Пастух для крокодилов (СИ) - Возный Сергей - Страница 31

А шомпол, между тем, в очередной раз уже не встретил препятствия. В пятый, или в шестой. Богдан, соответственно, воткнул в проверенную точку поверхности пятый (или шестой) ориентирный колышек. Ногу поставил к колышку вплотную, вес тела на нее перенес. До Киры всего метра три осталось - стоит себе девчонка, будто вкопанная. Удивиться бы, каким макаром сумела "вслепую" сюда дойти, но не время пока. Да и потом тоже. Пускай "чайники" удивляются, заслышав о подобных вещах. Богдан, как человек со специфическим жизненным опытом, неизменно поминал в таких случаях Ее Величество Судьбу, у которой все и для всех давно расписано. Все абсолютно, включая нехорошую болезнь, пойманную в Африке, и заграничную аляпистую медаль, висящую на кителе в шкафу. Это, впрочем, детали. Сейчас Кира, перешедшая невредимой минную полосу, была просто данностью - наряду с солнцем, ползущим к зениту и останками зверя, млеющими под этим солнцем.

Последние два элемента пейзажа вызывали у Богуславского вполне естественные желания, побуждая его двигаться вперед. Увлекшись, сделал шаг длиннее предыдущих и чуть не наступил! Все то же обостренное шестое чувство задержало ногу, совсем было готовую опуститься в уютную ложбинку между уютными же холмиками. Не ложбинка это, господа-товарищи, а самое, что ни на есть классическое ПРОСЕДАНИЕ ГРУНТА! Верный признак, между прочим! Покачнулся Богуславский, присел, втыкая шомпол в глину и зная уже, что угадал. Ф-фу! Вот и не верь после этого в предчувствия...

- Ты чего ругаешься?

- Это я заклинание от злых духов читаю, не обращай внимания. Тебе там как стоится-то? Ничего? А дышится?

Шутить, впрочем, не тянуло - зверь, почивший в бозе, благоухал все более настойчиво, а до леса еще не менее двадцати метров.

Судьба, мать ее за ногу!..

Глава тринадцатая

Посвященная диким пчелам и необычному

методу использования таковых при уходе от погони

Джунгли пАрили. Именно такой термин обычно использовал Богуславский применительно к своим ощущениям, вспоминая при этом сосново-березовый мир русской баньки. Сейчас, правда, ситуация усугублялась наличием рюкзаков, оружия и одежды на теле, а также полным отсутствием предбанника, куда можно слинять. Пахло тут, вместо смолы и веничков, исключительно прелью, плюс чьим-то пометом, смешанным с вездесущей муравьиной кислотой.

- О господи, а говорят, что у нас в городах воздух плохой! - выдохнула Кира, не сбиваясь с ритма ходьбы. - Этих бы экологов да сюда, в благословенный девственный лес!

Богдан, срубая тесаком очередной кусок лианы, подумал, что местечко, и впрямь, не для прогулок, вот только вряд ли коренной сайбанец с девушкой согласится. Его, сайбанца, из леса в Москву пересели на месяцок - помрет ведь бедняга! Как отшельники Лыковы, в свое время.

Богуславского, впрочем, данная тема волновала не очень - если на то пошло, адаптация российских горожан к джунглям сейчас представлялась куда актуальнее. Мужик с больным сердцем, девчонка, привыкшая к комфорту и горячей воде... надо, все же выяснить, из каких сфер занесло эту куколку на стезю телохранительства! Мелочь, от которой в решающий момент может зависеть многое.

- Богдан, а все-таки, кто это сделал? - "куколка" оказывается, успела сократить дистанцию и следовала теперь, вместе с клиентом, за самой богдановской спиной.

- Есть многое на свете, друг Горацио... - блеснул телохранитель стандартной цитатой. - Возможно, партизаны решили поохотиться на карателей, а может, каратели на партизан. Или жители деревни подстраховались от чужих.

- Дурдом! -проворчал Дмитрий Константинович, делая пару глотков из фляжки. - Такого, по-моему, даже на Кавказе нет!

Богуславский хотел ответить, что на Кавказе имеется кое-что повеселее небрежно натыканых мин, но решил не втягиваться в глуповатую дискуссию. Тем более, что одна из тех противопехоток, хоть и дилетантски установленная, едва не травмировала его, Богдана, самомнение. В прямейшем смысле слова. Потому и страховался теперь, утаскивая подопечных сквозь заросли, мимо звериных тропок, где других сюрпризов может быть выше крыши. Ветки, увитые лианами, летели под клинком вправо-влево, коридор получался шириною в Кутузовский проспект, и звуковое сопровождение было соответствующим. Ну, очень шумным! Через каждых минут пятнадцать Богдан прилежно сверялся с компасом и вслушивался, но ничего интересного не замечал. Живность приближение человека чувствовала издали (еще бы не почуять!), разбегаясь заранее, вверху кто-то мелькал время от времени, раскачивал ветви, вопил дурным голосом, однако разглядеть себя не позволял. Шут с ним, ежели так! И вновь - рушатся под ударами ветки, рукоять, обмотанная шнуром, норовит выскользнуть из ладони, пот по лицу градом, сквозь жирную краску. А москиты над ухом так и зудят! А комбез, хоть и "дышащий", но нет для него ветерка. Совсем нет. Ощущение закрытого дендрария или, на худой конец, оранжереи, где вентиляция проектом не предусмотрена. Банановый рай, короче - то самое место, о котором мечтают сограждане, утомленные долгой зимой.

- Слушай, а может это все для нас приготовили? - опять Кира со своими домыслами.

- Фигня! Откуда им знать, где мы высадимся?

- Сам же сказал, что место удобное!

- Фигня, тебе говорю!

Если честно, то сам об этом уже думал - привычная перестраховка. Если город, где ты живешь, постигло землетрясение (торнадо, сель, падение метеорита) - не сомневайся, целились в тебя! И Третья Мировая, коли уж начнется, так только чтобы тебя, неуловимого, ядерной боеголовкой накрыть! Про мелочи, вроде угона самолетов, сошествия поездов с рельсов и банальных нападений из-за угла даже речи не идет - и так все ясно, не правда ли? Ты - центр событий, вокруг тебя вращаются по орбитам чиновники и полицейские, катаклизмы и магнитные бури, президенты и сантехники, а все это вместе не что иное, как одна большая сложная комбинация чьих-то спецслужб. Против тебя, естественно, направленная.

Таков подход. Именно таков, если отбросить шутку юмора и оставить главное - привычку людей специфической профессии примерять любую ситуацию к своей персоне. Сомневаться, параноиком себя обзывать, мучительно боясь недооценить опасность и сделать ТУ САМУЮ ошибку. Единственную. Главную. Ту, после которой людей с дипиммунитетом объявляют "персонами нон грата", а нелегалов сажают в тюрьму или попросту убивают. Каждый, поработавший "на холоде", до конца жизни не излечится от мании преследования, хотя для телохранительства такая хворь даже полезна. Помогает держать оголенными нервные окончания.

- А я все-таки сомневаюсь, - сказала Кира. Из врожденной вредности, наверное, дабы оставить за собой последнее слово. Богдан в ответ пробурчал невразумительное, мачете смахнуло еще пару веток, шагнул из зарослей на тропу. Клинок в ножны, карабин с плеча, замер, прислушиваясь. Опять тихо. Тропка пробита в чаще крупной копытной живностью (может, теми же быками), значит вести должна к водопою или месту кормежки. Так или иначе, но ее направление Богдана, до поры, устраивало. Мины тут вряд ли есть - на крупный скот давно бы сработали.

"Слишком всё хорошо идет пока, - подумал опасливо, едва удержавшись, чтобы не сплюнуть через плечо. - Будто и не нужны мы никому!". Озвучивать эту мысль из суеверия не стал. Удача любит тишину!

* * *

За последующие минут сорок прошли куда больше, чем за все время прорубания. Тропа постепенно сошла на нет, заставив свернуть на другую, еще более узкую. Ветки, по традиции, закрывали путь, корни норовили подсечь ногу, колючки цеплялись за одежду тут и там. К мачете Богуславский больше не прикасался - чтоб следов поменьше.

- А не отдохнуть ли? - спросила Кира, когда тропа ?2 перешла в тропу ?3, широкую, удобную и ведущую теперь прямо на восток.

- Присаживайся. Можешь прямо вон там.

Дерево, попавшее в прицел его указующего перста, выглядело неописуемо старым и огромным, крона исчезла где-то меж верхних ярусов леса, узловатые корни выпирают из земли, словно осьминожьи щупальца. Главным, впрочем, оказалось другое - экзотического вида штуковина, висящая над самой землей. Вытянутый пузырь длиною не менее полуметра, цветом похожий на дыню.