. Слон в падении успел-таки выставить руки, удар вышел мягче, но сразу вскочить не сумел. Через мгновение было поздно - Богуславский прыгнул ему на спину и ударил локтем, всей массой тела, в затылок. Парой бы сантиметров ниже - перелом основания черепа и смерть, а так лишь нокаут вышел. Убедительный такой, зрелищный. Как заказывали.

Вот теперь публика взревела - дружно, на разные голоса. Даже те, кто просадил свои деньги, но сумел оценить зрелище.

- Козлы вы все, - сказал Богдан тихо, накидывая капюшон. -Тащитесь от чужой крови, да? А как насчет самим мордой об пол стукнуться?

Положено сказать хоть что-нибудь в торжественную минуту, а хороших и добрых слов, увы, не осталось.

Глава двадцать шестая.

В которой Богдана многократно бьют по голове и по туловищу, а потом очень сильно удивляют

В номере душно, несмотря на включенный кондиционер. Душно и скучно.

...Он знал цену словам и хорошим костюмам.

Зная три языка, уважал русский мат.

Он в компании дам был веселым и юным

И по жизни не знал отступленья назад.

- Богда-аш, ну чего ты тоску нагоняешь, а? - спросила Кира жалобно. - Ладно бы хоть под гитару, а то тянешь всё утро заунывным голосом!

- Уйди, старушка, я в печали! И вообще, клиент без охраны, а ты здесь!

- Между прочим, подбодрить хотела! - оскорбилась коллега, направляясь к двери. - Кстати, тебя через стенку отлично слыхать! Ладно, мы, привычные, но другие соседи чем провинились?!

- Они наслаждаются, - заверил Богдан без тени улыбки и затянул, чуть фальшиво, новый куплет:

Кто ему предложил отступить - что вам дело?

В наше время давно...

Хлопнула дверь, и песня прервалась - не интересно без слушателей. Во времена особой тоски или большой радости Богуславский, бывало, "сам себе пел", на манер казахского акына, но сейчас ни того, ни другого не было. Что имелось в наличии, так это паскудное, подвешенное состояние, когда изменить ничего не можешь, ускорить события нельзя, и результат не гарантирован. Одно остается - ждать. Валяться на койке бродить по номеру, песни петь. Разминки себе устраивать короткие, но плотные, дабы мускулатура за двадцать часов не расслабилась, вконец.

Третий бой, предстоящий сегодня, внушал закономерные опасения - судя по уровню бойцов, просто так тут чемпионами не становятся. Третий... Богдан усмехнулся, сообразив, что именно оно ему напоминает - народную сказку. Для начала, богатырь побивает слабого противника - чудище какое-нибудь, с медной чешуей, далее натыкается на более крупное, с чешуей серебряной. Зверь золоченый и самый громадный ожидает, разумеется, под занавес. Всё по нарастающей. Не поймут люди, если вместо финального дракона против богатыря выйдет змееныш, неспособный даже пламя метать!

"А с чего решил, что именно тебя на положительную роль присмотрели?! Скорее, ты и есть то самое чудище! Европеец, чужак, да еще и незнакомой веры! Двух местных героев победил, а теперь с тобой сразится самый достойный. Ладно, плевать".

В дверь постучали - на сей раз явился сам клиент, в сопровождении напарницы-телохранительницы.

- Восьмой час уже, - сообщил ровно, но скрытое волнение в голосе промелькнуло. После ограбления Дмитрий Константинович враз утратил нагловатую самоуверенность - то ли смущался, то ли виновным себя чувствовал в нынешних Богдановских перипетиях.

- Как думаешь, нам туда стоит идти?

- Обязательно. Если пройдет по плану, в отель возвращаться не будем, сразу сорвемся. Да и вообще, лучше, чтоб вы были у меня на глазах.

- Веришь лысому?

- Пожалуй. Если бы мы притащили с собою три штуки наличкой, был бы смысл нас грохнуть, а так... может потребовать, чтобы я еще дрался, но думаю, человек его уровня отвечает за свои слова. Тем более, что это ему ничего не будет стоить.

* * *

На сей раз публика встретила выход Монаха восторженно - "европеец" успел тут сделаться героем дня.

"В миссионеры что ли податься? После каждого боя буду обращать поклонников в христианство. Глядишь, через полгода собственный монастырь смогу основать".

- ...Его противником выступает многократный чемпион клуба, отважный вои-ин Мула-а-ат!!!

Трибуны опять завопили, куда активней - чемпион, все-таки. Что Богдану совсем не понравилось, так это псевдоним противника - шибко уж лаконичный, без всяких устрашающих эпитетов. Верный признак, что пугать никто никого не будет - сразу начнется в полную силу.

- Му-лат, Му-лат, Му-лат!!! - вопили трибуны женскими, все больше, голосами, а тот уже выходил на арену, не замечая всеобщего экстаза. Даже улыбнуться публике не удосужился. Высокий, жилистый, стриженый под "площадку", на манер американского сержанта. Из одежды лишь короткие, защитного цвета шорты. Светло-коричневая кожа блестит от масла, мышцы под ней перекатываются, будто жидкий металл, грозно и эффектно.